Невеста Сфинкса - Наталия Орбенина

Петя и Зоя переглянулись и захихикали.

– Все боится времени, но время боится пирамид, – выдохнул Лавр, утирая пот, который катился по его лысой голове и лицу градом.

Дядя должен быть всегда доволен своим племянником, нельзя даже в мелочах разочаровывать дядюшку. Он поставил штатив и приготовился вслед за профессором нырнуть в таинственные глубины пирамиды. Проводник что-то залопотал, показывая в сторону дам.

– Наш чичероне говорит, что дамам, вероятно, не стоит спускаться вниз, неудобный путь и очень душно. Может, вам с Зоей Федоровной и впрямь остаться на поверхности, дорогая? – Профессор присел на один из камней и обмахивался шляпой. Прочие расположились рядом.

Серафима обрадовалась предложению мужа, а Зоя откровенно расстроилась, ей очень хотелось попасть внутрь пирамиды. Она вопросительно взглянула на брата.

– Как хочешь, Зоя. Только бы тебе хватило сил. Я не хочу, чтобы эта пирамида стала усыпальницей прекрасной царевны Зои! Но, как я полагаю, придется ползти на четвереньках, залезать и спускаться в очень узком проходе, словом, путешествие, полное неприятностей для дам.

Зоя надулась, но вынуждена была отступить и составить компанию Серафиме Львовне. Та же, в свою очередь, с содроганием представила себе, как она ползет, о ужас, на четвереньках, и ее округлости, обтянутые юбкой, колышутся перед носом у Аристова! Более непристойной картины трудно себе представить, и посему лучше отказаться от заманчивого путешествия в глубь веков.

Итак, решено, дамы остаются ждать мужчин, которые с решительным видом зажгли масляные факелы и двинулись в глубь неизведанного. Вход в пирамиду располагался на высоте пятнадцатой ступени на северо-восточной стороне. Проход с самого начала оказался очень узким и круто пошел вниз. Пришлось и впрямь ползти на четвереньках, иногда почти на животе. Воздух оказался спертым, дышать становилось все тяжелей еще от дыма горящих факелов. В какой-то момент путь преградила гранитная глыба, которая, по замыслу строителей, должна была останавливать древних незваных гостей гробницы. Однако те прогрызли в песчанике обходной путь, по которому и двинулись дальше путешественники. Теперь путь, такой же мучительно узкий, пошел в гору и привел в маленькое помещение. Одна из стен не доходила до потолка и представляла собой дальнейший проход. Итак, предстояло лезть прямо на стену, чтобы продолжить движение вперед. Проводник ловко вскарабкался наверх по выдолбленным за века углублениям и помогал лезть остальным.

– М-да! – только и молвил Соболев, с трудом преодолевая преграду.

Но неудобней всего было Лавру, который тащил на себе аппарат и штатив. Иногда он невероятным усилием гнал от себя преступную мысль бросить все тут и подобрать на обратном пути, но мысль о том, что книги дяди, его лекции будут украшены его фотографиями, что петербургские журналы выстроятся в очередь за ними, заставляла, скрипя зубами, тащить все это дальше. После стены – опять узкий проход с нависающим над головой потолком, маленький покой, опять гранитный обломок на пути и, наконец, – склеп царя!

Уф, наконец-то можно разогнуться и размять затекшие члены! Путешественники огляделись, и разочарование отразилось на их лицах. Небольшая комната, отделанная полированным гранитом. Потолок и стены черные и закоптелые от дыма факелов. Ни одного иероглифа, ни одного рисунка! Ничегошеньки! Посередине располагался пустой саркофаг без крышки и никаких следов мумии фараона и неведомых сокровищ.

Профессор, разумеется, по трудам именитых египтологов знал, что будет именно так, но все же он с тайной надеждой ходил вдоль стен и светил факелом. Вдруг что-нибудь да откроется и его пытливому взору, что осталось незамеченным предшественниками? Бедуин-проводник расположился в углу, Петя повалился рядом совершенно без сил. А Лавр принялся устанавливать аппарат и делать долгожданные снимки. Аристов тоже с любопытством ходил вдоль стен, рядом с Соболевым.

Воздуху не хватало, в голове стучало и шумело, сердце бешено колотилось, но Соболев был совершенно счастлив. Вдруг раздался такой оглушительный грохот, что профессор подпрыгнул на месте. Петя тоже подскочил с жалобным испуганным криком, а Лавр, чертыхаясь, уронил штатив, да слава богу, ухватил аппарат. Только Егор сразу понял, что это за звук. Все четверо с ужасом обернулись к проводнику, который продолжал сохранять невозмутимый вид, и только от его старого ружья, которое он зачем-то тащил за собой всю дорогу, медленно уплывал дымок. Оказывается, существовал местный обычай приветствовать иностранцев, добравшихся до царской гробницы, выстрелом из ружья. Эффект получался сокрушительный! Выждав секунду, пока пройдет испуг, проводник запел торжественную песню с серьезным и величественным видом, созерцая который, невозможно было удержаться от смеха.

Обычно в «программу развлечений» путешествующих входил еще и трюк с поиском древностей. Вдруг бедуин находил где-то в уголку черепок или еще что-нибудь и предлагал неискушенному туристу. Понятно, что все это было заготовлено заранее, но как обставлено! Из самой пирамиды Хуфу! Однако с профессором этот жалкий фокус не прошел, но тот был щедр и не обидел бедуина, наградив его монетой при расставании.

Из гробницы фараона двинулись в склеп царицы. Эта комната оказалась совершенно пустой, с гладкими мраморными стенами. Дальнейший путь привел к таинственному колодцу.

– Что там? – заинтересовался профессор.

– Никто не знает, – коверкая английские слова, ответил проводник. – Никто из иностранцев, которых я сопровождал, никогда туда не спускался, не пытался и никто из арабов.

– Но ведь дно-то у него есть? – спросил Аристов.

– Нет, это бездонный колодец! – последовал уверенный ответ.

– Не может быть, у всего есть конец! – строго заметил Соболев.

И все уставились в темноту колодца, пытаясь разглядеть что-нибудь.

– А вот мы сейчас и поглядим, есть ли там конец, и где он! – Аристов быстро и ловко обмотал себя веревкой, прихваченной на всякий случай, и дал ее в руки своим спутникам. Он начал спуск, упираясь ногами в стены колодца, и обнаружил там тоже выемки для ног. Спуск продолжался долго, темнота окутывала Егора, все так же не хватало воздуха, а конца все не было. Отверстие наверху потихоньку уменьшалось, таяли и силы Аристова.

– Ну что, что там? – нетерпеливо кричали сверху.

– Ничего, пока ничего, – едва отвечал Егор, который уже изнемогал.

– Вот что, голубчик, давайте-ка вы назад! – приказал профессор, и они начали тянуть Егора вверх.

– Так вы добрались до дна? – спросил проводник.

– Нет, – Аристов отер лицо платком.

– Я так и думал, – лукаво заметил бедуин. – Его там и нет!

Когда Егор выбрался наверх и упал без сил, Лавр не удержался и бросил вниз сначала камешек, а потом и горящий факел. Долго ждали стука камня, да все понапрасну. Факел тоже светил, мерцал, а потом потух, но разглядеть чрево пирамиды, преисподнюю не удалось.

Уже потом, когда вся компания ползла назад, проводник остановился и спросил Соболева:

– Господин, если бы