Глазастик и ключ-невидимка - Софья Леонидовна Прокофьева

Я желаю, чтоб она была здесь, во дворце. Чтоб она плакала, всхлипывала и вытирала слёзы золотыми волосами. Это меня немного успокоит… Э… Да уж не подстроил ли всё это Человек-ключ? Ведь когда-то она была его невестой.

Из толпы придворных вышел Главный Обхитритель. Извиваясь всем телом, он поклонился королю:

— Ваше величество, я пущу в ход всю свою хитрость, изворотливость, применю все лисьи уловки. Заверяю вас, мы его разыщем в самое ближайшее время.

— Как? Что? — побагровел король. — Он тоже сбежал? Проклятие! Мне нельзя столько волноваться. Это мне вовсе не полезно. — Король повернулся к Главному Сборщику Улыбок: —  Как ты думаешь, уж не замешан ли в этом… уж не помог ли им тот чужестранец, явившийся к нам неведомо откуда? Сторожить его как зеницу ока! Удвоить стражу.

Главный Сборщик Улыбок низко поклонился королю. Он был бледен.

— Я говорил вам, ваше величество, я предупреждал вас, как опасно оставлять в королевстве улыбку. К сожалению…

— Не вздумай мне говорить, что он тоже сбежал, — дрожащим голосом прервал его король. — Я могу слишком разнервничаться. Это уже опасно для моего здоровья.

— Ваше величество, я прокрался в его камеру. Я хотел улучить момент, проскользнуть в его сон и отобрать улыбку. Но увы!..

Король резко вскочил.

— Но у меня есть ещё джинн! Я прикажу ему немедленно доставить всех беглецов сюда. Немедленно! Эй, джинн! — крикнул король, но голос его сорвался на жалкий писк. Он прокашлялся и снова крикнул: — Джинн! Явись! Я приказываю: явись!

Из стены, пройдя сквозь неё без усилия, вышел джинн.

Вид его был ужасен. Глаза погасли и казались чёрными ямами. Морщины на лице углубились ещё больше и напоминали трещины на древней каменной плите. Волосы свалялись в чёрный войлок. Он шёл шатаясь. Зацепился туфлей с загнутым носком за кресло, чуть не упал.

— Джинн! Слушай и повинуйся! — Король повелительным жестом простёр руку. — Немедленно доставь сюда…

Но джинн даже не повернул головы. Он прошёл мимо короля, бормоча замогильным голосом:

— О, если бы я знал, кого слушать и кому повиноваться! О я несчастный! Бывший джинн, затерянный в бесконечности, повисший в пустоте…

Не обращая ни на кого внимания, джинн медленно пересек зал и исчез в противоположной стене, войдя в неё с такой же лёгкостью, как человек входит в тень.

Приглушённое камнем, послышалось его бормотание:

— Злосчастный я горемыка! Теперь я никто и ничто… Бездомный джинн. О мой чудесный термос!..

— Это уж слишком. Королевский джинн вышел из повиновения, — замирающим голосом простонал король. — Смогу ли я это перенести! От неприятностей у меня всегда начинается насморк! Немедленно обыскать весь город, все закоулки! Искать по всем бедным домам, лачугам и развалюшкам. Засады у каждой каморки. Поймать преступников! Отнять улыбку у замочных дел мастера! Джинном мы займёмся позднее…

Откуда-то издали послышался чей-то надтреснутый и ликующий голос. Кто-то бежал по залам. Крик приближался.

Двери зала резко распахнулись, и вбежал Мираклюс.

Вздыбленные пряди седых волос делали его смешным и страшным. Голубые, словно фарфоровые глаза сверкали безумием и счастьем.

Он держал в высоко поднятой руке колбу с какой-то чёрной жидкостью.

Жидкость эта была таким средоточием мрака, что казалось, от неё во все стороны идут тёмные лучи, омрачая всё вокруг.

— А это что? А это что? — завизжал, высоко подпрыгивая, Мираклюс, наклоняя голову то на одно плечо, то на другое. — А это что?

— Ты смеёшься надо мной! — в бешенстве закричал король. — Схватить его!

Мираклюс остановился. Медленно и бережно, как сокровище, он прижал колбу с чёрной жидкостью к груди.

— Ваше величество, — тихо проговорил он. — Я создал… Это волшебный эликсир, волшебный эликсир!

— Что?! — Король с трудом перевёл дыхание. — Что? Я не ослышался?

Одного взгляда, одного движения руки короля было достаточно, и придворные, беспрестанно кланяясь, попятились к дверям.

Король и Мираклюс остались одни.

Король протянул руку к чёрной колбе, Мираклюс отскочил в сторону.

— Ваше величество, сначала выслушайте меня. От счастья мысли мои путаются.

— Говори, — разрешил король, не сводя горящего взгляда с чёрной колбы.

— Начну с того, что сборщики улыбок оставили мне улыбку, забыли её отнять.

— Оставить улыбку! Ни на кого нельзя положиться… — прошептал король.

— Я и сам забыл о ней, ваше величество, на что она была мне? — дрожа, словно в лихорадке, продолжал Мираклюс. — С тех пор как я услышал музыку летающего мальчишки со скрипкой, сжигаемый тайной мукой, я ни разу не улыбнулся. Я только день за днём превращал улыбки бедняков и нищих в золотые поющие колокольчики. А улыбки скряг и богачей в чёрные камни. И вот наконец…

Мираклюс слабо вскрикнул. Он поцеловал чёрную колбу, и лицо его на миг словно бы погрузилось в густейшую тень.

Король жадно слушал его, боясь проронить хоть слово.

— И вот наконец, — повторил Мираклюс, — когда я перелистывал древнейшие книги, мне вдруг словно блеснули в глаза слова, написанные чернью и золотом: «Мрак убивает свет». «О, не в этом ли разгадка?» — подумал я. И тогда я стал искать формулу мрака. Я испытал в своих колбах и тиглях все чёрные вещества и элементы. И вдруг меня осенило. Вот оно, самое чёрное на свете! Вот оно, у меня под рукой: чёрные камни — улыбки богачей и придворных! Я растёр их в тончайший порошок, расплавил на огне, превратил в чёрный эликсир. Зловещая темнота сгустилась, но это ещё не был полный, глубочайший мрак. Тогда… тогда я добавил в эликсир вашу улыбку!

— Мою улыбку?! — вскричал король. — Несчастный, ты осмелился?..

— И тут произошло чудо! — Голос Мираклюса зазвенел. — Во все стороны брызнули чёрные лучи. Я понял, что достиг цели!

— Чем ты докажешь, что это и есть тот самый волшебный эликсир? — Король наклонился вперёд.

Мираклюс погладил колбу с эликсиром дрожащими пальцами. Казалось, он даже не слышал, о чём спросил его король.

— Тут я не выдержал, — как в бреду продолжал Мираклюс. — Я улыбнулся давно забытой улыбкой, улыбнулся близости счастья, потому что кончиками пальцев я коснулся своей мечты. Я не мог ждать, я чувствовал, что умру от нетерпения. И тогда я сорвал улыбку со своих губ! Я превратил её в колокольчик. Какой маленькой,