Огромный черный корабль - Федор Березин

Новые и новые воины взбирались на палубу, они мигом оценивали обстановку, им не надо было команд, они были профессионалами, этот бой проводился по самым древним методам, то есть, без оставления резерва, все силы сразу вводились в сражение и с первым воинственным кличем, зовущим вперед, начиналось и заканчивалось управление битвой, остальное шло по накатанной колее.

Внизу, под палубой, из стрелковых ячеек ударили мелкокалиберные пулеметы, они стали целенаправленно косить отставших от основной массы наступающих, но сотни «бессмертных» поднимались и поднимались мимо них, вне зоны огня, а кто-то уже крушил предательские прожектора, и пулеметы продолжали поливать лед не видя цели. А там, внизу, в отсеках, длилась и длилась резня, смерть собирала богатый, спелый урожай. Невооруженные для ближнего боя техники пытались обороняться тем, что под руку попадется – все было тщетно, с распоротыми животами они оставались валяться в коридорах и через них шагали свежие ряды королевских гвардейцев. Моряки, несущие наверх иглометы по десять штук зараз, гибли, не успев выстрелить, а парганы умели пользоваться и стрелковым оружием, они брали его из еще теплых отсеченных рук и пускали в дело. Кое-где возникали очаги согласованного сопротивления. «Бессмертные» не везде лезли на рожон: добычи хватало. Корабль имел бесчисленное количество помещений и отсеки дающие отпор обходились по другим уровням, да и не много их было. Почти сразу, после проникновения врагов внутрь, линкор перестал представлять собой цельную боевую единицу, мало того, что отряды парганов появились сразу в нескольких местах, они еще резали все кабели и провода попадающиеся на пути, то есть оставляли корабль без средств коммуникации.

Прошел час и флагман линейного соединения превратился в хранилище человеческих останков. Почти лишенный света, безжизненный, он являлся жалкой тенью недавно грозного исполина. Парганы, все, кто смогли выбраться живыми и не заблудился в отсеках на обратном пути (бывало и такое), снова, намотав на себя возможно большее количество одежды, под предводительством уцелевших тысячников и вновь назначенных командиров, взамен не вернувшихся (эта система замены была отработана четко), двинулись в новое наступление. Все «бессмертные» первоначально были разбиты на четыре отряда, по количеству линкоров, но, по выполнению задачи, каждый отряд должен был помочь соседнему. На борту осталась группа мастеров подрывников, для окончательного приговора кораблю.

Примерно так же, как на флагмане произошло и в других атаках с некоторыми нюансами. Напрасно радисты взывали о помощи, из-за низкой температуры Третья Союзная Армада не сумела поднять в воздух даже патрульные дирижабли, хотя те вряд ли смогли бы облегчить участь эскадры Хап-Рора. Сам же адмирал, как и все его подчиненные, умер страшной смертью: его изрезали и пошинковали на куски. Практически все «бессмертные» тоже погибли, большинство даже не в бою, а от холода, на обратном пути, но о выполнении было доложено. Теперь за дело взялся, организовавший авантюру, доблестный король Текеш-Ха, он связался с императором эйрарбаков и предложил за военную помощь примерно двести пятьдесят тысяч тонн высококачественной стали, которую нужно только отбуксировать из залива. Империя всегда испытывала потребность в сырье и, прикинув шансы, согласилась.

Лед в заливе не таял три месяца, все это время браши пытались разными способами пробраться к своим линейным кораблям, но их десантные соединения прибывающие то по воздуху, то на аэросанях, неизменно истреблялись парганами или командос эйрарбаков, одетых в форму королевской гвардии. А когда лед стаял, рядом с армадами брашей оказались флоты эйрарбаков. Новой большой войнушки не произошло, ни та, ни другая сторона, после такой катастрофической зимы, не располагала ресурсами для затяжного убийственного конфликта. Металлолом поделили на переговорах не в пользу брашей: два корпуса перешли Империи, как контрибуция за нарушение договора о разделе мира, один Мирандоле, как потерпевшей стороне, но фактически тоже эйрарбакам и только один, правда самый большой – корпус флагмана – Федеральному Союзу Брашей. Вот с тех пор браши и затаили обиду на парганов.

29. Обитаемые леса

В вертикальных световых столбах кружились миллионы микроскопических мошек не видимых в зеленом сумраке, где-то вверху дико вопил птах-грау, духота была невероятная и Браст с трудом подавлял желание откинуть москитную сетку. Пот катился градом и страшно чесалась левая нога покусанная триунпаросом, но он, сжав губы, с остервенением закручивал потными руками, облаченными в перчатки компании «Пипликхаузе-экл», последнюю металлоидную гайку на коробке скоростей. Наконец Браст вздохнул, тряхнул головой, в тщетной попытке сбросить навязчиво лезущий в глаза пот и потянулся за гаечным ключом, но, словно в насмешку, подлый инструмент выскользнул из резиновых пальцев и, звякнув о броню, зашуршал в траве.

– Триста тысяч миграрсинупов тебе в бок, – ругнулся Браст, используя одно из заученных недавно названий местной фауны.

– Пексман! – позвал он чуть громче, уже понимая, что придется слезать и искать ключ самому.

Джунгли молчали. Он нащупал ногой вогнутую ступеньку и тут его прошил, до самой печени, страх. Он сам не понял, что было тому причиной, может замолкнувший птах-грау, а может что-то другое. Судорожно цепляясь пальцами за металл, он поднял голову. Сквозь листву все также просачивался тусклый свет, и также причудливо играли едва различимые тени на пятнистом корпусе стоящей рядом «гиены» и все же страх не отступал. Со мной что-то не так, констатировал Браст осматривая совершенно недвижимую поляну. Он явно переутомился, но ничего, сейчас закрутится эта подлая гайка, и можно будет спать целых три часа. Но с ним действительно что-то происходило? Он скорее почувствовал нутром, чем заметил в листве какое-то движение и окаменел, расширенными зрачками вглядываясь в зеленый сумрак. Нет, это только показалось, не может этого быть. Прямо на него из лесной чащи двигалась отливающая бронзой человеческая фигура. Браст ощутил, как застучала кровь в висках, и мертвой хваткой впились в железо замасленные резиновые пальцы. «Что же делать? Нельзя же так, ведь надо же что-то делать? И ведь, правда, как в старинных летописях, совсем голый. Игломет, где же я его оставил?» Медленно, зная, что это совершенно лишнее Браст ощупал, обтянутую комбинезоном, талию в том месте где должен был висеть ремень. «Ну, вот и все. Нет, надо поднять тревогу, а вообще-то зачем, может вся эта суета лишняя? Или бежать? Куда?» Мысли текли не то чтобы медленно, но, казалось, стояли на месте, постоянно возвращаясь к тому же самому. На секунду очухиваясь, Браст решил принять бой врукопашную. Он даже заранее напряг ноги, готовясь к применению ударов. Он уже представил, как поступит, когда голый подойдет: он просто стукнет его сапогом в нос. Дальше он не планировал, и даже о предшествующей мысли сразу же забыл. Между тем дикарь уже вышел на открытое место, подобие поляны, но без подсветки солнцами сверху. Здесь он, каким-то странным образом, без скачков и прочего в этом духа, мгновенно его миновал, так что вдруг, оказался совсем уже рядом. Теперь Браст различал каждую черточку на его лице, каждую морщинку и глаза... Какие-то странные это были глаза: оттененные неясным, неразличимым цветом и совершенно ничего не выражающие. В них не присутствовало жалости, зрачки не пылали ненавистью и в них не светился разум, который приписывают аборигенам ученые, так, наверное, смотрит фотоэлемент, скрытый в дверном проеме, на заходящего в лифт человека перед тем, как закрыть дверь, только какую дверь собирался закупорить этот биоробот, было неясно. И когда Браст встретил этот, устремленный в бесконечность взгляд, внутри стало необычайно пусто и ужас уступил место болезненному безразличию ко всему окружающему. Он еще успел смутно сообразить, что здесь что-то не так, и это не его безволие, и не его мысли, но тут мозг отключился окончательно.

Браст очнулся также внезапно, как и погрузился в небытие. Прямо перед глазами, вверху, висели ядовитые зеленые листья, а в уши лез навязчивый знакомый рев. Он лежал на траве и не знал: упал сам или его сбросили с борта машины. Лежать в местной травке, никто в зрелом рассудке, не отважился бы, некоторые ее виды любили охотиться на мелких насекомых, но и крупными не брезговали, а крупные в Мерактропии – о-го-го. Что-то больно кололо поясницу и подсунув руку Браст обнаружил давешний гаечный ключ. Сжав его в ладони и мысленно взвешивая это орудие защиты, он оглянулся, ища глазами туземца. Но его не было, а рядом рычал легкий танк «гиена». Покатая башня быстро вращалась, водя по окружности широким конусом огнемета. С ума ребята съехали, – подумал Браст. – Кто же это может быть? Задний люк танка оставался открытым и Браст направился к нему, невольно втянув голову в плечи, когда над ним пронесся длинный металлический ствол.