Мышеловка капитана Виноградова - Никита Филатов

— Понимаете…

— Все я понимаю. Мне мой — так же дорог, как вам — ваш, но… Преферанс — не школа гуманизма, так?

— Так… Я все-таки выпью!

— …Если бы ты знал, какой это был кровавый зверь! Гитлер! Пиночет, собака! Украл у народа двести миллионов, чемодан золота вывез! — Седобородый горец с мрачным крючковатым носом яростно сплюнул на пол машины и длинно выругался — переплетая клокочущие родные слова со всем известными русскими.

Он по-крестьянски основательно расположился на переднем сиденье такси, рядом с водителем, подняв воротник мохнатого, видавшего виды полушубка. Пепельница перед ним была полна окурков; несмотря на два открытых окна, в салоне сизо клубился дым.

— Зачем ты говоришь ему это, послушай? Ему это неинтересно, он — поэт. — Сидевший сзади юноша с красивым нервным лицом, какие иногда встречаются на старинных кавказских иконах, перебил его и недобро усмехнулся.

— Как так — неинтересно? Что значит — неинтересно? И ты тоже думаешь — неинтересно? — ткнул старик в плечо таксиста.

Таксист понуро смотрел на улицу и страшно трусил. Ему, прожившему в русском городе более пятнадцати лет, женатому на местной, отцу троих детей, — как ему не хотелось встревать во всю эту историю! Но родное село не простило бы малодушного — кровная связь с земляками священна… Поэтому водитель неопределенно пожал плечами и хмыкнул.

— Да что вы! Разве может трагедия вашего народа оставить кого-либо равнодушным? — протестующе вскинулся третий пассажир, рыжий юноша с прыщиками на шее. — Я ведь, собственно, поэтому…

— Ты здесь потому, что нуждаешься в деньгах на издание книжки, — тихо, но довольно грубо оборвал его сосед. — И ты их получишь, не трясись… Это частная сделка — нас послали отомстить тому, кто помог сбежать от справедливой кары врагу моего рода… Тут грех жалеть и скупиться.

— Зачем вы так… Вот он!

Из германского консульства вышел раскрасневшийся, возбужденный Чистяков. Несколько мгновений постоял, рассовывая по карманам кожаной куртки паспорт, разноцветные бланки, бумажник… Быстрым шагом пересек улицу, сел в машину, но сразу отъехать не смог — спереди и сзади его поджали сверкающие латунью обручальных колец, увешанные лентами и талисманами автомобили Дворца свадебных торжеств. Наконец удалось тронуться…

— Вылезай! — хрипло бросил через плечо старик.

Таксист повернул ключ и двигатель припаркованного в паре десятков метров таксомотора заурчал, готовый рвануть «волку» вдогонку.

— На! — Юноша сунул в руку рыжему пачку сторублевок, перетянутую аптекарской резинкой. Чуть помедлив, придержал за рукав уже открывшего дверь поэта. — Скажи… а в твоей книжке будут стихи о верности, благородстве… измене?

— Нет. — Ответная улыбка была светлой и спокойной. — Нет, я пишу только о море. И о любви… До свидания!

Игорь вел машину неровно, то и дело перегазовывая или, наоборот, резко тормозя под светофорами.

Три часа до самолета, еле успел с визами… Билеты есть — спасибо аэрофлоту, кто ж теперь по таким ценам летает! С Виноградовым толком не попрощался — услали с отделом на стрельбы за город. Степаненко — хрен его знает где, обещал ждать в консульстве, не приехал… С квартирой до конца не разобрался, неясно, кому машину оставить, просто так на стоянке бросить — больно жирно! Еще вот — денег люди должны… Эх, еще бы пару дней!

Господи, опять чуть под «красный» не вкатился, это счастье, что по пути гаишников не попалось, — Чистяков с облегчением заглушил мотор у собственной парадной. Так, быстро — позвонить мужикам, собрать вещи… В довершение всего очень хотелось в туалет — какие уж тут к черту меры безопасности!

— Дарагой! Как к Морскому вокзалу проехать? А? — Такси поравнялось с малиновым «мерседесом» в тот момент, когда Игорь доставал из багажника сумку.

— Куда-а? — удивленно повернулся на голос Чистяков.

Он больше ничего не успел в этой жизни. Стекла правых дверей машины были опущены, два ствола АКСУ — ни в чем не уступающих своему хваленому собрату «узи» — начали стрельбу одновременно… Через несколько секунд, когда такси уже тронулось с места, смуглая рука крестьянина метнула под днище чистяковской машины вороненый комок гранаты. Сначала «мерседес» подбросило, выгнув посередине, а затем в гулком облаке огня скрылись и автомобиль, и то, что недавно было его владельцем.

Виноградов держал в руках распечатку с телетайпа:

«…Начальникам управлений Главка, начальникам РУВД, отделений милиции, оперполка, УССМ, УИТУ, ОМОН, Управления внутренних дел на транспорте…

В последнее время в регионе резко обострилась оперативная обстановка в связи с активизацией преступных группировок и отдельных лиц из числа жителей и уроженцев южных республик. По имеющимся данным, эти категории граждан прибывают в город для совершения преступлений, ведут антиобщественный образ жизни, занимаются межрегиональными спекулятивными сделками, контрабандой и сбытом наркотических средств, располагают огнестрельным и холодным оружием, их действия отличаются особой дерзостью и цинизмом.

…Деятельность органов внутренних дел в этом направлении осложняется отсутствием оперативных источников информации в этой среде, отсутствием данных на интересующих лиц в картотечных и иных учетах, слабым знанием оперативным составом и милиционерами национальной специфики в районах, откуда прибывают преступники…

На основании вышеизложенного приказываю:

1. Провести на объектах оперативного обслуживания комплексную операцию „Джигит“ в местах концентрации указанного контингента (рынки, рестораны, кафе, вокзалы и т. п.)…

2. При установлении личности и задержании лиц южной национальности руководствоваться интересами безопасности окружающих граждан и сотрудников милиции…»

— Это ж фашизм чистой воды! А они о тех русских, которые там живут, подумали? Козлы… — ругнулся из-за плеча Виноградова молоденький лопоухий милиционер.

— Да-a, генерал наш — известный демократ! — в нарушение субординации поддержал его дежурный по отделу майор Мил ко. — Но вообще-то эти черные достали… Ладно, нас почти не коснется, пусть территориалы пашут.

— Интересно… — вмешался просматривавший папку с ориентировками по городу кадровик. — Интересно… Последнюю неделю — как по заказу! Убийство в Парке культуры — неустановленные лица южной национальности; изнасилование в общаге — тоже клиенты оттуда… Вот еще — анаша, пистолет «вальтер»… Слушай, Виноградов, а Чистякова И. В. грохнули — вчерашняя ориентировка, — это не тот Чистяк, что у тебя на Морском рэкетом командовал?

— Тот.

— Поздравляю!

— Пусть они там друг друга передавят, нам работы меньше, — поддержал кадровика Милко. — Вот стравить бы наших бандитов с ихними… Но чтоб нормальные люди не пострадали!

Под окном коротко гуднул подаренный милиции портом «опель».

— Пойду я, счастливо, мужики! — Владимир Александрович пожал коллегам руки и заторопился к машине — редкая удача, по пути, а то с пересадками до метро и за час не доберешься.

1991 год.

Сестра наша, смерть…

…Посмотрев туда и сюда и видя, что нет никого, он убил египтянина и скрыл его в песке.

Сразу же за станицей асфальт кончился. Минут через двадцать пришлось включить дальний свет ночь здесь наступает почти без сумерек, темная и опасная.

— Скоро? — нарушил затянувшееся молчание Виноградов.

— Километра три, может, меньше…

Водитель Саня — чубатый милицейский сержант из местных казаков, большой, обычно, любитель потрепаться, хохотун и бабник — тоже, видно, чувствовал себя не слишком уютно. К тому же все круче уходящая вверх, петляющая среди кривобоких скал грунтовая дорога требовала сосредоточенности и внимания.

Сипло рычал двигатель, мелкие камушки шуршали по многострадальному днищу «Нивы», дрожа метались из стороны в сторону желтые пятна фар…

— Оба-на! — Саня молниеносно вогнал ногу в педаль тормоза и сразу же рванул «ручник». Машина замерла, чуть не ткнувшись в грязную железнодорожную шпалу, аккуратно пристроенную поперек дороги. Из-за большого уклона передние колеса оказались значительно выше задних.

— Не двигаться!

Откуда-то сбоку, из темноты у дверей выросли две рослые фигуры с автоматами. Тяжелые взгляды, следуя за раструбами пламегасителей, обшарили салон.

— Ну вы, бля, даете… — Водитель пытался выглядеть возмущенным, но в голосе его преобладало облегчение — на этот раз опасность миновала. — Шуточки, на хрен!

— Здорово. — Стоявший у пассажирской двери сдвинул «Калашникова» за спину и протянул руку. — Виноградов?

— Он самый. — Холодные клещи постепенно отпускали сердце, но почему-то задрожала левая коленка.