Спасите солнце (Льды возвращаются - 1) - Александр Казанцев

И мы стояли с ней перед звездным алтарем, нас венчали звезды и орхидеи, брачное ложе нам приготовили черные ангелочки...

Эллен хлопотала внутри шалаша. Я сидел и, несмотря на жару, дрожал. Я чувствовал, что Эллен снова рядом, гнал от себя мерзкие мысли и не мог взглянуть в ее сторону.

Впрочем, было так темно, что разглядеть что-нибудь все равно нельзя. Из джунглей слышались странные звуки: чье-то мяуканье, переходящее в рычание, клекот, потом завывание, замершее на высокой лунной ноте.

Я сказал, что, может быть, надо разжечь костер. Но она возмутилась.

Я все еще не смотрел на нее. Протянул к ней руку и... отдернул.

Она рассмеялась.

- Знаменитый путешественник Марко Поло, - сказала она, - писал об удивительной стране, через которую ему привелось проезжать. Там росли деревья, кора которых была нежна, как кожа женщины...

Она сидела в темноте рядом со мной с распущенными волосами, такая же дикая и непонятная, как джунгли и ночь, и так же непонятно говорила о коже женщины, которую я только что ощутил.

- Береза, - пролепетал я. - Разве Марко Поло проезжал через Канаду?

- Березы растут не только в Канаде, - сказала Эллен. - Вы хотели бы, Рой, прикоснуться к березке?

Я хотел бы прикоснуться к Эллен, и она это знала. Меня удерживало только чувство протеста. Она сама привела меня сюда, сама заставила сделать шалаш, сама пела свадебную песню.

Какой я был олух, что не понимал этой удивительной девушки, которая стала моей женой перед звездным алтарем, с которой я познал высшее счастье на благословенной райской земле Африки, отныне для меня священной...

Рассвет был таким же внезапным.

Эллен нежилась на траве в шалаше, который знаменовал собой поэтическое представление о местонахождении рая.

Моя милая, моя несравненная и чистая жена выглядывала из шалаша, прикрываясь охапкой травы. Это был самый поразительный наряд, который я мог представить себе для белой женщины в Африке.

Она послала меня разыскивать ручей.

А когда я вернулся ни с чем, то застал ее одетой, европейской и недоступной, успевшей умыться. Черные мальчишки принесли ей воду из близкой деревни.

Мальчишки провели нас к аэродрому. Оказалось, что для этого нет нужды брести звериными тропами по джунглям.

Я любовался Эллен, я гордился ею. Она была моей женой. Конечно, мы не станем покупать фермы, а будем жить в Нью-Йорке.

Мы держались за руки.

- Я думаю, - сказал я, - что нам не так уж важно ждать здесь атомного ада. Надо поскорее удрать в Нью-Йорк.

Она усмехнулась и пожала мои пальцы.

- Глупый Рой, - только и сказала она.

- Разве... Разве мы не вернемся вместе?

Эллен отрицательно покачала головой.

Черные мальчишки забегали вперед, заглядывали нам в глаза.

Я нахмурился, сердце у меня остановилось.

- Все это была шутка? - хрипло спросил я.

- Нет, Рой, нет, родной... Это не шутка. Я - твоя жена. И ты - мой муж... перед звездами, перед вселенной!

- Так почему же?..

- Милый Рой, ни ты, ни я не принадлежим сами себе.

- Но друг другу?! - протестующе воскликнул я.

- Только друг другу. И будем принадлежать, какая бы стена ни встала между нами.

- Нет таких стен, не может быть таких пропастей!

- Есть такие стены, стены гор и расстояний, есть такие пропасти, наполненные водой океанов, милый Рой.

- Что ты хочешь сказать, Эллен? - в испуге спросил я.

- Ну, вот! Уже и аэродром. Так близко. А мы вчера бродили, как Стэнли или Ливингстон... Что бы подарить нашим маленьким друзьям? Ты хотел бы, чтобы у нас было столько детей?..

Она достала сумочку и сунула каждому из ребят по долларовой бумажке.

Они весело закричали и убежали, унося нежданную добычу.

Эллен грустно смотрела им вслед.

- Ну вот, Рой... Никогда не забывай этой ночи.

- Я не люблю слово "никогда".

- Никогда, - повторила Эллен. - Я тоже не хочу этого страшного слова. Мы ведь увидимся, Рой... Не знаю когда, но мы увидимся...

Я чувствовал в себе пустоту.

- Вот и самолет, который ждет меня, - указала Эллен на самолет, которого здесь не было вчера.

Я не мог ее потерять. Лучше уж найти место, где будет радиоактивный кратер...

Мы шли по летному полю, которое ничем не было отгорожено от джунглей. Навстречу нам шел тот самый штатский в темных очках, которого я вчера принял за детектива.

- Хэлло, Марта! - крикнул он Эллен. - Не хотите ли вы, чтобы самолет из-за вас задерживался?

- Я ничего не имела бы против, - ответила Эллен, с пронизывающей твердостью смотря в темные очки своего вчерашнего спутника.

- Надеюсь, джентльмен не будет в претензии, что останется один? проворчал детектив.

- Я всегда буду с ним, - отпарировала Эллен.

- О-о! - сказал детектив и предложил мне сигарету.

Мне очень хотелось курить, свои сигареты я раздарил в джунглях, но я отказался.

- Надеюсь, - продолжал шеф в темных очках, - что вы, сэр, всегда будете вспоминать об этой ночке?

Мне очень захотелось дать ему в челюсть.

- Ты будешь писать мне? - спросил я Эллен.

Она отрицательно покачала головой.

Страшная догадка стала заползать мне в мозг, я гнал ее, как гнал вчера мерзкие мысли. Эллен молча опровергла их, как только умеет это делать женщина! О, если бы она смогла сейчас опровергнуть мое подозрение!

Эллен поняла меня, она очень хорошо поняла меня.

- Значит?.. - спросил я ее.

- Значит... - твердо повторила она.

Шеф в очках отвел меня в сторону.

- Вам доверяет сам мистер Джордж Никсон, парень! Надеюсь, вы поняли, что ни Марту, ни меня вы никогда не видели?

Опять это гнусное слово.

Я молча кивнул. Может быть, я и вправду никого не видел, все это было во сне: и бешеный полет над землей, и бешеное счастье на земле.

Эллен стала Мартой. А я остался Роем Бредли.

Марта не знала Роя.

Она шла вместе с очкастым и ни разу... ни разу не оглянулась.

Какие-то шпики и парни с мрачными лицами переговаривались между собой на незнакомом языке. Они что-то крикнули Эллен, то есть Марте... Марта живо заговорила с ними.

И вдруг мне припомнились слова заклинания на неведомож наречии:

Нас венчали не в церкви...

Столетние дубы

С похмелья свалились...

Я пошел прочь. И свалился в канаву за летным полем, свалился, как подломленный дуб, с которым жизнь сыграла такую страшную шутку.

Я видел, как разбегался по бетонной дорожке самолет, видел, как оторвались баллоны колес от земли, как убрал пилот шасси уже в воздухе.

Самолет превратился в серебристую блестку и растаял в солнечном небе.

Я встал и сжал челюсти.

Я был женат! Пусть обрушатся на меня небеса, пусть разверзнется подо мной земля, я был женат!

И у меня была самая удивительная, самая нежная и самая смелая жена, которая способна прострелить апельсин на лету, которая хочет увидеть березки".