Под счастливой звездой - Ханна Хауэлл

— Ты спустишься в зал, даже если для этого мне придется стащить тебя вниз за волосы.

Эмил смотрела на него во все глаза, понимая, что он рассердился, но не желая принимать это в расчет.

— Ты на это не осмелишься.

— А ты попробуй начать спор, — прошептал он.

Эмил осознала наконец, что ей придется подчиниться решению Парлана, но решила не уступать без борьбы.

— Я не могу в присутствии всей семьи делать вид, будто ничего не произошло. Это слишком большая ложь, и свою роль как должно я сыграть не сумею. Кто-нибудь обязательно скажет нечто, способное вогнать меня в краску, и все догадаются о моем падении.

— Тебе нечего волноваться, — бросил Парлан, направившись к выходу. — Прошу тебя быть за столом, когда начнут подносить блюда.

Она показала ему язык из-за двери, после чего захлопнула ее. Парлан, однако, заметил ее выходку и снова открыл дверь.

Девушка напустила на себя выражение притворного смирения и невинности.

— У тебя в запасе десять минут, — сурово проговорил хозяин замка, но стоило ему оказаться за пределами спальни, черты его лица разгладились. — Вот ведьмочка, надо же, — пробормотал он и расхохотался. Так, посмеиваясь, и спустился в большой зал замка, где уже начали появляться гости.

Решив, что от приглашения не отвертеться, Эмил скрепя сердце стала собираться к обеду. Мужских одеяний в ее распоряжении было предостаточно. Черно-красный костюм, который она носила, чертовски ей шел, и она улыбнулась собственному женскому тщеславию. Причесавшись и закрепив волосы алой лентой, она расправила плечи и двинулась по ступеням в зал. Эмил решила держаться как можно более сдержанно. Если кто-нибудь из ее семейства и решит, что она уже не девственница, пусть эти сведения поступят от кого угодно, только не от нее. Глубоко вздохнув, чтобы придать себе больше уверенности, она вошла в холл.

— Выглядит что надо, — пробормотала одна из служанок, накрывавшая на стол.

Хотя Джиорсал была вполне согласна с этими словами, она посчитала своим долгом возразить:

— Это не дело так одеваться для молодой девушки. — Она поднялась, чтобы приветствовать сестру, и наградила ту поцелуем. — Ну, как ты, сестренка? Все ли слава Богу?

Тебе не причиняют здесь вреда?

Довольная спокойным дружелюбием сестры, Эмил улыбнулась:

— Все хорошо. За мной наблюдают, но не слишком пристально. Мне приходилось бывать и в худших местах.

— Черный Парлан лично не сделал тебе дурного?

Встретив взгляд сестры и возгордившись от собственного спокойствия, Эмил ответила:

— Ни в малейшей степени. — Она нахмурила брови, заметив, что Парлан в ответ на эти ее слова широко улыбнулся. — Хотя он и чрезвычайно самовлюбленный тип и слишком много о себе возомнил, — громко закончила пленница в надежде, что хозяин замка ее расслышит.

Джиорсал широко распахнула глаза в ответ на подобную дерзость, но она удивилась еще больше, когда к ним подошел Парлан и поцеловал Эмил руку, промолвив:

— Какой ядовитый язычок у столь очаровательного создания. В сущности, красота и невинность твоего лица обманчивы, девушка. Подходи к столу и садись.

Оставив без внимания то, что места за столом, возможно, распределены заранее, Джиорсал торопливо уселась рядом с сестрой, чье место было по левую руку от Парлана и наискосок от отца. Между Эмил и Парланом ощущалась некая связь, и это открытие взволновало старшую сестру.

Пожав плечами. Иен устроился рядом с женой, оказавшись, таким образом, почти напротив Лагана, место которого было между Лахланом, сидевшим по правую руку от хозяина, и Джеймсом Бротом.

— Я полагаю, ты нашла самое подходящее место — рядом с сестрой, — спокойно заметил Иен.

— Хочу понаблюдать за этой парочкой. Они вовсе не походят на господина и его пленницу. Она разговаривает с ним почти так же, как говорила бы с Лейтом, Калумом или Шейном, — прошептала Джиорсал мужу на ухо.

Иен хмыкнул:

— Да, в Эмил всегда был силен дух товарищества. Она готова держаться на равных с любым, даже с самым грозным мужчиной — и не обращает внимания на такие мелочи, как громкий голос или даже крик.

— По-моему, их объединяет нечто вроде духа товарищества. Другими словами, я уверена, что они — любовники.

— Это бы меня не удивило, дорогая. По слухам, Парлан не пропускает ни одной юбки, а Эмил такая хорошенькая.

— Но почему ты так спокоен, если согласен со мной?

Как-никак ты теперь ей родственник, и я знаю, что сестричка тебе всегда нравилась.

— Дорогая, ты только оглянись вокруг. Неужели ты не видишь, что это жилище холостяка. Эмил — пленница, и с этим все ясно. Очень может быть, что она уже побывала в постели у Парлана, в таком случае мне, разумеется, жаль, что она, так сказать, потеряла честь, но при всем том без защиты она теперь не останется. Если Эмил его любовница, никто не посмеет прикоснуться к ней даже пальцем. В постели Парлана она защищена лучше, чем в каком-либо другом месте. По ней видно, что обращаются с ней хорошо — а это сейчас главное. Пусть так пока и остается. За поруганную честь можно будет отомстить позже.

— Ты прав, — неохотно согласилась Джиорсал. — Интересно, отец молчит потому, что ничего не замечает, или потому, что думает так же, как и ты?

Некоторое время Иен молча созерцал Лахлана.

— Трудно сказать. У меня есть странное чувство, что он ведет свою собственную игру, только не спрашивай меня какую.

Пока приносили угощение и расставляли тарелки, Джиорсал пришла к выводу, что ее муж прав. Она не сомневалась: Лахлан пришел к такому же выводу, хотя делал вид, что ничего не замечает. Парлан — со своей стороны — даже и не пытался скрыть жар во взоре, когда они с Эмил обменивались взглядами.

— Интересно, почему за столом нет будущего мужа Эмил? — осведомился Парлан, когда яства были унесены, а их место заняли кувшины с напитками.

— Он очень занят, — с готовностью ответствовал Лахлан. — Как ты, наверное, знаешь, его владениям был причинен известный ущерб, который требуется устранить.

— А что произойдет, если к лету, когда назначена свадьба, тебе не удастся выкупить Эмил?

— Свадьбу перенесут. Мужчина должен уметь ждать свою невесту. Несколько месяцев ничего не изменят.

Наблюдая за тем, как из покоев выносят служанку, получившую изрядную порцию его милостей, Рори Фергюсон мечтал об Эмил. Судя по всему, ему предстояло дожидаться ее освобождения в течение долгих месяцев. Представляя девушку в объятиях Черного Парлана, Рори чувствовал, как возрастает его страсть к ней. Свидетельством этого служило состояние горничной, которой предстояло провести в постели долгие и долгие дни, чтобы оправиться от жестоких побоев, которым ее подверг Рори.