Мой босс - мой враг? - Кира Фарди

Мы с Женей обмениваемся короткими репликами, словно нащупываем тропинки, по которым можем пойти навстречу друг другу, и тут я делаю новое открытие: рядом со мной девушка дышит спокойно, паническая атака не наступает.

Любую гипотезу надо проверить эмпирическим путём. Я просто хватаю Женю за плечи и притягиваю к себе. Результат получаю неожиданный. Она бьет меня ногой по голени, я отскакиваю и тут же от пощёчины дергается назад голова.

— Спятила? — хватаюсь за щеку.

Кажется, я приду сегодня домой, избитый временным сотрудником.

— Клешни не тяни! Оттяпаю! — Женя мгновенно оказывается у стола и хватает ножницы.

— А приступа нет, заметила?

— И кое-что пониже, если еще раз ко мне сунешься! — не слушает меня она.

— А ты злюка! Буду звать тебя Мисс…

— Только посмей!

Девушка грозно сводит брови и делает шаг ко мне. Я смотрю на эту свирепую воительницу с красными щеками и раздувающими крыльями носа и едва сдерживаю смех. Пигалица, ее макушка упирается мне в плечо, а туда же, собирается сражаться.

— Сдаюсь, сдаюсь! — поднимаю руки кверху. — Ты победила. Может, расскажешь, что тогда произошло?

Женя медленно кладёт ножницы на место, но стоит у стола напряженная, как натянутая струна.

— Спроси у полиции, — отвечает она. — Следователь тщательно записал мои показания. Дать его номер?

— Зачем? Я хочу услышать твою версию. Знаю, что Каланча сидит в тюрьме, потому что той же ночью прирезал Карлика, но какое отношение к этим бандитам имеешь ты?

На языке крутится ещё один вопрос, и я едва сдерживаюсь, чтобы не спросить: "Чьей подстилкой была она?"

Женя мнётся, не знает, что сказать, а потом выкрикивает:

— Не твоё дело!

— Не мое, так не мое, — поджимаю плечами.

«Видимо, два мужика не поделили одну бабу? — неприятная мысль заставляет насторожиться. Очарование нашей встречи испаряется, мое возбуждение проходит. Хочется, чтобы эта девушка навсегда покинула мою жизнь, только бандитов в ней для пикантности и не хватало.

Вздыхаю, встаю с дивана, на котором сидел. Женя смещается в сторону и опять хватает ножницы. Я раздраженно показываю ей на дверь. Надоела мне эта возня. Ничего больше не хочу знать!

Нажимаю на кнопку интеркома.

— Мария Игоревна, проводите Евгению к выходу и верните ей документы.

— Мария Игоревна ушла к разработчикам, — отвечает весёлый голос. — Тимур Антонович, я ей позвоню.

— Увольняешь меня, значит?

— Женя! — смотрю ей прямо в глаза. — Сама посуди, принимаю на работу нового сотрудника, а он оказывается тем человеком, из-за которого я сам чуть не погиб. Как думаешь, хочу я снова погрузиться в это болото, да ещё притащить в компанию бандитов? И потом, ты не указала в анкете, что имела контакты с полицией.

— Все правильно, — в голосе девушки дрожат слёзы, и опять совесть когтистой лапой сжимает мне сердце. — Разве могла я написать, что мой брат сидит в тюрьме, потому что убил человека?

— К-кто твой б-брат? — от удивления даже заикаться начинаю, в голове крутится вихрь мыслей: «Каланча? Карлик? Но Каланчи рядом не было, а Карлик сам хотел поживиться. Или это кто-то третий, кого я не знаю?»

— Степан. Каланча. Брат троюродный. Я, когда училась в университете, жила у тетки в квартире и подрабатывала у неё в магазине, а Степка обычно встречал меня после работы., — ее голос упал до шепота. — Но в тот день не пришел.

Женя медленно, осторожно подбирая слова, начинает рассказывать. Чувствую, что мне раскрывается часть правды, но не тороплю: отчётливо понимаю, время для расставания ещё не пришло. Дверь открывается, и в просвете показывается секретарша.

— Звали, босс?

— Да. Мария Игоревна, куда вы определили Евгению Михайловну?

— По вашей просьбе, пока на подсобную работу, чтобы освоилась.

Ловлю растерянный взгляд девушки. Кажется, она совершенно не понимает, чего я добиваюсь. Только что хотел уволить, а теперь сменил гнев на милость. Не начальник, а флюгер.

Но объяснять свои решения не намерен, я и сам себя не понимаю. Интуиция подсказывает, что надо держаться от этой девушки и ее родственных связей подальше.

Но…

В груди растёт комок, когда вижу ее потерянный взгляд, робкую улыбку, блуждающую по лицу, вздернутую верхнюю губу, на которую смотрю, не отрываясь. А от мелькающих ямочек каждый раз вздрагиваю и переступаю ногами, потому что в джинсах становится тесно.

— Вот и отлично, — говорю неожиданно охрипшим голосом и ловлю пристальный взгляд Марии Игоревны. — Женя, у вас есть две недели, чтобы доказать, что эта компания не может прожить без вас ни дня. Справитесь?

Она замирает, а потом согласно кивает. Идёт к двери, оглядывается.

— Мне переписать пункты в резюме?

— Не надо. Вы свободны. Вениамин наверняка уже нагрузил вас работой под завязку.

— Нагрузил, — она слабо улыбается, и опять мелькают проклятые ямочки.

Я вздрагиваю, хватаю ручку, папку сверху и размашисто подписываю документ.

— О Боже! — к столу бросается секретарша. — Что вы делаете?

Я смотрю на неё, перевожу взгляд на бумаги и холодею. Какой злой рок двигал моей рукой? И чем занимались в это время мозги? Ответ простой: ничем, работали совсем другие части тела. Иначе, как назвать то, что я сделал?

— Зачем вы положили мне эти файлы на стол? — трясу папкой перед лицом секретарши.

— Вы сами просили принести их на утверждение, — лепечет Мария Игоревна. — И велели оставить свободное место.

— Но почему так рано? Исправить ещё можно? — спрашиваю и сам понимаю: нельзя?

— Увы, — в голосе секретарши слышится отчаяние. — Согласовано с телевидением и прессой. Журналисты собираются в конференц-зале через… — она смотрит на часы, — полчаса. Оля сообщила, что некоторые