Том 5. Литургия мне - Федор Сологуб

Становится перед Жеаном на колени и подносит ему чашу. Жеан чашу берет, девицу нежно обнимает и крепко целует.

Жеан. Друзья, выпьем эту чашу за то, что слаще меда, светлее света, милее жизни и сильнее смерти, за владычицу нашу Любовь!

Пажи повторяют его возглас. Все пьют.

Веселые девицы.

– Жеан опьянел.

– Он склонился головою на стол.

– Он выпил сразу слишком много вина.

Жеан (встрепенулся). Кто говорит, что я пьян? Неправда! Я готов пить еще столько же, и еще, и еще, и без конца!

Пажи.

– Здешний хозяин держит хорошее вино.

– И очень хмельное.

– Эти девицы очень веселые.

– Друзья, поступим, как все пьяные, – будем хвастаться один перед другим. Кто сможет похвалиться наиболее, тот будет у нас за старшего.

– Идет!

– Кому начинать?

– Пусть начнут девочки!

– Ну, девицы, начинайте.

Первая веселая девица. Я провела недавно целую ночь с господином бургомистром. Он требовал от меня не слишком многого, а утром подарил мне серебряную гривну и красного бархата на платье.

Все смеются весело.

Вторая веселая девица. Я провела эту ночь с рыцарем Генрихом. Он был очень ласков и нежен, а утром дал мне золотой и подарил прекрасный плащ, отнятый вчера у проезжего купца.

Все смеются очень весело.

Третья веселая девица. Позапрошлую ночь я провела с аббатом, отцом Иеронимом. Вот-то я намучилась! Только монахи ласкают так страстно. Под утро он вспомнил, что мы согрешили, и принялся бичевать ременною плетью себя и меня – себя легонько по своей черной рясе, а меня изо всей силы по голому телу. Потом он дал мне отпущение грехов и больше ничего. И пришла я домой без грехов, но и без денег и без подарков, с одними синяками.

Все хохочут.

Веселые девицы. Теперь ты, Жеан, – чем ты похвастаешься?

Жеан (коснеющим языком). Бог меня милует, граф меня жалует. Я стою во время графского обеда за стулом милостивой графини. Граф приказал делать мне одежду лучшего покроя и из самого хорошего материала.

Веселые девицы (льстиво).

– О Жеан!

– Каков Жеан!

– Служить за столом самой графине!

– Молодец Жеан!

– В такого молодца кто не влюбится!

Жеан (плача от умиления). У меня есть возлюбленная, – она меня называет миленьким, сердечным дружком.

Пажи. Жеан, миленький наш друг, а кто твоя возлюбленная?

Жеан. Этого я не могу сказать вам, милые друзья. Этого никому нельзя сказать. Великая тайна!

Веселые девицы. Жеан, желанный, миленький, красавец, тебя кто называет милым сердечным дружком? Скажи нам, похвастайся! Мы знаем, ты всех перехвастаешь!

Жеан (плача от умиления). Графиня Жеанна, душа моей души, прижимает меня к своему жаркому сердцу.

Пажи.

– Какие глупости!

– Неразумные сказки!

– Не во сне ли ты это, Жеан, видел?

– Сказать бы графу, – мы ведь его верные слуги.

– Своею похвальбою Жеан оскорбляет нашего господина.

Жеан (плача). Как радостна моя жизнь! Как сладки поцелуи милой Жеанны! Как упоительны ее объятия и ласки в тишине ее опочивальни! О, если бы вы могли видеть, как восхитительно ее белое тело!

Пажи.

– Нельзя стерпеть такого поношения!

– Это надо сказать нашему господину!

– Мы не можем дозволить, чтобы при народе бесчестилось имя милостивой графини!

– Надо взять его и увести на суд к нашему графу.

Хватают Жеана и ведут.

Веселые девицы.

– Сжальтесь над Жеаном, милые пажи, не ведите его к вашему графу, отдайте его нам, мы уложим его спать.

– Ведь это не Жеан хвалился – пьяный хмель бредил в нем.

– Он наговорил на себя, чего не было.

– Чего и не могло быть.

Пажи.

– Нет, мы его не пустим.

– Мы должны отвести его к нашему графу на суд.

– Здесь были и чужие.

– Они могли слышать его похвальбу.

– До графа дойдет слух о том, что здесь было.

– Тогда и нас казнят – зачем слушали и не донесли.

Веселые девицы с плачем становятся на колени и целуют руки у пажей, прося за Жеана.

Веселые девицы. Сжальтесь над Жеаном, не губите его, пожалейте его молодость! Повесит его граф, не помилует.

Пажи отталкивают веселых девиц и уводят Жеана. Веселые девицы плачут.

Веселые девицы.

– Надо же было случиться такой беде!

– Глупый Жеан, чем вздумал расхвастаться!

– Говорил бы только нам, а то при ком сказал!

– Схватили Жеана, повели!

– Свои же товарищи предают его!

Десятая картина

Князь сидит, мед пьет. Старый слуга перед ним стоит, а у дверей Девка-чернавка трется.

Старый слуга. Сказано: волос долог, ум короток. Баба умна не живет.

Князь. А у меня княгиня умная, она умная, разумная, она тихая, смиренная; до рабов она милостивая, передо мной она очестлива.

Девка-чернавка (стоя у дверей). Уж ты батюшка наш князь! Не приказывай меня казнить, вешати; прикажи ты мне слово молвити. Я на Ваньку-ключника с докладом иду.

Князь. Говори ты мне, слуга верная! Ты скажи мне правду-истину. Если ты мне правду скажешь, я тебя пожалываю; если ты мне ложно скажешь, я тебя расказнию.

Девка-чернавка. Ох, ты гой еси, наш батюшка князь! Пьешь ты, ешь, забавляешься, своею княгинею похваляешься, ничего ты не знаешь, не ведаешь! Твоя ли княгинюшка не честная, твоя ли княгинюшка не верная! Что живет она с младым ключником, с Ванькою, во любви живет.

Князь. Врешь, дура!

Пихает ее ногой. Девка-чернавка летит кубарем вон.

Граф один, осматривает оружие предков. Раймонда входит и низко кланяется.

Граф. Что тебе надо, Раймонда?

Раймонда подходит близко и опять кланяется.

Граф (нетерпеливо). Говори же!

Раймонда (шепотом). Жеан и я, – чем же мы не пара?

Граф. Пожалуй, что и так.

Раймонда. Целовать да ласкать они охочи, а потом…

Граф. А ты сама бы смотрела.

Раймонда. Но зачем же он изменил мне для замужней? Зачем он поднял глаза на знатную даму?

Граф. Вздыхать о дамской красоте не запрещено пажам.

Раймонда. Да он-то не вздыхает. Он – счастлив!

Граф (гневно). А кто эта дама?

Раймонда. Милостивый граф, смею ли я сказать?

Молчат. Граф делает знак, Раймонда уходит.

Одиннадцатая картина

В палате княжеской князь на дубовом резном стульце сидит, гневно хмурится. По стенам слуги стоят, на князя со страхом глядят.

Старый слуга ко князю подходит, земно кланяется, вежливенько покашливает.

Князь. Верный наш слуга преданный, а и что тебе надобно? А и не в добрый час ты ко мне пришел.

Старый слуга. Ай же ты батюшка князь, княжеское твое благородие! Твой-то служитель княжеский, Ванька-ключник, которого ты любишь да жалуешь, сидит в кабаке государевом, пьет зелено вино, запивает медами застоялыми, хвастает прекрасною Анною княгинею, твоим-то княжеским благородием: живу-то я с Анною княгинею, будто муж с женою; Бог меня милует, а Аннушка меня крепко жалует, я с нею творю любовь ведь третий год!

Князь (гаркает громким голосом). Еще есть ли у меня таки мастеры, а по-нашему, по-русскому, – грозен палач! Ставил бы он плаху белодубову, точил бы он острый топор. Еще есть ли у меня слуги верные! Брали бы они Ваньку-ключника, молодой моей княгини верного любовника, вели бы его на грозный суд!

На дворе кричат:

– Ведут! Ведут!

В палате шепчут:

– Эти бы ли князю речи не понравились.

– Князь-то на молодца прогневался.

– Теи речи князю не к лицу пришли.

– Воспылался княжеское благородие на удалого добродня добра молодца.

– У князя разгорелось ретиво сердце.

– У него раскипелась кровь горячая.

Ваньку вводят.

Дворня (шепчется).

– Ведут Ваньку-ключника на новые сени.

– Зелен кафтан поизорванный.

– Сафьяны-сапожки опущены.

– Его русы кудри растрепаны.

– Его ясны очи заплаканы.

Ванька (низко кланяясь). Уж ты здравствуй, наш батюшка князь! Ты почто меня требовал? Уж чем хочешь меня дарить, жаловать?