У судьбы другое имя - Анна и Сергей Литвиновы

Отношения с «подружками» из группы у Лютика, естественно, не сложились. Девчонки – совершенно не ее круга. Явились из дальних уголков родины штурмовать Москву, однако в институты поступить даже и не пытались. Одну Юрик на рынке подобрал (овощами торговала), вторая вообще из начинающих жриц любви. Свою сногсшибательную карьеру («Мы певицы! У нас продюсер собственный, и косметолог, и визажист!») обе воспринимали, словно манну небесную. Приказы Юрика выполняли безропотно. И злились, только когда он им водку перед репетицией пить запрещал.

Представление о красивой жизни тоже было свое, провинциальное. Живут в столице в съемной квартире, а не в общаге – круто! На репетиции возят в «Жигулях» – сногсшибательно! А блестящие и безвкусные наряды, которые бесплатно предоставили для концертов, – вообще высший шик!

Лютику бы сразу сбежать (и плевать на все угрожающие санкции, прописанные в контракте), да гордость удерживала. Планировала чуть ни Пугачевой нового времени стать – и сразу сдаться? Надо хотя бы первого выступления подождать… Тем более что Юрик, пусть хам, лично ее особо не доставал. Орал куда реже, чем на девчонок, и похоть свою с ними же тешил. На репетициях всегда ставил по центру – приезжие блондинки вроде как ее оттеняли. Сольные партии тоже все ей отдал. Девчонки втихомолку шипели, конечно, но на открытый бунт не решались. Боялись штрафных санкций. А может, хватало умишка понять, что Лютик, пусть и тоже не ахти какая певица, все равно даст им сто очков форы. Потому что и голос у нее посильнее, и волосы (у единственной из группы!) натуральные, и, главное, для нее «Блондинки» – вовсе не свет в окошке. В любой момент может повернуться и уйти – обратно на «Рок-волну». И неизвестно еще, кого вместо нее в группу определят. Вдруг совсем уж откровенную стерву?

На репетициях, если не считать вечной матерщины Юрика, девушке, впрочем, нравилось. Много полезного узнала. Например, что вдыхать, когда поешь, не горлом надо, а практически из живота – голос сразу становится куда ярче. И как тональность менять научили. Хореограф (худосочный, голубенький) тоже профессионалом оказался. Всего за пару часов научил двигаться естественно, и как на сцене встать, и куда руки деть.

Науку она усваивала на лету. Как всегда, если новое дело захватывало.

…Первое выступление предстояло – ни много ни мало – в «Птюче». Блондинки-провинциалки говорили о клубе с придыханием, да и москвичку Лютика впечатлило. Бывать не доводилось, только слышала, что «Птюч» – местечко райское. Первый в столице клуб, где систему флаеров внедрили. И первый с настоящим фейсконтролем – чтоб пройти его, золотой цепи и толстого бумажника недостаточно. Бандитов в «Птюч» не пускали, смело запахивали перед их носами бронированную, словно в бункере, дверь. Даже байка ходила: ореховские на свою сходку менеджера клуба вызывали и на полном серьезе выспрашивали, как одеться и выглядеть, чтоб в модное заведение попасть, а тот учил, что нужно излучать позитив, то есть улыбаться, и пистолеты дома оставлять. Потому публика в «Птюче» собиралась продвинутая. Примерно половина народа – иностранцы, плюс художники, писатели, режиссеры.

Лютик даже спросила у Юрика:

– А правильно вы место для первого выступления выбрали? Не станет народ из «Птюча» каких-то «Блондинок» слушать.

Но тот лишь хохотнул:

– На сиськи любому поглазеть хочется. К тому же вы только на разогрев пойдете, перед «Крематорием». – Он хохотнул собственному неожиданному каламбуру. – Про синие глаза споете, ну, и еще пару песен, если примут нормально.

– Освищут в «Птюче» синие глаза. Туда бы что-нибудь в стиле хаус надо, – продолжала умничать Лютик, – или техно.

Но Юрик лишь буркнул:

– Что бы ты понимала! Главное – платьица полупрозрачные. И буфера побольше. Не забудь, кстати, в бюстик ваты напихать. Чтоб хотя бы на третий размер титьки тянули.

Куратор, кажется, был абсолютно уверен в успехе. Однако Лютик сильно нервничала. Вдруг они опозорятся? Сфальшивят, забудут текст… Или ничего не забудут, но публика на их песни даже голов не вскинет…

Верный Андрюшка очень хотел посмотреть на ее дебют, но девушка решительно ему отказала, хотя флаеры для гостей куратор выдал. Лютик подумала: вдруг все пойдет вкривь и вкось, ей будет стыдно предстать перед любимым человеком не победительницей, а преданной остракизму певичкой. И пресловутого полупрозрачного платьица она тоже стеснялась…

Однако зря нервничала. Только выскочили на сцену – под громкий проигрыш, в свете неоновых лучей, – публика сразу отвлеклась от коктейлей и наркотического транса. Еще ни куплета не спели, а мужики уже одобрительно засвистели. И пресловутые синие глаза нормально приняли. Только один джигит, видно, случайно затесавшийся в «Птюч», все портил – выкрикивал от своего столика: «Ты не пой, ты только ходи, ходи, туда-сюда!»

Девчонки, слышала Лютик, фальшивили нещадно. А у нее самой получалось неплохо, мимо нот единственный раз промазала. К тому же, как увидела нацеленные на нее десятки глаз, сразу второе дыхание открылось. Не врут, не врут исполнители, когда рассказывают про энергетику зала! Пьешь ее, словно дорогое вино, купаешься, как в теплом море… И горы готова свернуть, чтоб ослепительный контакт с залом длился и длился…

Может, правы Прутов и Юрик, его верный вассал, не нужны народу умные тексты вкупе со сложными аранжировками. Девчонки – юные, аппетитные, наглые – вариант беспроигрышный. Похоже, действительно ждет их слава. Пусть мимолетная, на несколько лет – но оглушительная.

И пусть для Юрика они – «овцы» и «тупые бабы», а для интеллигентного Прутова – «рабочий материал»… И плевать, что за концерт заплатили мизер, по пятьдесят долларов на нос… Юрик сказал: «Радуйтесь, хоть что-то дали! Мы сами ни цента не подняли. Наоборот: башлять пришлось, чтоб „Птюч“ вас на сцену пустил!»

На то, что многие из публики, особенно девицы, откровенно ржали во время их выступления, тоже плевать. Тех, кто слушал, смотрел, обволакивал взглядом, все равно было куда больше. И ради их глаз, устремленных словно бы в твою душу, можно вытерпеть, что угодно.

Она станет настоящей звездой. Чего бы ей это ни стоило!

Василий – человек-загадка. С виду простецкий, провинциальный, футбол по телику да пиво на лавочке. Но сегодня на чай заглянул – и вдруг конвертик преподносит. Почтовый, несолидный, с изображением гвоздичек.

– Взятка? – мгновенно отреагировала Зоя.

За последний год сама конвертов бессчетно раздала – и журналистам, и в рекламные отделы, а также бесконечным гражданским оборонщикам и пожарным.

– Нет, – серьезно ответил Василий, – подарок.

И девушка в изумлении извлекла два билета. В Большой театр! На «Сильфиду»! Еще и премьера – спектакль только в нынешнем сезоне восстановили!

– Васька! – ахнула она. – Откуда ты знаешь, что я балет люблю?

А тот увидел восторг в ее глазах и просветлел лицом. Важно откликнулся:

– Как говорит классик, сosi fan tutte!

– Чего-чего?

– У Моцарта опера есть. Малоизвестная, – небрежно пояснил он. А переводится: – Все они таковы. В смысле вы, девушки.

– Да ты, я смотрю, знаток! Оперы, балета… и женской психологии, – улыбнулась Зоя.

– Давно хочу пойти куда-нибудь вместе с тобой, – серьезно сказал он. И поспешно добавил: – Хотя билеты твои. Приглашай, кого хочешь!

– Тогда позвольте пригласить… на спектакль вас! – с напускной торжественностью произнесла девушка.

И, конечно, не сказала, что с третьего яруса, да еще и с последнего ряда, балет будет видно плохо. Сама Зоя, если отправлялась в Большой, давно уже покупала у спекулянтов амфитеатр или хотя бы первый ярус (несуразных ста долларов за партер, пусть и зарабатывала неплохо, было жаль).

Но Васька в балетных делах – явный профан. И «Сильфида» ему без надобности. Наверное, весь спектакль будет не на сцену – на нее, Зою, смотреть… Но девушка и сама сейчас не столько балету радовалась, а тому, что в театр с симпатичным ей человеком идет. Почти любимым…

Да. Похоже, она влипла. И хоть миллион раз про себя повторяла: «Ему сорок лет! Он женат! И совсем неуспешен!» – но каждый раз, когда смотрела мужчине в глаза, сердце у нее замирало.

Искоренять в себе чувство Зоя не собиралась. Особенно после того, как Василий ее от подлого хозяйственника спас. Девушке не удалось выяснить, что тот сказал Хорьку и какими методами на подлеца воздействовал. Сам он отделывался коротким: «Мы с ним поговорили». Но вернулся от хозяйственника с договором аренды. Чин по чину – уже с подписью и печатью. И ставка как и в прошлом году. Василий положил на стол бумаги и скупо велел:

– Посмотри. Если все в порядке, подпиши. А договор я ему сам передам.

Зоя, все еще в шоке, приказание исполнила. А Хорек, когда случайно встречались в коридоре, теперь всегда скупо здоровался и поспешно отводил взгляд.