Судьба империи. Русский взгляд на европейскую цивилизацию - Дмитрий Куликов

– культуры;

– непотребительских моделей жизнедеятельности;

– свободной активности уже, еще или временно неработающих людей;

– поисковых типов активности и самоопределения личности;

– здоровья как того, что не приносит дохода технологиям лечения болезней;

– образования как того, что не приносит дохода работодателям, эксплуатирующим профессиональную подготовку;

– увеличивающейся продолжительности нетрудовой жизни;

– счастливого детства.

Россия как центр цивилизационного развития

Есть страны с проектной культурой, проектным движением в истории. А есть те, кто живет во мраке натуралистических предрассудков о естественном течении истории. Первые используют, эксплуатируют вторых. Собственно европейская культура, учрежденная в философии идеализмом Платона, а в социальной практике христианством, изначально носит проектный, прожективный характер. Идеальное позволяет делать будущее предметом социальной и исторической практики. Так что непроектные в культурном отношении страны либо не принадлежат к кругу европейской культуры, либо забыли о своей принадлежности.

Мы всегда – с Крещения Руси до распада СССР – были проектной европейской страной. Приглашение варягов в правители, Крещение Руси, деятельность Ивана Грозного, модернизация Петра – Екатерины Великой, реформы Александра Освободителя, Столыпина, ленинско-сталинский Проект России – все это проектные акты, модернизационная основа нашей культуры.

Россия в 1917 году заимствовала не прототипы (т. е. образцы, уже реализованные проекты), как, например, Япония в 1868–1898 годах, а европейский социалистический проект и европейский коммунистический прожект. Русский проект стал проектированием без прототипов. Для сравнения: о переходе к проектированию страны без прототипов Япония объявила только сейчас, в XXI веке.

Ленин предоставил нациям право на самоопределение, чтобы освободить площадку для проекта. Тем самым он отказался строить Россию как национальное государство. Россия определялась как такое общее цивилизационное пространство, в котором хватит места для самоопределившихся наций, поставивших свои исторические цели. Он отказался от заимствования образцов и сразу взял еще не реализованные Западной Европой европейские идеи. В результате мы оказались в будущем – выиграли войны и восстановили хозяйство, на фоне объективных сверхиздержек установили достойный уровень жизни для всех и каждого. Западная Европа вынуждена была также строить элементы социализма, социальную защиту для своих граждан в рамках конкуренции с советской системой.

Единственный стратегический способ выжить (даже не выиграть) в глобальной конкуренции (глобальной мировой войне) – проектировать, и проектировать без прототипа. Любое заимствование реализованного образца в социальной организации приводит к более слабому, а чаще нежизнеспособному по сравнению с оригиналом результату. Если же заимствование удалось, построенный по образцу социальный организм будет подчинен организму-оригиналу, возникает политика «обучения» как канал реализации власти.

Проект должен сверяться не с прототипом, а с собственной исторической ситуацией, с тем, что имеем только мы, и прежде всего мы. В соответствии с логикой управления развитием нужно воспроизвести социализм, который уже был однажды нами реально построен в самой его жизнеспособной и конкурентной форме, а коммунизм превратить из прожекта, позитивной утопии в проект.

Также следует признать, что мы (русские, россияне, жители России) никогда не были традиционным обществом – как и другие европейские лидеры. Мы – проектный социум. Но в отличие от Запада мы всегда были обществом, способным ставить эксперименты не на других, а на себе. Это наш действительный исторический ресурс. По всей вероятности, мы единственные, кто может в экспериментальном режиме работать с разворачивающимся мировым кризисом.

Американский индивидуализм никогда не позволит работать в режиме социального эксперимента. Россия должна осознать себя экспериментальной площадкой, полигоном проектирования мирового будущего. Такое осознание себя позволяет признать неизбежность давления на человека, которое оказывает не что-нибудь и не кто-нибудь, а История. Именно в России люди могут обладать массовым, распространенным историческим самосознанием, не быть «навозом Истории».

Многие говорят, что Россия должна искать свое место в мире. Это полная ерунда. Россия так же, как Северная и Латинская Америки, – это протуберанец европейской эмиграции и экспансии европейской цивилизации на новые территории. Место России в мире – сама Россия. Ее миссия – создавать исторические шансы и возможности для развития европейской цивилизации в целом, открывать новые пути. Осмысленно ставить перед собой исторические цели Россия может только в цивилизационной конкуренции с Северной и Южной Америками, материнской Европой.

Вопрос об исторической привлекательности России для народов Земли в данной постановке решается просто: те, кто не готов экспериментировать над собой в историческом процессе, должны уехать, а те, кто готов и хочет, должны приехать. Языком исторического и цивилизационного эксперимента должен быть русский язык. Мы должны строить не «страну гарантий», а «страну возможностей», понимая, что это не имеет никакого отношения к англосаксонскому либерализму.

Нам важна наша цивилизационная претензия, материалом для реализации которой является весь мир. Строить Россию как страну в первую очередь для комфортного проживания – значит потерять Россию. У нас может быть проект страны только планетарного масштаба. Только так можно конкурировать с аналогичными проектами США и Китая.

Жизнь в России должна быть испытанием для современного человека и групп людей, никто не должен обещать, что она будет легкой, но она должна иметь исторический смысл, она должна быть захватывающе интересной.

Часть 2

Наша ситуация

Глава 1

Наше место в мировом распределении богатств

Мы – единственная в мире территория континентального масштаба, которая не была колонизирована. Этот факт кратко и емко сформулирован американским руководством в публичном заявлении, что несправедливо, когда столько природных богатств достается одной стране. А без них не могут создаваться все те блага, на которых держится потребительское общество, в том числе и наше.

Наш уровень потребления хотя и ниже, чем у стран G7, но он непростительно, недопустимо высок по сравнению с «внутренними» Бразилией, Индией и Китаем, не говоря уже об Африке в целом, – и это после двадцати лет падения! Свой вклад в наш уровень потребления вносит не только природная составляющая (вместе с техническим и социальным комплексом ее освоения), но и структуры воспроизводства и развития современной деятельности как таковые: наука, образование, здравоохранение, культура, наличные знания и компетентность, технологии и производства. То есть то, что, собственно, и является национальным рабочим капиталом, если отвлечься от финансовых фикций.

Практически весь этот капитал создан предшествующим государственным плановым хозяйством. Смена системных условий привела к его деградации. С целью уменьшения нашего уровня потребления этот капитал должен максимально быстро деградировать и дальше. Чему весьма будут способствовать:

– дальнейшая демократизация извне, то есть расщепление власти по национально-территориальному признаку;

– принятие так называемых «стандартов» в области образования и науки, то есть фиксация заведомо «догоняющих» целей вместо лидерских;

– свобода торговли, то есть предоставление другим государствам преимуществ в продвижении своих товаров при блокировании наших.

Прямое изъятие стратегических ресурсов и «сладких» территорий при полном непротивлении местных демократических самоуправлений после наведения у нас «демократического порядка» – завершающий этап программы колонизации территории России.

Мы сегодня – абсолютно однородная часть мирового европейски цивилизованного потребительского общества, ничем принципиально не отличающаяся от США (и других G7): набор городских коммун, «пустое» пространство между которыми «прошито» скоростным транспортом. Это глобальное потребительское общество при всем восхвалении всего «постиндустриального» в действительности никуда не ушло от дефицита потребляемых благ. Более того, организованное и управляемое капиталом, оно в принципе не может обойтись без такого дефицита, так как дефицит – основа высокой стоимости товаров. Членство в социальных сетях и компьютерные игры не могут компенсировать отсутствия личного жилья и пространства, здоровья, пищи, рекреации, полового партнера, возможностей перемещаться.

Так что жалеть нас некому и незачем, тем более желать «добра» в материальном плане. Нам все еще очень даже есть что терять. И мы, безусловно, потеряем свою долю в мировом распределении, если вместо знания о реальных механизмах этого распределения будем пользоваться утопическими иллюзиями, навязываемыми нам для интеллектуальной дезориентации. Если раньше наш уровень жизни защищала «огненная стена» иначе организованной деятельности, принципиально другое системное, более сложное устройство хозяйства, то сегодня нас защищают только государственные границы, государство как таковое.