Книги, которые читают наши дети, и книги, которые им читать не следует - Юрий Юрьевич Поринец

в покое. Чаще всего и люди, и звери, и вещи, сломя голову, бегут из страницы в страницу к приключениям, битвам и подвигам». Его стихи рассчитаны на множество иллюстраций, их ритм подвижен и переменчив, рифмы очень простые, стихи легко запоминаются. Поэтому они так любимы детьми.

Но в его сказках много пугающих страшных сцен. Так, начинающаяся задорным парадом зверей, которые «едут и смеются, пряники жуют», сказка «Тараканище» сменяется сценой появления Таракана:

Звери задрожали,

В обморок упали.

Волки от испуга

Скушали друг друга.

Бедный Крокодил

Жабу проглотил.

А слониха, вся дрожа,

Так и села на ежа.

Дальше – хуже. За изображением ужаса зверей перед Тараканищем («Только и слышно, как зубы стучат, только и видно, как уши дрожат», и т. п.) следует картина его торжества:

А он между ними похаживает,

Золоченое брюхо поглаживает:

«Принесите-ка мне, звери, ваших детушек,

Я сегодня их за ужином скушаю!»

Производят сильное впечатление ритмичные строки «Мухи-Цокотухи»:

Вдруг какой-то старичок

Паучок

Нашу Муху в уголок

Поволок —

Хочет бедную убить,

Цокотуху погубить!

<…>

А злодей-то не шутит,

Руки-ноги он Мухе веревками крутит,

Зубы острые в самое сердце вонзает

И кровь у нее выпивает.

Муха криком кричит,

Надрывается,

А злодей молчит,

Ухмыляется.

Или же – описание «гадкого, нехорошего, жадного Бармалея», который «бегает по Африке и кушает детей»:

Он страшными глазами сверкает,

Он страшными зубами стучит,

Он страшный костер зажигает,

Он страшное слово кричит.

А чего стоят несколько иронические строчки, повествующие о страданиях Айболита в огне:

Но злодей Айболита хватает

И в костер Айболита бросает.

И горит, и кричит Айболит:

«Ай, болит! Ай, болит! Ай, болит!»

Все эти сцены настолько яркие, настолько увлекательно описаны, что их можно зримо представить. Это, конечно, говорит о незаурядном мастерстве писателя, но вместе с тем очевидно, что эти сказки могут напугать детей (особенно впечатлительных), оказать отрицательное влияние на детское воображение.

Даже в довольно безобидной сказке «Мойдодыр», перегруженной назидательностью, писателю обычно не свойственной, присутствует ощущение некоторого дискомфорта. Героя преследуют мыло и мочалка, пугает крокодил. «Из маминой из спальни», одного из самых уютных мест дома в восприятии ребенка, появляется «кривоногий и хромой (!) умывальник». А все это только ради того, чтобы заставить героя умыться и воспеть «вечную славу воде».

Иногда некоторые фрагменты сказок доступны пониманию только взрослых, а не детей. Особенно это относится к «Крокодилу».

В этой сказке есть монолог Крокодила, который, по всей видимости, пародирует стиль романтических поэм, прежде всего «Мцыри» М.Ю. Лермонтова[27].

– Узнайте, милые друзья,

Потрясена душа моя,

Я столько горя видел там,

Что даже ты, Гиппопотам,

И то завыл бы, как щенок,

Когда б его увидеть мог.

Там наши братья, как в аду —

В Зоологическом саду.

О этот сад, ужасный сад!

Его забыть я был бы рад.

<…> вы помните, меж нами жил

Один веселый крокодил…

Он мой племянник. Я его

Любил, как сына своего.

<…> В лохани грязной он лежал

И, умирая, мне сказал:

«Не проклинаю палачей,

Ни их цепей, ни их бичей…

<…> сказал и умер.

Я стоял,

И клятвы страшные давал

Злодеям людям отомстить

И всех зверей освободить.

В «Крокодиле» страшных эпизодов больше, чем в других сказках Чуковского. В этой сказке присутствуют стихи, напоминающие современные детские страшилки (уж не с «Крокодила» ли они начались?). Их стоит процитировать подробно.

Милая девочка Лялечка!

С куклой гуляла она

И на Таврической улице

Вдруг увидала Слона.

Боже, какое страшилище!

Ляля бежит и кричит.

Глядь, перед ней из-под мостика

Высунул голову Кит.

Лялечка плачет и пятится,

Лялечка маму зовет…

А в подворотне на лавочке

Страшный сидит Бегемот.

Змеи, шакалы и буйволы

Всюду шипят и рычат.

Бедная, бедная Лялечка!

Беги без оглядки назад!

Лялечка лезет на дерево,

Куклу прижала к груди.

Бедная, бедная Лялечка!

Что это там впереди?

Гадкое чучело-чудище

Скалит клыкастую пасть,

Тянется, тянется к Лялечке,

Лялечку хочет украсть.

Лялечка прыгнула с дерева,

Чудище прыгнуло к ней,

Сцапало бедную Лялечку

И убежало скорей.

А на Таврической улице Мамочка

Лялечку ждет:

– Где моя милая Лялечка?

Что же она не идет?

Писатель так мастерски нагнетает атмосферу страха (звери оказываются на всех, привычных для ребенка, местах, окружают девочку везде, она прижимает к груди куклу, катастрофа выглядит неотвратимой), что даже взрослому читателю при чтении этого фрагмента становится не по себе. Что же говорить о детях, а ведь эта сказка, как и все произведения Чуковского, рассчитана на самых маленьких. И хотя в конце «Крокодила» животные мирятся с людьми и «по вечерам быстроглазая Серна Ване и Ляле читает Жюль Верна», книгу это не спасает.

Но есть у Чуковского и мирные сказки, лишенные жутковатых деталей; есть и прекрасные переводы из английской поэзии.

Именно в них с полнотой раскрываются все лучшие стороны его творчества: бодрый, радостный тон, близость к детскому восприятию мира, праздничные концовки. Среди таких сказок

И этот добрый, убаюкивающий финал не может не вызвать у ребенка чувства радости и уверенности в том, что все и завтра, на следующий день, будет хорошо.

Большой популярностью у детей и взрослых пользуется творчество Георгия Остера (р. 1947). Ему