Не заигрывай со мной - Алёна Май

Настя взъерошила копну своих рыжих волос. И как ей только удавалось собирать её каждый раз в гладкую прическу перед выходом на паркет?

— Кирилл — отличный партнер.

— Я утяну его на дно.

— Поверь, он от этого не пострадает. Да и стандарт программу давно не танцевал, а тебе придется выступить и там, и в латине. Светлана же не по его прихоти поставила вас в пару. Значит, видит в этой затее профит. У неё глаз намётан. Кириллу придется немного замедлиться, а тебе — ускориться. И я с удовольствием посмотрю, как вы порвете всех соперников.

— Зачем танцору класса А вставать с новичком, которому только предстоит получить Е-шку? Ума не приложу.

— Такое бывает. Но о-о-очень редко. Такие как Кирилл согласились бы с тобой танцевать либо за очень большие деньги, либо по большой симпатии. Тебе повезло, ведь денег у тебя нет.

У меня не было слов. Звучало так, будто мне придется расплатиться с Кириллом натурой. Ни в коем случае! Я буду работать так усердно, что ни у кого не возникнет сомнений в том, что мы не подходим друг другу как партнеры. Но этого было мало…

— Меня очень парит финансовый вопрос. Танцы — дорогое удовольствие, как ни посмотри. Боюсь, что меня надолго не хватит.

— А раньше все оплачивал Денис?

Я потупила взор. Да, да и еще раз да. Денис много чего оплачивал, а я сбежала, даже спасибо не сказав.

— Не гонись тогда за рангами. Танцуй в удовольствие. Тебе главное встать на ноги сейчас. Ты видишь, как мы живем с мамой? — Настя очертила круг рукой. — Я иногда тоже ловлю себя на мысли, что становлюсь приживалкой. Она столько денег в меня вбухала, а мне всё мало.

— Она жаловалась тебе на это?

— Маман никогда не жалуется. У неё нет на это времени. Работает анестезиологом в одной немаленькой клинике уже много лет.

— А твой отец? — аккуратно спросила я. — Поддерживал твоё увлечение?

Отец Насти умер, когда той едва стукнуло пятнадцать. Сел пьяный за руль и разбился. Глупая смерть.

— Папа жил по принципу: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не орало.

Мне стало неловко от своих же вопросов. Бередить старые раны подруги, напоминать о покойном отце. Своего-то я и вовсе не знала и мне всегда было интересно, каково это — иметь отца. А затем и вовсе потерять. Мы с Настей почти не обсуждали наши семьи за всё время, что дружим. Все эти проблемы с родителями мы негласно предпочли оставить за воображаемыми стенами.

— Маман всё надеется, что я удачно выскочу замуж за какого-нибудь айтишника и свалю от неё, — Настя снова засмеялась. — Но пока не могу её так порадовать.

— Не представляю тебя в роли жены.

— Я о том же! Да и в компьютерах я почти не разбираюсь.

— А тебе и не надо, если муж айтишник.

— Я школу с золотой медалью окончила, между прочим, но информатику мне поставили разве что за красивые глаза, — Настя обхватила свою грудь руками.

Мне нравилось вот так сидеть с подружкой и болтать обо всем на свете. Настя познакомила меня с мамой на следующий день и это действительно оказалась «крутая тетка». Они шутили и подтрунивали друг над дружкой, мне тоже перепало. Ольге Викторовне хоть и было за пятьдесят, но она общалась с нами как ровесница. Попросила меня называть её просто Оля, чтобы она не ощущала себя слишком уж старой. О какой старости она говорила, я так и не поняла. Всем бы выглядеть так как она! Высокая, стройная и подтянутая, с идеальной укладкой даже после суточной смены в больнице и с минимумом макияжа. Ни грамма ботокса или гиалуронки, такие же густые волосы как у Насти, но не рыжие, а каштановые, с проблеском седины, но едва уловимой. А глаза! Глаза молодые, горящие, кайфующие от этой жизни. Возраст в Ольге выдавали только руки и шея.

Ольга Викторовна просидела с нами с пару часов, накормила безруких барышень и отправилась в свою спальню отсыпаться. Мы с Настей тихонько собрались и ушли, кто куда. Она — на тренировку, я — на работу.

Я всю ночь придумывала, как совместить несовместимое. Да уж. Моя жизнь явно была проще, когда я была… Господи, да я была содержанкой! Кто-то об этом мечтает, а я вот — не оценила.

Я пялилась в телефон, на наш чат с Денисом, на его аватарку, но за сутки — ни привета, ни ответа. Ненароком подумалось, а вдруг что-то случилось? Может, его инсульт хватил или еще чего? Была не была, решила набрать, но вызов сначала не проходил, а затем и вовсе как будто сам Денис меня сбросил. Я нахмурилась.

Следом пришло сообщение: «Я занят. Перезвоню, как смогу».

— Ну занят, так занят, — пробубнила себе под нос, закрыла с ним чат и поставила телефон на беззвучный.

Ничего нового. Всё по классике. Не суть важно, есть я дома или нет, ведь Денис всегда на работе. Как и я всегда занята чем-то другим. У нас слишком мало точек соприкосновения, но всё же я отдала ему часть своего сердца и его отстранённость не могла не ранить. В любом случае, меня успокоило, что он жив и здоров.

Я настроилась на работу. Мила должна была ввести меня в курс дела, познакомить с детьми. Я же — быть на позитиве, ведь нет ничего хуже нервного хореографа. В этот знаменательный день я впервые за долгое время накрасилась, ведь мне не придется потеть и косметика не потечет по лицу. Руки тряслись, когда я выводила стрелки настолько, что Настя не выдержала и сама мне их нарисовала. У неё оказалась легкая рука. Потом она нанесла мне румяна и чуть поправила тон. Я не поленилась сказать подруге о том, что из неё мог бы выйти неплохой визажист, на что она лишь загадочно улыбнулась. Возможно, продумывала такой вариант на случай, если танцы перестанут стоять на первом месте.

Студия Милы встретила меня прохладой. Боже, храни изобретателя кондиционера! У меня мозг готов был расплавиться за те полчаса, что я добиралась. На входе организована небольшая стойка ресепшена, а за ней сидела девушка на вид лет шестнадцати, но даже у нас с Настей постоянно спрашивают паспорт, если мы не при параде. В одном ухе девушки — три сережки, а другое украшал индастриал. Я одно время порывалась проколоть себе и нос, и пупок, но передумала — побоялась. Стрижку девушка носила пикси, а сами волосы