Журнал «Вокруг Света» №10 за 1971 год - Вокруг Света

— Шиамлал, сын, ты готов?! — раздается снизу пронзительный голос.

— Да, отец.

— Ты не боишься, сын?

— Нет, отец.

Почти невидимый с земли ассистент, который находится на другой площадке, чуть выше мальчика, опрокидывает в этот момент на Шиамлала ведерко керосина и тут же бросает горящую спичку. Шиамлал вспыхивает ярким факелом. Над толпой зрителей взлетает крик ужаса. Но не успевает он долететь до верхушки вышки, как Шиамлал резко отталкивается и огненным метеоритом летит к черному зеркалу озера. Время словно бы застывает. Кажется, что проходит вечность, пока громкий всплеск воды, шипение пара и вздох облегчения сотен людей не сливаются воедино.

Отец Шиамлала и ассистенты бегом устремляются к озерку, на поверхности которого появляется мокрое и счастливое лицо мальчика.

— Все в порядке, сын? — с тревогой спрашивает отец.

— Да, все в порядке...

Сейчас оба они не слышат восторженных аплодисментов зрителей...

Опасен ли акробатический трюк, исполняемый Шиамлалом? «Конечно, — признает отец юного артиста Сурайябхан. — Но жизнь такова, что приходится рисковать, другого выхода нет. Правда, мы стараемся свести этот риск до минимума. Весь секрет в согласованных до долей секунды действиях всей труппы. Именно они обеспечивают безопасность. Тут нет мелочей: важен даже ритм барабана, потому что он помогает мальчику собрать всю свою храбрость. После же того, как Шиамлала обольют керосином и бросят спичку, наступает самый ответственный момент, когда пути назад уже нет. Или прыгнуть, или сгореть. И хотя у нас все отработано, исход зависит лишь от Шиамлала. Пока у него хватает смелости, ничего страшного произойти не может. Малейшее же колебание, и...»

Впрочем, это прекрасно понимает и сам Шиамлал. «Опасность наступает вовсе не тогда, когда я весь в огне лечу в воду, а за мгновение до этого. Если я прыгнул, то уже спасен, даже до того, как коснулся поверхности. Ведь в полете пламя от лица и головы сбивает назад, а сам полет длится доли секунды».

В устах Шиамлала и его отца только что проделанный в буквальном смысле смертельный трюк выглядит почти обыденным. Несведущему человеку может даже показаться, что так это и есть. На самом же деле за секундным полетом «тринадцатилетнего метеора» кроются годы суровой тренировки, секреты которой по наследству передаются в семье Шиамлала. Ведь и его отец, и дед, и прадед были бродячими акробатами и всю жизнь зарабатывали скудный кусок хлеба постоянным риском. Теперь этот нелегкий удел по семейной традиции выпал и Шиамлалу.

Л. Титова

Кимоно

Третий очерк из цикла «Японская одежда». Об инро см. «Вокруг света» № 10, 1970 г., о нэцкэ — № 8, 1971 г.

Назовите любой народ — и первая возникшая у вас мысль будет о его национальном костюме. Кавказский горец — это бурка и черкеска, узбек — это, конечно же, полосатый халат и тюбетейка, шотландец рисуется нам в клетчатой юбке, а японец, разумеется, в кимоно. Между тем японцы носят кимоно не так уж и давно (в исторической перспективе, разумеется). Древние японцы, как это можно видеть на дошедших до нас скульптурных изображениях, носили рубахи навыпуск и штаны, подвязанные у колена, а древние японки — кофты и длинные юбки в складку. Еще совсем недавно японский крестьянин и дома и на работе носил удобную в труде, плотно облегающую тело одежду: куртку, узкие штаны, или ноговицы, гетры.

Кимоно появилось в Японии вначале как придворный костюм. Взгляните на куклу, изображающую старинную знатную даму. На ней кимоно и накидка с длинными рукавами. Длинный подол платья волочится по полу. Чтобы он и при движении красиво ложился у ног, по краю в него вшит ватный валик. Конечно, в таком платье можно ходить только по чистым, устланным белыми циновками дворцовым покоям, но никак не по улице. Знатная дама никогда и не ходила по улице, ее всегда носили в паланкине.

Костюм, подобный этому, можно увидеть в Японии и сейчас, но, как правило, лишь в двух случаях: либо во время свадьбы на невесте, либо на сцене театра Кабуки.

Тысячу лет назад, когда в Японии впервые появились такие костюмы — а появились они при императорском дворе, — в Японии всего-то и был один настоящий город — Хэйан, столица страны, ныне зовущийся Киото. В городе были прямые, четко спланированные улицы, прекрасные дворцы, храмы, парки, где изысканно одетые знатные дамы и кавалеры проводили свое время в неторопливых философских беседах, рисовании, стихотворных состязаниях и милых играх, среди музыки, танцев и празднеств. Но стоило выйти за столичную заставу, как начиналась провинциальная глушь и дикость — грязь, бездорожье да крытые соломой нищие хижины крестьян. Даже среди уездных правителей и наместников грамотные люди попадались не часто, а нравы царили самые грубые. Кимоно в провинции не носили. Шли века, и нравы менялись. Поднимались замки феодалов, независимых и своевольных князей, стремившихся превзойти самого императора не только богатством, властью, военной мощью, но и роскошью и утонченностью своего быта. Вокруг замков, как поросль побегов вокруг древесного ствола, разрастались слободы ремесленников и торговцев. Торговцы богатели, ссужая деньгами под большие проценты князей, у которых хоть доходы и были велики, но только расходы всегда их превышали. Разбогатевшие купцы в своих привычках, одежде, убранстве дома подражали дворянам, за купцами тянулись ремесленники, сперва те, кто побогаче, а этим подражали уж и вовсе заурядные слобожане. И предметы, которые раньше были свойственны только самым знатным, высокопоставленным и богатым, постепенно, естественно, упрощаясь, становясь дешевле, распространялись среди всех. Взять, к примеру, японскую деревянную обувь — гэта. Казалось бы, немудрящая вещь: дощечка на двух брусочках-подставках да пара шнурков, чтобы не свалилась с ноги. Сейчас, если надевают гэта, то обычно вне города, в домашней обстановке, чтобы ходить по двору, по деревенской улице. А ведь в старину такую обувь носили только вельможи на парадных приемах и торжественных выходах, чтобы казаться внушительнее, выше ростом. Но ко времени позднего средневековья, то есть к XVIII веку, уже все горожане начали ходить в гэта. Оказалось, что ходить в такой обуви по немощеным улицам очень удобно, особенно в непогоду. Снимешь их перед порогом, и входишь в дом чистыми ногами, на циновки грязи не нанесешь. Кстати, и циновки тоже только к этому времени начали появляться в домах простонародья. Распространилось среди горожан средневековой Японии и кимоно, оно стало у них обычной, повседневной одеждой. Конечно, при этом оно изменилось. Короче стали рукава, чтобы не мешали заниматься делом, длинные же сохранились только у парадных платьев. Укоротился подол. Он уже не волочился шлейфом, а только-только доставал до щиколотки. Зато в покрое стало больше разнообразия, дело дошло до того, что богатые горожане и горожанки, стараясь перещеголять друг друга, надевали сразу по нескольку кимоно самых модных расцветок, самых изысканных и богатых узоров, то из тончайших тканей, то из тяжелой, тканной золотой нитью парчи.

Особенное внимание обращалось на оби — широкий пояс к кимоно. Оби делали из весьма дорогой, плотной, яркой и блестящей ткани. Его завязывали громадным, замысловатым бантом, иногда распустив концы, иногда подобрав и смотав в некое подобие подушки. Вообще бант на оби завязывают сзади, на спине, да и трудно было бы сделать иначе: он такой большой, что ни спереди, ни сбоку его удобно не приладишь. Лишь артистки, пренебрегая удобствами, носили бант спереди. Оно и понятно. Ведь на сцене артистки (по традиции японского театра) все время обращались к зрителю лицом, а лишить публику удовольствия любоваться замечательными бантами было бы слишком жестоко.

У мужчин пояса были поуже и поскромнее.

А время шло и шло и несло с собой новые перемены. В 1854 году закончилась многовековая изоляция Японии от внешнего мира.

Страна вступила на путь промышленного развития. Солдаты и чиновники надели европейские мундиры, западный костюм стал быстро входить в моду по всей стране.

В современной Японии днем на улице кимоно можно видеть не так уж часто. Да и посудите сами: разве в таком костюме можно утром, спеша на работу, забраться в переполненный трамвай, можно ли в нем работать у современного фабричного станка? Конечно, нет! Средь бела дня в нынешнем японском городе кимоно увидишь только на домашних хозяйках, которые не спеша идут в магазин за покупками, да на гуляющих с детьми матерях. Но вечером, когда японец или японка возвращаются с работы домой, первым делом они снимают свой подтянутый, но тесный европейский костюм и переодеваются в кимоно. Ведь оно такое удобное для отдыха, такое просторное, прохладное, лучше всякой другой одежды приспособленное к жаркому и влажному японскому климату.