Степная царица - Джон Робертс

— Было бы больше пользы, если бы ты сделал с ним это раньше, — сказал Конан.

— Тихо, киммериец! — оборвала его Акила, явно завороженная рассказом.

— Но не успел мой клинок коснуться его спины, как Фираги вскрикнул, — продолжал Амрам. — Он стоял на вершине бархана и раскачивался от слабости. Я не видел, что произвело на него такое впечатление, так что я снова вложил кинжал в ножны, чтобы посмотреть, что там, но решив убить его у следующего бархана. Я подошел к Фираги, чтобы узнать, отчего он воскликнул, надеясь увидеть родник. Я бы радовался самому маленькому роднику и оазису больше, чем целому городу с сокровищами.

Он остановился, снова выдерживая драматическую паузу.

— Рассказывай! — не выдержала Акила.

— Это был не родник. Это действительно был город.

— Значит, это правда? — спросил Конан, не доверяя словам щуплого караванщика.

— Да, это правда. По крайней мере, это был город. Но ничего не могу сказать о сокровищах, и вы скоро узнаете почему. И это была не куча развалин, подобно многим древним городам в пустыне, башни которых повалились, а статуи стоят по шею в песке. Нет, в этом городе все сохранилось целым до последней черепицы, такой же город, как Хоршемиш, где я родился, или Луксур в Стигии, где я был рабом.

Вот что я увидел: за массивными стенами на сотни футов к голубому небу вздымались башни, некоторые из белого, как соль, алебастра, некоторые из пурпурного или зеленого мрамора, увенчанные бронзовыми куполами, и на вершине каждого стоял шпиль, заканчивающийся позолоченным и блестящим на солнце шаром, звездой или полумесяцем. Башни были такими тонкими и высокими, что они бы рухнули во время великой бури, которая случается один или два раза за жизнь поколения и которая уничтожает постройки и из сырого, и из обожженного кирпича, оставляя лишь строения из прочного камня. Однако песок даже не стер полировку мрамора! Не чудо ли это?

— Если это правда, то это действительно чудо, — проговорил Конан.

— Продолжай! — просила Акила.

— Ниже башен виднелись дворцы, каждый с бронзовым куполом; некоторые купола широкие и низкие, как крона пальмы, другие высокие, как тюрбан султана, и также богато украшены драгоценностями. Там были плоские террасы, которые вполне могли оказаться висячими садами, такие, как в больших городах Стигии, но я не видел на них ни следа зелени, так же как и нигде вокруг города.

Вдруг мое желание убить Фираги немного уменьшилось, поскольку вел он меня верно, хотя и за большую цену. Он крикнул хриплым, как у верблюда, голосом оттого, что горло давно пересохло: «Вот он! Вот Джанагар, город Опаловых ворот!» Только тогда он впервые произнес имя этого города, имя, неизвестное мне до того мгновения, а я считаю, что слышал много преданий пустыни.

Конан и Акила переглянулись.

— Ты немного поднялся в наших глазах, — сказал киммериец с меньшим сомнением в голосе, чем раньше. — Говори дальше.

Амрам улыбнулся и кивнул:

— Вы можете ценить хорошую историю. Но никогда не рассказывал я более странной истории, которая одновременно и правдива. Ладно. Мы поковыляли к городу, и тут, опасаясь, не мерещится ли мне это все, я увидел много странного вокруг того места. Город стоял в середине огромного углубления в песке, края которого были гладкие, как у блюда. Углубление было не очень глубоким, но достаточным, чтобы скрыть город от наблюдателя, пока тот не взойдет на вершину последнего бархана. И ни одна птица не парила над головой, как часто бывает даже в глубине пустыни, так как большие птицы специально прилетают издалека в поисках падали. Но небо над Джанагаром было таким же безжизненным, как и сам город.

Ибо он действительно лишен жизни. Через стены не доносился запах дыма, и не вился дымок от крыш домов и храмов. Самым странным казалось то, что от города не доносилось ни звука. Даже в часы самого глубокого сна в обычном городе бывает хоть какой-то звук, хотя бы храп часового или шаги пьяницы. За пределами города всегда можно чувствовать запах и слышать звук скота, но рядом с Джанагаром этого не было.

И вдруг, когда я уже начал верить, что это сон или мираж, я услышал звук! И это был самый милый звук, какой можно себе вообразить!

— Человеческие голоса? — спросила Акила.

— Нет, вода! Я услышал плеск воды! Это дало крылья моим стертым ногам, и я почти пролетел последние десятки шагов до городской стены. Там, прямо перед огромными воротами, находился аккуратный желоб, какой устраивают у себя многие города, для того чтобы поить только что подошедших верблюдов. Он имел десять шагов в длину и два шага в ширину и был полон чистой прозрачной воды! У одного конца желоба стоял пьедестал, на котором была вырезана голова фантастического животного, и вода щедро лилась из его клюва с клыками. Я опустился на колени, погрузил голову в воду и вынул ее оттуда только тогда, когда должен был сделать вдох.

Вдруг я заметил, что Фираги, глупец, прошел мимо воды, будто не видит ее. Он стоял и глядел на прекрасные ворота, в резьбу которых действительно были вправлены опалы. «Иди попей! — крикнул я. — Иначе умрешь!» Но Фираги не услышал меня или не обратил на меня внимания. Он скрестил руки на груди… — Здесь Амрам скопировал этот жест, немного опустив голову. — … И произнес слова. Меня охватил ужас, когда ворота перед ним начали скрипеть и стонать!

Створки ворот, высотой в целых десять шагов, были сделаны из плотной древесины и стянуты бронзовыми полосами. И металл, и дерево покрывал замысловатый узор, но в тот момент мне было не до их красоты, поскольку перед моими глазами они начали двигаться! Медленно и величественно массивные ворота отворились так, что в них мог войти один человек! Без дальнейших слов Фираги вошел.

Я застыл, но лишь на мгновение. Затем поднялся на ноги и пошел к таинственному городу, который был нашей целью и причиной наших страданий. Но когда я подходил, ворота начали закрываться. Я побежал к ним, но проход был уже слишком узок. Тогда я схватился за края створок, но усилия мои оказались тщетны, поскольку створки просто выскользнули у меня из рук и захлопнулись тише, чем дверь в обычном доме. Я звал Фираги, но он не слышал, или, как я думаю, ему не было до меня дела.

Весь тот день я искал вход в этот город. Я обошел стены вокруг и нашел несколько других ворот, поменьше, но все они оказались крепко заперты. Стены были слишком гладкими, так что на них не так просто залезть, тем более что я не имел ни веревки, ни кошки.

Амрам опять глубоко вздохнул:

— Наконец я пошел прочь. Я понял, что внутрь мне не войти и не было смысла умирать от голода, хотя воды у меня было вдоволь. Я уже думал, что погибну в пустыне, но тут мне посчастливилось встретить вас, моих спасителей.