У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания - В. Сахаров

Хочется привести также письмо командира 421–й стрелковой дивизии полковника Г. М. Коченова. Оно касается уже сентябрьских боев, которые были еще более ожесточенными:

«…Противник в течение всего дня вел ожесточенные атаки на участке 1–го полка морской пехоты. Я позвонил в штаб армии, к телефону подошел полковник Крылов. Доложил ему обстановку и просил помочь нам авиацией. Крылов ответил: «Сейчас будет авиация». И действительно, через 11 минут появилось одиннадцать «ястребков». Построив свою знаменитую карусель, самолеты на бреющем полете стали штурмовать врага. Это было неповторимое зрелище. Всякий бой на этом участке прекратился. Наши бойцы вышли из окопов, кричали «ура», бросали вверх пилотки и аплодировали своей героической авиации. Казалось, горела земля под самолетами бесстрашных летчиков. После такой обработки противник не решился наступать…»

8 сентября вновь создалось напряженное положение на одном из участков обороны 25–й дивизии. Рано утром генерал Петров соединился по прямому проводу с командиром нашего полка и попросил нанести штурмовой удар. Майор Шестаков немедленно поднял десять самолетов и сам их повел. Штурмовка была настолько успешной, что враг и в этот раз прекратил начатые атаки.

За месяц наиболее упорных боев в августе — сентябре наш полк произвел лишь в полосе Чапаевской дивизии 107 штурмовок.

14 сентября мы помогали нашим войскам отражать вражеские атаки в районе хутора Важный. Вылеты на штурмовку переходили в воздушные бои. В этот день, сбив десятый вражеский самолет, погиб комэск М. Е. Асташкин, посмертно удостоенный звания Героя.

К сентябрю гитлеровское командование усилило свою авиацию под Одессой, пополнило ее новейшими боевыми машинами, в том числе истребителями Ме-109е. На наших самолетах техника выработала уже по полторы–две эксплуатационные нормы. Буквально все многократно ремонтировалось. Инженеры и техники работали поистине самоотверженно и порой творили чудеса.

В особенно напряженные периоды, когда было много боевых повреждений, технический состав сутками не уходил с аэродрома, восстанавливая искалеченные машины. Буквально за несколько часов, зачастую под артиллерийским обстрелом, производилась смена моторов, сложных блоков. И самолеты, которые по прежним понятиям уже ни на что не годились, снова поднимались в воздух, вступали в бой.

Однажды лейтенант Алексей Алелюхин (впоследствии дважды Герой Советского Союза) был вынужден посадить подбитый самолет на линии фронта. Гитлеровцы пытались захватить летчика, но Алелюхин, выскочив из машины, убежал от них и на какой‑то случайно попавшейся ему лошади прискакал на аэродром. А на переднем крае началась борьба за самолет. Красноармейцы огнем отогнали от него неприятельских солдат. Техники под вражеским обстрелом подобрались к машине, взяли ее на буксир и оттянули в расположение ближайшей части. И этот самолет тоже был отремонтирован, возвращен в строй.

Работой технического состава руководил инженер полка Николай Яковлевич Кобельков, который пользовался исключительным авторитетом не только среди своих подчиненных, но и у летчиков. Кобельков был инженером–новатором. Он разработал, например, вместе с инженером по вооружению Иваном Андреевичем Орловым систему подвески реактивных снарядов и авиационных бомб к плоскостям истребителей И-16. А от этого существенно зависела сила наших ударов по врагу при штурмовках.

В середине сентября фронт был настолько близок к городу, что наш аэродром обстреливался уже не только дальнобойной, но и обычной артиллерией противника. От артобстрела самолеты все чаще выходили из строя на земле, были потери и в людях. Для машин соорудили специальные укрытия, а для личного состава блиндажи, но это помогало лишь частично. Враг приноровился обстреливать самолеты при заходе на посадку или при наборе высоты, когда скорость полета совсем мала.

Надо было принимать более радикальные меры. Так родилась идея соорудить новый аэродром в самом городе, в районе Большого Фонтана. И если мы были обязаны инженерам и техникам тем, что наши самолеты вообще еще могли летать, то новый аэродром был, по существу, подарком полку от жителей Одессы. В строительстве его приняли участие тысячи одесситов, в том числе много женщин. Они не прекращали работу и во время артиллерийских обстрелов, сознавая, что дорог каждый час. Аэродром был создан за семь дней.

На эту площадку и перебазировались остатки полка. Самолеты были расставлены между домами и замаскированы. Взлетать с узенькой полоски нового аэродрома, как и садиться на нее, было нелегко. Но мы приспособились, взлетали и садились даже ночью. А для маскировки аэродрома не набирали после взлета высоты, выходили на бреющем, над крышами домов, к морю, там собирались на определенной высоте в группы и шли на задание. С бреющего полета заходили и на посадку. И гитлеровцы до конца обороны Одессы так и не смогли узнать, откуда поднимаются в воздух советские истребители.

Наши войска готовились нанести в Восточном секторе Одесской обороны сильный контрудар. Перед этим усиленно велась разведка. Важно было, в частности, иметь точные сведения об используемых противником аэродромах.

Как раз в это время сбитый румынский летчик сообщил интересные сведения о базировании неприятельской авиации. Командир полка поручил мне вместе с ведомыми Малановым и Таракановым срочно произвести доразведку.

21 сентября, уже при наступлении темноты, удалось обнаружить с бреющего полета до 30 истребителей на аэродроме у селения Баден, а у селения Зельцы—до 20 бомбардировщиков, очевидно только что сюда перебазировавшихся. Самолеты были расставлены по краю аэродрома, вблизи разбиты большие палатки.

Выслушав мой доклад, командир полка приказал, чтобы за ночь все исправные самолеты были подготовлены к нанесению штурмового удара. Утром в воздух поднялись 20 истребителей и 2 штурмовика.

Основную группу вел Лев Львович Шестаков, а самолеты, выделенные для штурмовки аэродрома Зельцы, — майор Рыкачев. К цели шли на большой высоте, снижались на приглушенных моторах. Над аэродромом мы появились настолько внезапно, что даже зенитки не сразу открыли огонь. Прежде всего мы обстреляли из пушек и пулеметов палатки на краю аэродрома, где еще спали застигнутые врасплох гитлеровцы. Затем ударили по самолетам на стоянке, сделав несколько заходов. Противник потерял практически все, что там было, — и самолеты, и людей.

И в этот самый день начался контрудар, составной частью которого явилась высадка у села Григоръевка морского десанта. Едва мы успели вернуться со штурмовки фашистских аэродромов, как потребовалось прикрыть эсминцы «Беспощадный» и «Безупречный». Они поддерживали огнем высаженный десант и были атакованы пикирующими бомбардировщиками. Мы подоспели как раз в тот момент, когда «Юнкерсы-87» начали пикировать на корабли. «Ястребки» сбили два «гонкерса» и помешали остальным вести прицельную бомбежку. Корабли, хотя и получили некоторые повреждения, до конца выполнили свою задачу.

Одесса ликовала, восторженно приветствуя победу в Восточном секторе, где враг потерял немало своих солдат и важные позиции и был отброшен дальше от города. Но сосредоточение фашистских войск было обнаружено в противоположном, Западном секторе, и 23 сентября мы снова вылетели к знакомой станции Выгода.

Из двенадцати истребителей, вылетевших на боевое задание, девять, в том числе и мой, составили ударную группу, которую возглавил капитан Аггей Елохин. Три остальных — группа прикрытия. Там старшим лейтенант Михаил Шилов.

У цели нас встретил очень сильный зенитный огонь. Разрывов так много, что они мешают держать в поле зрения друг друга. Однако и такой огонь не спасает гитлеровцев от штурмовки.

Восемь «мессершмиттов» пытаются помешать нам сделать очередной заход, Маленькая группа прикрытия самоотверженно отвлекает фашистские истребители на себя. Пять «мессершмиттов» атакуют самолет Шилова. Один против пяти… Летчик знает, что сейчас от него зависит выполнение1ударной группой основной задачи, и, не теряя присутствия духа, изворотливо защищается. И сам атакует. Падает сбитый им «мессершмитт». Но в самолете Шилова разрывается вражеский снаряд, и мотор глохнет.

Мы видели это, но уже ничем не могли помочь товарищу. А Михаил не захотел выбрасываться с парашютом над территорией, занятой врагом. Планируя, он направил самолет на фашистские танки. Направил точно— взрыв раздался среди боевых машин…

Так закончился его 164–й боевой вылет. Имя Михаила Шилова прибавилось к списку летчиков 69–го полка, отмеченных Золотой Звездой Героя.

Из многих боевых вылетов конца сентября мне памятен один, когда довелось атаковать несколько необычную цель. Мы вылетели на очередную штурмовку. Вблизи села Свердлово показалась на меньшей высоте и встречном курсе какая‑то непонятная группа больших и малых самолетов. Я развернулся, стал снижаться и наконец разобрался: транспортные самолеты Ю-52 — их было шесть — буксируют куда‑то в сторону Николаева десантные планеры.