Заговор Англии против России. От Маркса до Обамы - Нурали Латыпов

Социалистический курс, осуществляемый партией тори, считала она, был даже более катастрофическим, чем социалистический курс, осуществляемый лейбористами.

«Коллективизм без единой капли эгалитарного идеализма, его искупающего, – глубоко непривлекательное убеждение». Это она критикует правительство Хита, в котором работала.

В то же время своих мемуарах Тэтчер описывает, что как для её партии в целом, так и для неё был крайне благоприятен период своеобразного пата с лейбористской партией. Она пишет, что научилась добиваться того, чего хочет, даже при том, что всегда оказывалась в меньшинстве в теневом кабинете. Пишет также о том, что стала мастерски участвовать в дискуссиях, выступлениях, которые тоже в дальнейшем пригодились на посту премьер-министра. Говорит, что у неё появилась уверенность в себе не в последнюю очередь благодаря тому неуловимому, как пишет она, инстинкту – знать, что чувствуют обычные люди. «Качество, с рождения данное всем людям, но которое обостряется и полируется именно в экстремальных ситуациях».

Когда она готовила референдум по профсоюзам, был изучен в том числе и немецкий опыт, и вот что по этому поводу заметила Тэтчер: «Нужно признать, что немецкая говорильня работает, потому что состоит из немцев». Очень интересная реплика, которая как бы констатирует, что есть вещи, которые только у немцев могут получиться в силу их национальных особенностей, хотя если бы Британия придерживалась в своём политическом курсе противодействия деиндустриализации, я думаю, что у британцев получилось бы если не всё, так же, как у немцев, но многое из того.

Тэтчер была практически первым политическим деятелем высшего звена, преодолевшим политкорректность и высказавшимся о стыдливо умалчиваемой проблеме мигрантов. Она говорила журналистам: люди боятся, что страна может быть затоплена людьми другой культуры. Нужно обязательно ослабить страх населения, нужно пересмотреть количество въездных виз, а с теми же, кто проживает здесь, нужно обращаться как с равными. Однако страна, которая прошлась ботинками по доброй половине мира, должна быть готова к тому, что занесёт на этих ботинках на свою территорию чужую почву. Британское содружество же, кроме очевидных политических и экономических выгод, делает практически невозможными любые сколь-нибудь работающие иммиграционные ограничения.

Есть ещё множество иллюстраций политической силы в биографии Маргарет Тэтчер, но сила эта, как показал дальнейший ход истории, большей частью была тактической, стратегически же она обернулась слабостью – как слабостью для ее страны, так и для тех, кто за нею следовал.

Стратегическое самоубийство: от Тэтчер до Медведева

В 1964-м году к власти в Великобритании пришёл лидер лейбористов Гарольд Вильсон. Одним из предвыборных обещаний нового премьера было «довести косную Великобританию до белого каления технической революции». Весьма парадоксальное высказывание для страны, с конца XVIII века бывшей мастерской мира, да и во времена Вильсона ещё остававшейся в авангарде научно-технического прогресса. Но, похоже, отрицательные тенденции к тому времени уже скопились в критическую массу.

Однако вскоре после прихода Вильсона к власти – на беду его планам – специалисты оценили только что разведанные запасы нефти Северного моря. Они оказались столь значительными, что стратегию научно-технического развития перенесли с совершенствования авиационно-космических, био– и прочих профильных для развития страны технологий на технологии разработки нефти на шельфе. Британцы стали пионерами, например, в деле привлечения промышленных ноу-хау в 1970-е годы для модернизации методов нефтедобычи.

Кстати, это – ответ идеологам, жёстко противопоставляющим добычу и переработку углеводородов в России развитию высоких технологий. На самом деле тут знаменитая диалектическая триада тезис—антитезис—синтезис. В синтезе – высокие технологии добычи и переработки тех же углеводородов, коими Россия чрезвычайно богата.

Но тем не менее даже усиленное развитие этой части технологий не уберегло страну от множества нежелательных последствий. Ничьи силы не безграничны. Сосредоточение усилий на одном направлении неизбежно ограничивает возможности развития других. А если это направление ещё и выгодно – туда сами собою потянутся все способные сделать нечто полезное. Хозяйство Великобритании оказалось изрядно перекошено. Ещё сильнее перекосило Нидерланды, также добравшиеся до подводных запасов. С тех пор все экономисты мира называют последствия скоротечного бума в одной отрасли, оборачивающиеся провалом всех прочих, нидерландской болезнью.

И всё-таки не под влиянием обнаружения своей нефти, а под влиянием неолиберального фундаментализма технический прогресс Великобритании попал в бурное русло того течения, что ныне называют глобальной деиндустриализацией. Соединённые Штаты Америки и ряд других грандов мировой политики засосало в то же время в ту же самую воронку. США, например, только за последние полтора десятка лет потеряли порядка трети рабочих мест. В абсолютном исчислении это более 5,5 млн. высококвалифицированных рабочих, оказавшихся за пределами материального производства. Если в конце 1950-х на долю промышленности приходилось 28 % экономики США, то уже к 2008-му году этот показатель составлял всего 11 %. Дальше – больше, т. е. в нашем случае «меньше». На начало 2010-го года в промышленном производстве было занято столько же американцев, сколько в 1941-м году. Производственная деградация налицо. Немцы удержались от подобного же провала только жесточайшей самодисциплиной и прямыми государственными ограничениями некоторых видов зарубежного инвестирования. Недаром сейчас именно ФРГ – последняя индустриальная надежда и опора всего Европейского Союза.

«Деиндустриализация происходит тотально, – утверждал доктор наук Юрий Вячеславович Громыко несколько лет назад в статье «Сценарии развития энергетики как локомотива промышленной революции в России». – Уничтожаются и схлопываются целые мультисистемы высокотехнологической мыследеятельности, например, в США разваливается хвала и гордость американской промышленности General Motors. Этот процесс деиндустриализации связан с тем, что деньги не вкладываются в воспроизводство инженерно-технической и социальной инфраструктуры. Основным механизмом получения прибыли является спекуляция ценными бумагами в hedge funds. Третичная денежная семиотика (ценные бумаги и дериваты) оказывается полностью оторвавшейся самодостаточной счётностью от процессов социального и инженерно-технического воспроизводства. Денежные заместители не являются показателями стоимости».

Вспомним некогда промышленный гигант Детройт – символ автомобильной промышленности США. С 1950-го года – за полвека – население города уменьшилось в два раза. А белое население (расовая сторона важна постольку, поскольку до недавнего времени – в частности, в эпоху расцвета Детройта – именно европеоиды составляли высококвалифицированную часть рабочих) уменьшилось в десять раз. Разрушены театры, библиотеки, школы, коими ранее славился город. Зияют битыми стёклами офисы компаний «Аэрокар», «Бьюик», «Кадиллак», «Форд». У «Дженерал Моторс» сохранилось только одно офисное здание. Детройт, кстати, на сегодняшний день город-банкрот – индикатор общей деиндустриализации Америки.

И всё же лидером в процессах деиндустриализации остаётся Великобритания. За последние три десятилетия британская промышленность сократилась почти на 70 %. Масштаб разрушений индустрии превосходит любое другое развитое государство мира. И это в государстве, которое некогда провозглашало модернизацию – вспомним призывы легендарной «железной леди».

В чём же причина такой деградации промышленности в экономически развитых странах? А в том, что политическая элита этих государств ещё в конце 1960-х годов стала подпадать под влияние рыночного фундаментализма. Это понятие, кстати, ввёл самый известный финансовый спекулянт Георг Шварц (после перевода фамилии на венгерский и произнесения её на английском – Джордж Сорос): «Именно рыночный фундаментализм сделал систему мирового капитализма ненадёжной. Однако такое положение дел возникло сравнительно недавно. В конце Второй мировой войны международное движение капитала было ограничено, в соответствии с решениями, принятыми в Бреттон-Вудсе, были созданы международные институты с целью облегчения торговли в условиях отсутствия движения капитала. Ограничения были сняты постепенно, и только когда примерно в 1980 г. к власти пришли Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган, рыночный фундаментализм стал господствующей идеологией. Именно рыночный фундаментализм предоставил финансовому капиталу управляющее и руководящее место в мировой экономике…»