Чертово дело - Лада Валентиновна Кутузова

в объезд отправляли. Мне кажется, это Костя нас спас, – добавил он, – у него день рождения в тот день был.

Лес поредел, сквозь просвет виднелась дорога. Вскоре показались первые могилы, Николай и Володя шли между ними вдоль шоссе.

– Мы молодыми придурялись на кладбище, а теперь Костя здесь лежит. – Володя остановился около железной ограды, выкрашенной в голубой цвет.

Дверца была приоткрыта, и они зашли внутрь. На недавно поставленном памятнике виднелась фотография друга пятилетней давности – Костя не был любителем фотосъемок. Эту фотографию Николай помнил: вместе встречали Новый год, вместе и снимались на телефон. Володя глубоко вздохнул:

– Блин, как же рано. Кто бы мог подумать…

Николай был согласен: никто не ожидал, что смерть рядом с ними – не тот возраст, но жизнь внесла свои коррективы. Это было как удар камнем, который выбил воздух из легких и придавил к земле многотонной скалой. Николай тогда впервые заплакал за все время взрослой жизни, где, как казалось, мужчины никогда не плачут.

Николай подошел к памятнику и мысленно поздоровался. Володя рядом молчал, наверное, тоже общался с ушедшим другом. Защемило сердце, а может, межреберная невралгия напомнила о себе, и Николай привычно потер грудь. Некоторые потери оставляют после себя незаживающие шрамы.

– Ты-то как? – осторожно спросил Володя, когда они возвращались с кладбища.

– Да как всегда, – ответил Николай.

Володе можно было рассказать правду, но после ухода Кости они старались беречь друг друга.

– Кристина моя беременна, – сообщил Володя.

– Ничего себе! – восхитился Николай. – Четвертую ждете?

– Четвертого, – поправил Володя, выделив окончание. – Пацана обещают.

– Поздравляю! – Николай хлопнул друга по плечу. – Наконец-то!

– Если пацан родится, – продолжил Володя, – Константином назову.

В воскресный день Николай вернулся домой. Утром на даче он встретился с сестрой и зятем, которые приехали навестить родителей и детей. Потом они все толклись на кухне, то ли помогая, то ли мешая маме печь блины. А после обеда отец отвез Николая до станции, взяв слово, что тот будет появляться чаще.

После вчерашнего дня умирать особенно не хотелось: было жалко родных и единственного друга. Себя тоже, но меньше: Николай почти смирился, что умрет, но цеплялся за надежду: вдруг позвонит Роза и подкинет адрес старушки-волшебницы? Или детоксикация все же поможет, пусть и не сразу. Жить хотелось, да и был смысл: Николай не построил дом, не родил ребенка, ну разве что помогал родителям на даче сажать яблони и груши когда-то.

И Ольга… Рядом с ней Николай ощущал раздвоенность: желал быть с ней и одновременно помнил, что не имеет на это права – ведь скоро оставит ее одну. Порой казалось, что все неважно, раз она дает понять, что Николай ей небезразличен. Иногда он обрывал мечты об Ольге: у нее вся жизнь впереди, а его дни сочтены и взвешены на весах судьбы, а потому лучше оставить Ольгу в покое.

В понедельник явилась Гульнара Гусейнова. За прошедшие две недели ведьма постарела: выступили морщины на лбу, вокруг глаз, на кистях рук, прорезались носогубки, на теле появились пигментные пятна, обвалился овал лица. Она заметно ссутулилась, походка приобрела неуверенность. Николай сидел в кабинете один: Михаил был занят на дежурстве, Денис уехал на вызов, а шеф отправился на совещание. Женечка воспользовалась отсутствием шефа и отпросилась в торговый центр, что-то там ей понадобилось.

– Здравствуйте, Гульнара Нажиповна. – Николай предложил женщине сесть. Она промолчала, лишь недовольно поджала губы. – Как себя чувствуете? – вопрос прозвучал издевательски.

– Плохо, – коротко ответила она, – но вы и сами знаете.

Николай молчал, не зная, что ответить.

– Это памятка, – он протянул бланк. – Если коротко, вы обязаны о своих перемещениях сообщать заранее и становиться на учет в пункте прибытия. В другие страны доступ закрыт, у них не такое лояльное законодательство, как наше.

– Я хочу уехать, – тут же сообщила Гульнара Гусейнова. – В Тульскую область.

– Как хотите. – Николай пожал плечами. – Ваше право. Только напишите, куда конкретно.

– Это не право, это необходимость. – Она посмотрела прямо в глаза. – Мне соседи уже открыто намекают, что не желают меня видеть.

– Я их прекрасно понимаю. – Николай не отвел взгляд. – На их месте я бы тоже не был счастлив с вами встречаться. Скажите спасибо, что самосуд не устраивают.

Гульнара Гусейнова опустила глаза, а затем произнесла твердым голосом:

– Я не только за этим пришла, Николай. Предлагаю услугу за услугу: вы освобождаете меня от наручников, я купирую ту дрянь, что в вас сидит.

Это было сродни удару под дых! После блокировки сущности Гульнара Гусейнова не могла видеть порчу, значит, ведьма обнаружила ее раньше, при первой встрече. Он, наверное, минуту собирался с мыслями, прежде чем ответить.

– Это невозможно.

Она протянула лист бумаги с номером телефона и вновь поглядела на Николая:

– Я уеду через три дня. Встать на учет я обязана в течение пяти дней. Так вот, у вас есть неделя для принятия решения. – Гульнара Гусейнова поднялась и добавила: – Я, конечно, умру, но вы, Николай, умрете намного раньше меня. Думайте быстрее. Мир меняется, если вы это еще не поняли.

Глава шестнадцатая

Городская сумасшедшая

Хотелось согласиться! Николай поймал себя на том, что размышляет, точно ли Гусейнова в состоянии снять порчу. Да, он мог «потерять» ее документы, так что при переезде Гульнаре Гусейновой не пришлось бы отмечаться в местном ОБХСС. Да, ключ от блокираторов у Николая тоже имелся. Оставалось одно «но»: те жертвы, которыми придется расплатиться за спасение. Именно это обстоятельство и удерживало: платить чужими жизнями за собственную Николай не собирался.

Но как же заманчиво! Если бы вместо Гульнары Гусейновой был Петр Степанович, Николай не терял бы время: колдун работал по-другому. Зато теперь появилась надежда, что найдутся бабка или дед, способные справиться с проблемой Николая, если только… если только Гусейнова не соврала. Хотя вряд ли бы она рискнула обмануть его – для нее это чревато последствиями.

Николай в сердцах скомкал записку с номером телефона и бросил ее в мусорную корзину. Через пять минут пожалел о поступке, достал записку, разгладил ее и убрал в верхний ящик стола. Пусть пока полежит. Он старательно отгонял мысли, что может воспользоваться предложением Гусейновой. Господи, хоть бы Роза поскорее позвонила!

Николай понял, что нарезает круги возле смартфона. Усилием воли он погасил желание набрать номер Розы, чтобы услышать новости, но она позвонила сама.

– Узнала я насчет ангела смерти, – без предисловий сообщила Роза. – Но сам понимаешь, написать на форуме можно что угодно.

– Ну, – поторопил Николай.

– Они являются за душами умирающих. – Она говорила безучастным голосом, как