Гробовщик для царя - Татьяна Нильсен

С тяжёлыми мыслями Краснопёров открыл дверь и удивился, увидев в прихожей чемодан. Тут он вспомнил, что девушка предупреждала неделю назад о приезде какой-то подруги из Питера.

«Вот это совсем некстати! – в мысли заползла досада. – В перспективе развлечения двух дам вместо того, чтобы собирать багаж и мебель».

Он поставил пакеты со снедью, бросил ключи на полку и заглянул в комнату. Ирка прихорашивалась возле зеркала, увидев Павла, словно растерялась. Мужчина попытался уловить её взгляд, но не смог.

– Привет, а где твоя подруга?

– Какая? – девушка отстранилась от зеркала и, наконец, сфокусировалась на взгляде Павла.

– Ты говорила, что подруга приезжает из Питера. Чемодан её? – Краснопёров скинул кроссовки, поднял пакеты, прошёл мимо девушки на кухню и взялся распаковывать продукты, стараясь мелкими движениями утихомирить раздражение к так некстати нагрянувшей гостье. – Ты чего молчишь?

Павел появился в проёме двери и тут увидел, что на девушке верхняя одежда, сумочка висит через плечо, накрашены губы, и туфельки от Тома Форда упираются каблучками в тёмный паркет.

– А ты чего так рано? – Ирина поправила волосы и закусила нижнюю губку, не отвечая на вопрос.

– Да так, – неопределённо протянул Паша. – Ты куда-то собралась? – наконец-то догадался мужчина. – И хотела исчезнуть из квартиры пока я на службе, – ещё одно предположение попало в самую точку.

– Ну, хорошо, – Ирка решительно тряхнула лаковыми кудряшками. – Я просто не хотела тебя огорчать. Раз ты здесь, то мы должны поговорить, но у меня очень мало времени, скоро приедет такси, – она мимо Краснопёрова направилась на кухню и села за стол, не обращая внимания на гору с продуктами. – Понимаешь, ты и я, мы такие разные люди!

– Понимаю, – Павел сел напротив и с интересом посмотрел на девушку.

– Наше восприятие жизни невероятно различается! – Ирина не обратила внимания на реплику Павла, словно боясь отклониться от линии, приготовленного на всякий случай, монолога. – Тебя совсем не интересует то, что происходит в мире, ты не смотришь телевизор, интереснейшие ток шоу! Нам даже не о чем поспорить! Ты извини, Паша, но ты просто тупой! Твои интересы не выходят за рамки работы, приюта для собак, дурацкой рыбалки с костром и гитарой! Мир огромен, страсти кипят, а ты читаешь бумажные книги! Это просто отстой!

– А ты, я так понимаю, черпаешь информацию из «Дома2», программы «ДНК» и прочей телевизионной шелухи? – осторожно вставил Паша, внутри подавляя радость и ликование.

– Вот видишь, ты даже диалог нормально выстроить не в состоянии, а сразу опускаешься до оскорблений, – девушка резво подскочила.

– Я, наконец, понял то, что ты уходишь от меня, но скажи, хотя бы, куда? Тебе нужна моя помощь?

– Неважно куда я ухожу, важно, что от тебя!

«Из какой-то дрянной, дешёвой мелодрамы, – мелькнуло в голове, и Павел еле сдержался, чтобы не засмеяться, а напротив, скривил лицо печалью и вслух произнёс:

– Я купил для тебя коробку суши и клубничный ликёр.

– О, ты душка! – Ирка, лёгким прикосновением пальцев погладила бывшего возлюбленного по щеке. – Ты очень хороший и обязательно встретишь девушку достойную именно тебя, – она повернулась на каблучках к столу. – Я, всё-таки, возьму суши и ликёр с собой, всё равно эту еду ты есть не станешь.

Паша печальным осликом поплёлся за девушкой в прихожую, хотя из груди рвался вздох облегчения. Всё же у порога с языка сорвалось едкое замечание:

– Ирина, ты хотела уехать, не поставив меня в известность, без объяснения причин, пока я на службе? Как-то не по-людски.

– Я бы позвонила, предупредила, – глазки хлопали искренне и даже наивно. – Не горюй, всё наладится! – девушка сунула коробку с суши под мышку и снова коснулась его щеки. – Да, кстати, я приготовила борщ, поставила в холодильник.

Когда дверь за Иркой захлопнулась, Краснопёров шёпотом издал крик индейцев племени Апачи, потом спохватился и кинулся к двери – он забыл всучить подруге утешительный приз – телевизор, но через секунду тормознулся: не ровен час, она передумает и от сострадания останется снова на неопределённый срок. Вернувшись на кухню, энергично затряс частями тела, пытаясь изобразить то ли джигу, то ли лезгинку, вдруг нечаянно махнул рукой и смахнул со стола чайную чашку, которая с дребезгом разлетелась по полу на мелкие кусочки.

«На счастье! – мелькнуло в голове. Он достал из-под раковины веник с совком и начал собирать осколки. Неожиданно вспомнились Иркины слова о его тупости. – Вот я, например, даже пьяный не озвучил подруге мнение о её тупости, а она, глянь, открыто и честно поставила меня на место! – Паша стряхнул содержимое совка в мусорное ведро, ополоснул руки, с характерным хрустом свернул пробку на водочной бутылке, запрокинув голову, присосался, сделал несколько смачных глотков и, наконец, выдохнул тяжёлые пары. – Вот, например, питерский математик Гриша Перельман, по мнению многих, совсем тупой!? Как можно отказаться от Нобелевской премии? От одного миллиона долларов! Проживать на окраине Санкт-Петербурга, еле сводить концы с концами, пользоваться материнской пенсией, но руководствоваться высокими принципами! Считать, что нобелевская премия портит нравы современного математического мира! А может принципы прикрывают безнадёгу и безденежье? У парня просто отсутствовали средства на приобретение билета на самолёт и покупку фрака, обязательного для этой церемонии. В стокгольмском королевском дворце обязателен дресс код! – Краснопёров открыл холодильник, задумчиво посмотрел на кастрюлю, захлопнул дверцу и вернулся к бутылке. – В одном подруга права, скучно мы живём!

Глава 6

В свои сорок лет с маленьким хвостиком Кирилл Серебряков многое повидал, так же много испытал, пару раз был неудачно женат и оба раз благополучно разведён. Ничего удивительного, при его внешности, стати, силе и уме – мог бы связывать себя узами брака хоть каждую неделю, благо законодательство не позволяет пускаться во все семейные тяжкие. Кирилл наделил такими эпитетами о собственной неотразимости себя сам, и это являлось не констатацией факта, не самолюбованием Нарцисса, а сарказмом и насмешкой. К себе он относился критически, не причислял к интеллектуалам – иначе бы был Анатолием Вассерманом, не к красавчикам – иначе бы родился у матери Бреда Питта, не к атлетам – иначе покупал бы костюмы размера Николая Валуева. Да и, слава богу! Походить на мешок, обвешанный карманами, совсем не хотелось! Америку он тоже недолюбливал! А уж носить лицо, не обезображенное интеллектом, вообще вообразить страшно! Несмотря на то, что это лицо, мелькающее на экране, трижды депутатское и носящее чемпионский титул Паназиатской боксёрской ассоциации в тяжёлом весе!

Он считал себя среднестатистическим человеком – работа, дом. Хотя случались перипетии – вспоминать весело, грустно, иногда страшно! Он