На ратных дорогах - Василий Абрамов

Под вечер белополяки стали выдыхаться.

Но вот вдали показался дымок. Нетрудно было догадаться, что это идет бронепоезд.

Хорошо, что Ерофеев разобрал рельсы на мостике. Выемка и холмик закрыли остановившийся состав. Оттуда станция не видна, стрелять ему неудобно. А путь починить мы не позволили — мостик находился под обстрелом. Бронепоезд вел огонь наугад.

Ободренные поддержкой, роты противника попробовали подняться. Но мы снова заставили их залечь.

— Лезут, дурни, словно не знают, что станцию обороняет отряд особого назначения, — пошутил Ильенков.

— Конечно не знают. Ты им напиши, и они перестанут наступать, — в тон ему ответил Бедик…

Я вызвал по телефону станцию Остров. Там оказался поезд командующего армией Корка. Ответил мне Иванченко. Доложив ему об итогах боя, я высказал свои опасения. Враг наращивает силы. Еще несколько подобных атак — и потери наши будут так велики, что отряд не сможет удержать станцию.

— Все будет в порядке. Скоро вас сменят, — ответил Иванченко.

Ночью прибыл стрелковый полк. Мы снялись и походным порядком выступили на станцию Борчаниново, а оттуда поездом в деревню Бородино, что рядом со станцией Локня.

Нашему отряду поручалась необычная задача — борьба с дезертирством на трудовом фронте и забота о налаживании работы «железкомов» и «лескомов» Витебской и Псковской губерний Транспорт и промышленные предприятия из-за нехватки угля переводились на древесное топливо. Тысячи коммунистов были направлены на топливный фронт. Заготовка и перевозка дров приравнивались к военным заданиям.

Отряд получил трехдневный отдых. На третий день состоялось партийное собрание. Меня приняли в члены РКП (б).

За зиму и раннюю весну отряд выловил немало дезертиров, помог в организации лесозаготовок. А в апреле пришлось расстаться с ним: меня отозвали в штаб армии и вручили предписание на Южный фронт, в Харьков.

Так я снова попал в город, где в 1918 году определился мой путь в революции. Иванченко оказался тоже здесь, в должности коменданта Харькова, являвшегося в то время центром подготовки наступления на барона Врангеля — последний оплот Антанты.

— Не сердись, Василий Леонтьевич, — сказал Иванченко. — Но придется тебе поработать в тылу.

— Как в тылу?

— А так…

Словом, меня назначили военным комендантом Ивано-Лысогорского района с его знаменитыми Холодной и Лысой горами. Работа в городе, незадолго до этого освобожденном от белогвардейцев, показалась мне трудной и сложной. Чем только ни приходилось заниматься: облавами на многочисленных бандитов и вылавливанием дезертиров, разбором дел спекулянтов и проверками подозрительных личностей, ликвидацией наследства почти трехлетней гражданской войны.

Прошло три месяца. Корпуса Врангеля вытянулись из Крыма, намереваясь снова разжечь пламя гражданской войны. И я обратился к командующему 1-й Украинской запасной армией Базилевичу с просьбой направить на фронт.

Меня назначили начальником штаба 4-й отдельной бригады. На нее возлагалась охрана юга Донбасса и борьба с бандитизмом.

Пришлось расстаться с Иванченко. С ним мы встретились снова лишь через шесть лет, когда бывший матрос стал директором крупнейшего в стране Енакиевского металлургического завода. С присущей ему энергией и настойчивостью он быстро организовал восстановление домен. А в тридцатых годах имя начальника Востокстали Иванченко знала вся страна. С ним был связан сказочный рост металлургии Урала и Западной Сибири, строительство Магнитогорского и Кузнецкого гигантов.

Но это, повторяю, было много позже, а в тот раз мы тепло попрощались с Иванченко, и я отбыл к месту новой службы.

Штаб бригады располагался в городе Шахты, или, как тогда называли, Александрово-Трушевске. Мы быстро сработались с командиром П. Л. Виноградовым.

Обстановка в районе была сложной. Много хлопот доставляли нам бандитские шайки, и особенно банда некоего Каменюка, насчитывавшая свыше тысячи сабель.

Однажды эта банда стала готовить налет на Шахты. Наше положение осложнялось тем, что три полка бригады рассредоточились в разных пунктах в радиусе 150 километров. В городе оставались только рота ЧОН, да комендантская команда при штабе.

Решено было прибегнуть к хитрости. Мы разослали во все концы конных милиционеров. Основная обязанность их состояла в том, чтобы бывать на людях, беседовать и как бы невзначай упрекать штаб бригады за то, что он нагнал в город много войска. Следовало также «проговариваться», что якобы на станцию прибыли бронепоезда и артиллерия.

Одновременно в Каменку, Криницу и некоторые другие станицы выехали «заготовители». Они сделали большие заказы на продукты, ссылаясь на необходимость прокормить тысячи красноармейцев.

Дезинформация сыграла свою роль. Слухи дошли до бандитов. Как потом показывали пленные, Каменюк объявил своим атаманам:

— На черта нам сдался этот город. Поживы там мало, из-за нее не стоит драться с бронепоездами.

Летом 1921 года я получил назначение на должность начальника штаба 51-й дивизии. С этого началась моя двадцатилетняя служба в войсках ВЧК, затем в пограничных частях…

Отход к Севастополю

В 1941 году я работал в Крыму помощником начальника штаба пограничных войск Черноморского округа.

Шла вторая мировая война. Полным ходом работала гигантская военная машина фашизма. Кровью и свободой расплачивались народы Европы за политику реакционеров, вскормивших фашизм.

Мы, пограничники, не могли не замечать сгущения туч у западных наших рубежей. И все же драматические события ночи на 22 июня явились полной неожиданностью. Помню, когда нас вызвали в штаб и мы, взобравшись на крышу дома, наблюдали вспышки разрывов над Севастополем, мне все еще не верилось, что наступила война.

Несмотря на отдаленность сухопутного фронта, Крымский полуостров сразу же стал, по существу, прифронтовым районом. Близость аэродромов и портов гитлеровского сателлита — королевской Румынии создавали угрозу ему и с моря, и с воздуха. Неопределенной, а точнее сочувствующей агрессору, была позиция «слуги трех господ» Турции, что еще больше усиливало напряжение.

Словом, в любом месте и в любое время можно было ждать огневого нападения, бомбового удара либо даже высадки десантов или диверсионных групп. А для воздушного десантирования местность, лучшую, чем степная равнина средней и северной части полуострова, трудно даже придумать.

Между тем войск на территории Крыма дислоцировалось мало. Пограничные заставы в основном охраняли приморскую его полосу. Полевые же войска размещались на большом удалении, что не позволяло им контролировать все районы возможной выброски десантов.