Полуночное венчание - Виктория Лисовская

недалеко в Кузьминках, я и познакомилась с Володей. Красивый статный парень, про таких говорят — сажень в плечах, искорки веселые в глазах. Он играл на гитаре, был старше меня, учился в университете. Я влюбилась в него как кошка, раз и навсегда. Но на свою беду познакомила ухажера со своей подругой Надей, — еще один горестный вздох. — Ну как познакомила, он пришел ко мне в гости, с цветами, с конфетами шоколадными для моих родителей, кольцо купил, чтобы предложение сделать, уже дату свадьбы мы обговорили, как вдруг в нашем подъезде — вот прямо тут возле двери он столкнулся с Надей. Просто столкнулся и, как пишут в дешевых романах, «их глаза встретились». И я сразу поняла, что свадьбы не будет, — тут Овсянникова печально улыбнулась, — точнее, свадьба будет, но не моя…

— Все это, конечно, очень интересно, но при чем тут Ольга Большакова? — перебил я старушкин рассказ.

Ей, наверное, некому рассказывать свою душещипательную историю, но у меня сейчас не было ни времени, ни желания выслушивать ее исповедь.

— Подождите, сейчас и до Ольги дойдем. Я потому вам так все подробно рассказываю, что все это напрямую связано с Большаковыми. Так вот, их глаза встретились. Надя была писаной красавицей — ярко-голубые глаза, пшеничная коса до пояса. Устоять перед ней, конечно, было сложно. Ольга очень на бабку была похожа. Тоже красивая, но счастья ей это не принесло. После того дня вся моя жизнь переломилась на две части — на до и после их встречи. Володя прибегал, меня успокаивал, говорил, что любит Надю, жить без нее не может, чтобы я не расстраивалась, нашла себе другого мужчину. И Надя плакала под дверями, умоляла простить их и зла не держать. Я месяцами не вставала с постели, плакала навзрыд, ничто успокоить меня не могло. Отец мой к тому времени уже помер, а мать с лица даже вся сошла, за меня так переживала. Решила отправить к дальней родственнице в деревню под Рязань на лето — нервы подлечить. Я же, когда приехала, узнала, что свадьба у Нади с Володей уже состоялась, и аккурат в тот самый день, что мы с Володей планировали — 15 июня. Я же была в полной несознанке, ходила и говорила, как робот. Мамина тетка в деревне, где я остановилась, все меня чаями поила-отпаивала, травки лечебные заваривала. Я же когда приехала домой, когда узнала, что мой ненаглядный женился на моей подруге — вот верите, нет, ни единой слезинки не проронила. Внутри меня как будто что-то умерло. Я же знала, что все равно не будет им счастья. Вот никому не рассказывала я, а вам, Иван Андреевич, покаюсь, из-за меня все беды у семьи Большаковых, заказала я голубков… — Бабулька шмыгнула носом.

— Как это заказали? Кому? Киллеру? — Я, как охотничий спаниель, сделал стойку на дичь. Бабулька Овсянникова нашла киллера шестьдесят лет назад? Убила разлучницу-подругу и изменника? Это уже интересно.

— Да нет, какому киллеру? Тут все гораздо серьезнее, — бабулька нервно мяла кружевной платочек в руках, — если бы киллеру, можно было бы что-то изменить. Нет, я пока в деревне в себя приходила, меня моя двоюродная тетка привела для лечения к бабке одной, которая травки заваривала, хворь из людей выводила. Рассказала я той бабке все как на духу, что со мной случилось, почему мне жить не хочется и как мне плохо. Она внимательно выслушала и сказала, что может мне помочь вернуть любимого. Но нужна будет моя помощь. Я так Володьку любила, что была в тот момент готова на все — в ад войти, все горячие сковородки облизать, свою душу бесплатно отдать за единственный миг женского счастья. Для меня, члена комсомола, партийной активистки, никакой магии-шмагии не существовало. Но если была хоть одна-единственная надежда вернуть милого, я была готова на все. Ох, ох… — Федоровна, уже не таясь, сидела и вытирала кружевным платочком слезы. — За свои услуги я отдала деревенской ведьме золотое колечко, подаренное Володей, все равно оно мне было ни к чему. А если, как обещала бабка, он вернется, то подарит новое. Так рассуждала я. Тетке и мамке можно было бы соврать, что на огороде кольцо потеряла, все равно они бы не спросили. Пошептала что-то бабка над моей головой, отдала маленький сверток с какой-то шерстью, иголками. Сказала, самой не разглядывать и не разворачивать сверток, а как можно скорее отнести всю эту напасть в дом, где живут вместе Володя с Надей.

Меня эта фантастическая история уже всецело поглотила. Магия может быть напрямую связана с циклами полнолуния и все это может быть связано с сегодняшними смертями девушек. Или, может, это совсем другая история?

Сделав глоток горячего чая, Овсянникова продолжила:

— Вернувшись домой, я всячески принялась делать вид, что у меня все хорошо, все замечательно. Не хотелось нервировать мать. И как-то в субботу я без звонка, без приглашения отправилась в гости к Надежде и ее мужу. Наши соседи, Надины родители, вовсю рассказывали, как же повезло их красавице дочке выйти замуж и сделать такую хорошую партию. Володя Большаков был из хорошей интеллигентной московской семьи. Его отец был достаточно известным профессором, писал научные труды, преподавал в столичном вузе. Они все жили в просторной квартире в Черемушках. Сейчас бы сказали в элитном доме, а для меня трехкомнатная в сталинке после наших клетушек показалась вообще раем. Когда в свое время Володя познакомил меня на правах невесты со своими родителями, я поражалась и высоченным потолкам, и лепниной на стенах, и даже постоянной горячей воде в кране — немыслимая роскошь даже для коренных москвичей. Так вот, я приехала в гости, прихватив с собой ведьмовский «подарочек», позвонила в дверь. Открыла мне Антонина Леонидовна, сколько лет прошло, а я до сих пор помню ее изумленное выражение лица. Мама мне рассказывала, что, когда я была в деревне, Антонина даже несколько раз приезжала к нам домой, пыталась поговорить со мной, объясниться за своего сына. Хорошая она женщина была, добрая, совестливая. Так вот, открыла она мне дверь, всплеснула руками: «Лизонька, ты ли это?» Да, узнать меня теперь стало трудно. Из веселушки-хохотушки с тонким станом и красивыми локонами я превратилась в высохшую старуху с потускневшим взглядом и унылым выражением лица. Жизни я не видела без милого, и жить мне в неполные девятнадцать лет не хотелось. Я молча кивнула, отодвинула плечом Антонину и влетела в общую комнату-столовую. Вся семья Большаковых сидела за обеденным столом. Как сейчас помню красивый