Женщина с глазами Мадонны - Евгения Михайлова

– Мама, ты уже встала? – Андрей появился на пороге. – Как хорошо. Я проснулся, ужасно есть захотел.

– Все готово, сынок.

– Ты какая-то расстроенная. У тебя плохое настроение из-за того, что мы уехали с вечеринки? Я понимаю, что ты из-за меня.

– Мы отлично сделали, что уехали, – спокойно сказала Елена. – У этой вечеринки будет долгое продолжение. Там парня убили.

– То есть как? Какого?

– Ну, такого яркого, друга хозяйки дома.

– Я помню его. Симпатичный. Это ужасно. Ты поэтому переживаешь?

– Я не переживаю, сынок. Я думаю. А тебе сказала, потому что нас, возможно, вызовут для показаний. В таких случаях опрашивают всех.

– Но мы же ничего не знаем.

– Никто ничего не знает. Кроме того самого, одного – убийцы. Но все что-то видели. Из разных воспоминаний можно сложить правильную картинку, как ты делал в детстве. Жаль, что полицейские по большей части такие тупые и равнодушные.

– Я очень надеюсь, что сейчас попадутся совсем не тупые и вовсе не равнодушные. И я расскажу, что запомнил.

– Конечно, мой дорогой. Ты умница. Я люблю тебя. Позавтракай.

Глава 3

Слава Земцов показал сидящему на столе Кольцову фотографии участников вечеринки на мониторе компьютера.

– Это те, что остались на ночь. То есть прямые подозреваемые. Расстояния между комнатами маленькие, любой мог их преодолеть за короткое время. Подозрения не снимаются, разумеется, и с хозяйки дома, которая могла все это затеять для того, чтобы расправиться за что-то с любовником. Да и с их третьей партнерши по сексу – тоже. И взять в холодильнике на кухне воду, и постоять под душем можно за пять минут. Но экспертиза не в состоянии с такой точностью назвать время убийства. Тем более приехали эксперты часа через полтора. А теперь покажу тех, кто уехал вечером… Вот. Среди уехавших мужчин немало.

– Ты считаешь, это сделал мужчина?

– Не обязательно. Но как-то понятней и привычней. Сила и точность удара.

– Нож кому-то знаком?

– Да все видели в кухне подставку для ножей. Ножи оригинальные, разный рисунок на рукоятке каждого.

– Одного не хватает?

– Не хватает довольно большого количества. Это все принадлежало еще бабушке Ксении Стрельниковой, хозяйки. Терялись, ломались, кто-то уносил, возможно. Когда – не установишь. Но Масленников уверен, что орудие убийства – не похожий нож, не подделка, а именно из этой партии. Прислуга приходящая. В последний год там никто постоянно не жил. Хозяйка наняла людей непосредственно перед вечеринкой.

– Первичный опрос что-то дал?

– Практически ничего. Все говорили, что они в шоке, дергались, путались… Эксперту показалось, что они не без допинга. Мы взяли бутылки из-под красного вина, другого алкоголя не было, бокалы. Прислугу отпустили с вечера. Бокалы не мытые. Проверяем. Мне тоже показалось, что у некоторых гостей расширенные зрачки.

– Отпечатки – не тех, кто там был. А тех, кто уехал, проверяли?

– Откуда ты знаешь про отпечатки? А, я Насте сказал. Ничьи вообще отпечатки. Они есть, принадлежат одной из кухарок. Все, кого нанимали, рядом живут, мы к ним заезжали.

– Что за человек эта, с отпечатками?

– Обычная полная добродушная тетка-повариха. Спала. Вообще не сразу поняла, в чем дело. Потом выскочило какое-то огромное количество детей. Она явно ни при чем. Мы допускаем, что убийца был в перчатках. Там же, на кухне, множество резиновых перчаток для хозяйства.

– И какой план действий у следствия?

– Пока просто по логике. Потом, как ты любишь выражаться, – хвататься за ниточки и цепляться за крючки. Ждем, что скажет эксперт. Александр Васильевич не очень воодушевлен осмотром места происшествия. Пол затоптан, такая обувь, сякая, тапочки хозяйские, как в Эрмитаже. Все одно на другом, Масленников пытается вычислить что-то внятное. Опять идеальное преступление?

– Опять…

– Кто-то из тех, кого вы там опросили, знал убитого раньше?

– Только хозяйка. Все сказали, что или видели мельком, когда заезжал за Стрельниковой в салон, или увидели в первый раз на вечеринке… Ну, ты понимаешь. Верить никому нельзя.

– Чем занимаетесь в данное время?

– Ребята ненавязчиво проверяют, когда вернулись домой те, что уехали вечером. До спального, скажем так, периода. С теми, кто приехал домой раньше, все понятно. С теми, кто после убийства… Надо разбираться.

– Результат не будет сильно корректным. Люди могли заезжать, куда им вздумается. Может, потому и уехали, что спешили куда-то.

– Значит, надо проверять, куда кому было надо. Серега, ты с нами?

– Чем вызван вопрос?

– Во-первых, ты сутки делал из меня идиота, втянув в свою грязную интригу честную Настю. Я прекрасно знаю, в котором часу у тебя закончился суд, когда ты ушел из офиса, когда домой приехал. У тебя в офисе есть охранник, во дворе соседи.

– Выслеживал! Вынюхивал! Какая низость! Еще гаже: проверял слова моей невинной жены.

– Вот тут ты и пролетел, подставив невинную жену. Когда честный человек врет, это понятно даже тете Мане из бани. Ничего, что я стихами?

– Ничего. Талант не задушишь, не убьешь. В общем, с тобой все ясно. По делу. Ты сказал: «во-первых». Значит, есть «во-вторых»?

– Есть. Еще как есть. Хозяйка дома, у которой убили любовника, не клюнула на мой намек по поводу помощи в расследовании частного детектива. Я не нашел для тебя клиента. Ну что? Можешь не выкручиваться насчет своей большой занятости, а показать сразу истинное лицо. Я все равно пойму. Ты отказываешься?

– Никогда! – Сергей просиял своей проверенно неотразимой улыбкой. – Такая куча подозрительной публики, и никому не нужна частная помощь? Так не бывает. Как не бывает настоящих признаний официальному менту, прошу прощения. Не обидел?

– Уморил! Отомстил, частник. Значит, работаем! Рад, честно.

– Слава, а как тебе показалась хозяйка? У нее ведь действительно может быть самый серьезный мотив, о котором эта массовка не догадывалась.

– В точку. Это самая подозрительная баба из всех, кого я видел за последние минимум полгода. Удар и правда может быть практически мужской, она спортивная, жилистая. Вторая девушка, Лариса, которая была ночью в этой комнате с Нарциссом, просто поплыла. У нее дрожало все: лицо, руки, ноги. Эта Ксения, конечно, тоже сильно нервничала. Но совсем по-другому. Я заметил, как она ходит по комнате. Меня чуть ветром от нее не сдувало.

– Убитого зовут Нарцисс?!

– Прозвище. В смысле псевдоним. Он в модельном бизнесе. На самом деле Петр Иванов.

– Ох, там бывают разборки.

– Знаю. Именно поэтому, как сказала Ксения, он и не хотел приглашать своих.

– Ну, это все не факт. В смысле, можно и не приглашать, а просто проговориться…

Глава 4

Вера кормила с ложечки Костю клюквенным муссом. Она сама с детства считала, что вкуснее мусса ничего быть не может. И ее сын так считал. Просто когда его ротик и желудок перестали быть маленькими и стало ясно, что для полного насыщения нужно минимум ведро, в противном случае Игорек скажет: «Мама, ты меня только раздразнила», – пришлось от этого десерта отказаться. Нереально в домашних условиях, только в фабричных. А у Кости ротик был маленький, и глотал он мусс, как птичка, трепетно, вздыхая то ли от удовольствия, то ли от усталости.

Когда Вера пришла, она сняла с него одеяло, протерла все, что не было загипсовано и забинтовано, мягким махровым полотенечком. С тревогой осмотрела многочисленные места уколов. «Прям не знают, куда еще ребенка заколоть, – сердито подумала Вера. – Так не терпится его поскорее вытолкнуть отсюда. Объест он их! Места много занимает!» Вера раскраснелась. Ей хотелось что-то умное и очень понятное кому-то сказать. Но что? Что ребенок тут немного привык и пригрелся. Что тут у него есть она. Что его могут отправить вообще в другой город, и никто не узнает, куда. Что если они поторопятся, то у мальчика все равно ничего не заживет, потому что от уколов дети только слабеют. Так Вера считала. И она бы сказала. Только им же все равно! Вот в чем дело. Им все равно!

– Как вы находите состояние мальчика? – раздался за спиной негромкий голос заведующего отделением Егора Григорьевича.

– Здравствуйте, – вскочила Вера. – Спасибо, что зашли. Я нахожу его состояние плохим. Очень. И зачем столько уколов? Детям это вредно. Очень. Взрослым тоже.

– Садитесь. Вы не школьница, а я – не классный руководитель. А познания в области медицины любопытные. Вы кем работаете?

– Я на замочках.

– То есть?

– Ой, вечно ляпну, люди всегда смеются. Я работаю на ювелирной фабрике, моя операция – замочки к серьгам.

– Интересная работа. И совершенно понятно, что вам все известно о вреде уколов.

– У вас не получится меня обидеть. Я просто не обижусь, потому что действительно не доктор, мягко говоря. Но я вырастила большого и крепкого сына, который в детстве часто болел. И я никогда не разрешала ему делать больше трех уколов. Он боялся, он плакал, это плохо для здоровья. А за Костика заступиться некому. Ребенок весь в синяках! Посмотрите на его вены!