Второй Договор. Привести в исполнение - Владислав Мацко

на руки, обиделся, что я его не беру и свалил к пораженной ведьме, требуя, чтобы его срочно кто-то погладил.

— Чувствую себя голым, — прошептал я через пару минут.

Странно, примерно такие чувства я испытывал едва мне пришлось натянуть на себя эту чешую. Сейчас, блин, я в человеческом облике, в строгом костюме, даже при галстуке, но теперь неудовольствие вызывало отсутствие столь полезной брони на моем теле.

«Надо с ней слегка поработать. Придумать, как натягивать эту чешую до кистей и шеи, чтобы ничего не выдавало её наличия», добавил я ещё один важный пункт в список своих дел. Уверен, что это задание займет если не вторую, то третью позицию в этом перечне.

— Что-то срочное? У нас тут переговоры должны начаться, не хочу опоздать, — обратился я к Алисе, едва вышел из своего кабинета.

— Нет, ничего, — тут же открестилась она, не переставая поглаживать мурчащего сфинкса.

Прикольный у них тандем образовался. Я изначально думал этого котенка подарить ей в качестве фамильяра, а потом… Не знаю, в общем, будем посмотреть, вдруг они реально до такого уровня взаимодействия дойдут, это ж насколько силы ведьмы вырастут, даже представить не могу. Работает-то обычно наоборот, фамильяр тянет силу из своего хозяина, получая за это различные плюшки, а тут все будет совсем иначе, даже припомнить не могу, когда такой тандем образовывался. Надо будет порыться в памяти, вдруг отыщу что-нибудь полезное, что поспособствует их ещё более крепкому сближению?

Общение с представителями местной власти решили провести на верхних этажах конторы. Пусть Разумов и так имеет представление о том, что под зданием у нас есть огромные помещения, давать дополнительную возможность ему что-то запомнить и подчерпнуть не будем. Опасно, учитывая, что мы друг друга начинаем позиционировать чуть ли не как врагов.

В маленьком совещательном зале уже собрались все, дожидаясь только меня. Важно уточнить, что центральное место среди представителей конторы было свободно, оно ждёт именно меня. Внушительный фактор, учитывая, насколько глубокая грызня за власть иногда разражается в наших кругах. Меня признали, осознают силу и значимость, не рискуют вызвать моё недовольство. Это хорошо, мне такое нравится.

— Все в сборе? — спросил я, занимая своё место.

— Да, — коротко ответил Моу.

Разумов лишь кивнул, скосив перед этим глаза в сторону Вениамина, который неспешно опустил и поднял веки. Понятно, кто в их группе будет играть роль ведущей скрипки, пусть и несколько неожиданно для меня. Не думал, что русская православная церковь умудрилась так глубоко свои руки засунуть в политическое устройство страны.

— Ничего нового я вам не скажу…

Начал я весьма стандартно, а чем тут удивлять? Наши требования незыблемы и непоколебимы. Свободная работа в городе и в стране, никаких притеснений, отсутствие вставляемых в наши колеса палок, такое же отношение, как и к гражданам страны, пусть слово «адекватное» тут тяжело вставить…

В конце своей речи я все-таки добавил парочку факторов, которые ранее озвучены не были. Пояснил, что за эти требования мы готовы сражаться и стоять насмерть, поскольку подавляющее большинство из нас имеют право называться «коренными жителями» куда больше, чем присутствующие тут люди. Они и сотню лет тут не живут, что уж говорить обо мне, который имел свою маленькую избушку в этом городе ещё в те времена, когда про Москву никто и никогда не слышал.

Не понравилось, ой как им не понравилась моя последняя ремарка, Разумов даже не удержался и скривился… Черт побери, когда это он умудрился стать таким ярым нашим противником? Я несколько раз перепроверил его ауру — ничего, ноль следов воздействия. Неужели те заплатки от темного бога делали его более терпимым по отношению к нам?

— Мы не готовы говорить о столь высоких… — начал было Разумов.

— Ты пытаешься лгать мне? — прошипел я, делая ударение на последнее слово в этой фразе. Не буду упоминать уже о стандартных методах воздействия в виду сгустившихся сумерек и моих бездонных серых глазах с немногочисленными вкраплениями алых точек.

Как же меня бесят эти попытки лжи и увиливаний. Вы зачем пришли сюда, прикрываясь столь громким словом, как «переговоры»? Причем мне и в головах ничьих копаться не надо, чтобы понять, что вы способны вынести то решение, на которое потом будут опираться все остальные в вашей наглой шайке.

— Давайте не будем горячиться, Илья неправильно выразился, — махнул рукой Веня, пытаясь разогнать сгустившуюся темноту.

Пришлось слегка напрячься, чтобы этого не допустить. Нет уж, все должно идти так, как я хочу. Сумерки будут отступать медленно, оставаясь в дальних углах кабинета таким образом, чтобы глаза людишек постоянно на натыкались на бурлящую тьму. Она должна напоминать им, кого они пытаются разозлить и обдурить…

— Хорошо, я слушаю, — откинулся я на спинку стула, делая вид, что расслабился и выгнал злость из своего разума.

— Нам все понятно, но…

Слово взял Вениамин и я отчетливо вспомнил, почему испытываю к нему столь неприкрытое отвращение. Говорил он минут двадцать, не меньше, но не сказал вообще ничего, что меняло бы дело хоть как-то. Такое чувство, словно он переливает из пустого в порожнее, пытаясь запутать нас в обилии различных терминов, обращаясь к каким-то датам, которые вообще никакого отношения к нынешней ситуации не имеют, вспоминая, сколько поколений его предков жили в Москве. Зачем ты мне это рассказываешь, я общался с твоим родственником веке в двенадцатом, там и в помине не было такого словоблудия, откуда это взялось?

В конце концов даже Моу умудрился поплыть, будучи не в силах связать всю эту речь воедино. Я отчетливо ощутил, как в его голове появилась мысль «надо выпить», после чего он прекратил любые попытки вникнуть в тот бред, что нес Вениамин.

—…так что могу вас заверить, что наши требования ничуть не менее оправданы, чем то, что хотите вы. Но, к сожалению, ситуация складывается таким образом…

В своих мечтах эльф откупоривал уже третью бутылку виски и пил её прямо с горлышка, не задумываясь о закуске. Я вполне его понимаю и могу ответственно заявить, что мне это тоже надоело.

— У тебя три минуты на то, чтобы закончить свою речь, добавив в неё хотя бы немного реальных факторов. Не забудь и про вашу позицию заявить, — улыбнулся я, перебивая Вениамина на несколько секунд. Он аж вздрогнул, вглядевшись в мои глаза и ощутив весь спектр моих эмоций, направленных в данный момент в его сторону.

— Мы не можем согласиться с тем, что вы требуете. Рискуем потерять лицо перед нашими прихожанами и гражданами. Надо выработать более-менее адекватную позицию, учитывая все возможные компромиссы.

Вы только взгляните, стоило мне попросить добавить немного конкретики, как из его слов пропала вся ересь. Сколько там, десятка три-четыре слов, после чего все стало понятно?

— И что же вы предлагаете? — спросил Моу, который наконец-то вынырнул из своих мыслей. Не уверен, кстати, на какой бутылке, вроде он планировал уже шестую прикончить…

— Обязательная регистрация всей нелюди и нечисти. Запрет на осуществление магической деятельности в крупных городах и пригородах. Запрет на занимание руководящих должностей правительственного уровня нелюдями. Создание определенных районов, где будет разрешено расселение нелюдей и нечисти.

Зашибись, мы вернулись к тому, с чего начали.

— В первом пункте проблем не вижу, контроль и так ведется нашей организацией. Мы согласны работать с правоохранительными органами в этом плане. Руководящие должности… Странно, как так вышло, что этой страной управляют одни только люди без нашего малейшего участия? Всё остальное — мусор. Сейчас в Москве скрывается около трех десятков последователей темного бога, чьи подопечные и начали всю эту канитель по миру. Вы хотите, чтобы мы перестали их искать и всучили полный им полный карт-бланш? Это будет тотальным фиаско. Хотите организовать резервации? С ума сошли, я могу перечислить вам десятки, если не сотни исторических факторов, которые укажут на то, что это приведет к пагубным последствиям, — спокойно ответил я.

— Как видите — мы согласны на два из четырех пунктов. Звучит так, словно мы отыскали здоровый компромисс, верно? — продолжил Моу, едва я замолчал.

Люди и Разумов думали, не произнося ни слова, прокручивая в своих головах наши слова. Физически ощущалось, насколько им это тяжело, громко скрипят шестерёнки