Дефицит белка - Леонид Каганов

— Взвесить Землю? — не понял я. — А смысл?

— Смысл? — Митей сжал в руке бокал, и я испугался, что он разобьет и его. — А какой смысл тебе три раза в день плясать в гробу перед натовскими ублюдками, обливаясь краской?!

— Матей, между прочим, деньги зарабатываю. — Я пожал плечами. — И почему только натовскими? Натовских конечно понабежало, но ведь еще есть венгры, словаки, румыны, албанцы, немцев много… У меня что, есть выбор, в конце концов?

— У всех есть выбор, — сказал Матей, со стуком опустив бокал на стол. — Например, тебе не приходила в голову мысль пробраться в Букурешти или Йассу и вступить в армию сопротивления?

— Да? — Я почувствовал, что завожусь. — Сопротивления? Какой ты умный! И как я буду сопротивляться? Выйду на перекресток с осиновым колом и буду встречать натовские сверхзвуковые ракеты? Про какое сопротивление ты говоришь? Пройдет еще месяц-два, пока правительство найдут и убьют, за это время от твоей Йассы с Букурешти камня не останется!

— От моей Йассы? — Матей сжал кулаком тоненькую ножку бокала так, что стеклянный диск со щелчком отскочил и покатился по полу. — От моего Букурешти?! Моего?! Не твоего?! Это уже не твоя столица, да?! Это не твою страну восьмой месяц безнаказанно бомбит чудовище с другой точки земного шара?! Это не на твоей стране испытывают сверхзвуковые ракеты с кобальтовыми боеголовками?! Мы наверно выросли с тобой в разных странах, Влад?! Или ты думаешь, что Трансильвания теперь другая страна с тех пор, как здесь обнаружили самый крупный в мире запас нефти, будь она трижды проклята?!

— Какой нефти? — изумился я. — Что ты плетешь?

Матей решительно поставил бокал и взялся обеими руками за графин, но бокал без подножки упал и покатился, подпрыгивая на досках стола. Я подхватил его. Появившийся дядюшка Габи назидательно вынул из рук Матея графин и молча унес, хотя там оставалась еще половина. Матей проводил его суровым взглядом, но спорить не решился, и снова повернулся ко мне.

— Какой нефти, спрашиваешь? — Он снова перешел на угрожающий шепот. — Черненькой такой, мокренькой. Которой здесь, — он постучал ногтями по столешнице, — нашли сорок процентов мирового запаса, больше, чем у русских с арабами вместе взятых! Ты что, действительно идиот или вам тут мозги промыли? Ты забыл, после чего началась война? Через пару месяцев после сообщения про трансильванскую нефть.

— Я уже не помню такого…

— А ты напряги память, напряги!

— Миротворческие обстрелы начались после того, как партия радикалистов приказала незаконным бандформированиям разогнать объединенную миссию протестантских церквей… — отчеканил я, но вдруг себя почувствовал не очень убедительным. — Посмотри в интернете, если мне не веришь! Почитай новостные сайты любой нейтральной страны! При чем тут нефть? Если бы от нас что-то скрывали, там бы всплыло!

— А там не всплыло, — хмыкнул Матей. — Ах, какая обида! Кстати, об интернете. Я надеюсь, не зря приехал сюда? У тебя в замке по-прежнему есть интернет?

— Будет у тебя интернет, не волнуйся. Плохой, но будет.

— Спасибо.

Мы помолчали. Петра все не шла. На душе было мерзко.

— Помимо всего прочего, — я вдруг понял, что начал размышлять вслух, но останавливаться было поздно, — помимо всего прочего, моего отца повесят, если я сбегу в армию сопротивления.

— Интересное дело, — заинтересовался Матей. — Твоего отца держат в плену на базе «Кемп Ойлвел»?

— Не в плену, просто он управляющий деревни Бро, и отвечает здесь за порядок. Если его сын сбежит к повстанцам…

— Отвечает перед кем? Твой отец работает жандармом у натовцев? — Матей, похоже, собирался презрительно свистнуть, как любил в таких случаях, но губы его не послушались, лишь на стол упала капля слюны. Матей с отвращением стер ее локтем.

— Прекрати паясничать, — рассердился я. — Ты прекрасно знаешь, что мой отец был управляющим и до натовцев!

Матей некоторое время о чем-то сосредоточенно думал.

— Не ожидал, — произнес он наконец. — Влад, ты, как друг, обещаешь не рассказывать отцу о моем приезде?

— А что такое? — насторожился я. — Ты приехал с заданием взорвать «Кемп Ойлвел», а моего отца считаешь полицаем и стукачем?

— Просто дай слово, как друг? — попросил Матей и оглянулся. — Кстати, вот идет Петра. — Он встал, неловко оперся на свой зонт и хлопнул меня по плечу: — Ну, я пошел. Встретимся в замке после заката, пустишь?

— Только не опоздай до комендантского часа! — крикнул я вслед.

Петра приблизилась своей изумительной походкой, чуть вприпрыжку. Она чмокнула меня в щеку и подозрительно уставилась на пол, усыпанный осколками бокала.

— У Матея все-таки добавилось новых странностей, — хмуро объяснил я. — Два разбитых бокала, полчаса непрерывной истерики.

— Из-за меня? — Петра обессиленно опустилась на лавку.

— Лучше бы из-за тебя!

— Да что ты на меня огрызаешься?! - обиделась Петра.

— Извини, — спохватился я. — Что-то от Матея никак не отойду.

— Ну расскажи, что с ним?

Я задумался.

— Знаешь, это конечно глупо прозвучит, но его как будто вампиры покусали и душу высосали. Злой, жестокий… Руки трясутся… И все время на всех бросается. По-моему, он даже в Господа теперь не верит.

— Контузия, чего ты хочешь… — вздохнула Петра. — А меня Сюзен достала, тварь чернозадая, — с чувством произнесла она.

— Холера… И чего она к тебе липнет?

— Известно, чего… Во-первых, кто ей еще здесь даст интервью на английском? Солдаты на базе?

— А во-вторых?

— А во-вторых, я группу отправила, грим еще не смыла, даже клыки не вынула. И тут конечно она и вваливается…

— Понятно. — Я хмыкнул. — Типичная румынка, находка репортера. Дала интервью-то?

— Чтоб как в прошлый раз было? — Петра фыркнула.

— А чего она спрашивала-то?

— Как обычно. Чего она еще может спросить? Сует микрофон и орет как на футболе: «Как вы относитесь к протестантам? Как вы относитесь к тому, что ваше правительство их уничтожает?» А за ней стоит кретин и все снимает камерой.

— До нее до сих пор не дошло, что наша деревня лютеранская? Сорок домов, и все лютеране?

— Нет конечно, что она, по домам что ли ходит? Живет на базе, выползает раз в неделю с камерой, зайдет в отель и общается со своими туристами на родном языке.

— Ну, так ты сказала бы ей, что ты дочка протестантского пастора!

— Какой ты умный! — Петра смешно всплеснула руками. — Стою такая в гриме: привет, я дочка протестантского пастора!

— А чего? — усмехнулся я. — Может ее наконец выгонят с CNN, и деревня вздохнет.

— Разбежался. Ей, наоборот, медаль с брюликами дадут. Репортаж года из горячей точки!

— А знаешь чего? — Я вдруг почувствовал вдохновение. — В следующий раз дай ей интервью в петле на виселице! Скажи, что ты дочка протестантского пастора, и твое правительство тебя уничтожает!

— Шутки твои плоские, — отмахнулась Петра. — Расскажи лучше еще про Матея?

— Приходи в замок перед комендантским, сама посмотришь.

К столику подошел дядюшка Габи.

— Есть-пить будем? — поинтересовался он, глядя на вплывающую в ресторанчик толпу туристов. — Столик нужен.

— Да, нам пора уже. — Я протянул бумажку.

— И три доллара за два бокала, — напомнил Габи.

— Холера дери Матея, — пробурчал я, роясь в кошельке. — А чего три, на два не делится?

— Я ж по себестоимости! — обиделся дядюшка Габи.

Мы с Петрой смотрели из окошка обеденной залы, как Матей с огромным рюкзаком на спине подходит к двери черного хода и аккуратно стучит зонтом-тростью. Ровно за минуту до начала комендантского часа! Уже и деревня погрузилась в темноту, и по улице пронесся первый мотопатруль.

— Толкай, не заперто, — крикнула Петра.

— Войдешь — запри изнутри засовом, — напомнил я.

Матей глянул вверх и исчез в двери. Вскоре послышался цокот зонта и шаги — натужные, шаркающие.

Я помог ему снять рюкзак — рюкзак оказался тяжеленный.

— Ты приволок фамильный склеп графа Кавендиша? — пошутил я.

— Дошутишься, — прохладно ответил Матей и, не меняя интонации, продолжил: — Мне нужна келья.

Мы с Петрой переглянулись.

— Какая еще келья? — нахмурился я.

— Без окон. Со столом и розеткой, — терпеливо объяснил он. — Наша детская тайная келья. В которую ход через шкаф.

— Тю, братец… — протянул я. — Келья! Она давно не келья, а кладовка, забита дровами по самый потолок, а шкаф сожгли еще зимой.

— Что ж ты мне сразу не сказал? — расстроился Матей.

— А ты спрашивал?

Матей сел на рюкзак и обхватил голову руками.

— Мне нужна лаборатория, — глухо произнес он. — Куда ни одна сволочь не зайдет и не помешает.

Мы с Петрой снова переглянулись.