Пустующий трон - Кен Лю

всю мощь Стены Бурь тем, кто не видел ее. Я хочу узреть свою семью, будучи живым, а не бесплотным призраком, пересекшим Реку-по-которой-ничего-не-плавает. Не заручившись помощью богов Дара, экспедиция не переживет плавание.

Оглядев мужчин и женщин, мирно спящих вокруг костра и убежденных в собственной неуязвимости, Гозтан едва не сорвалась к Большому шатру, чтобы уговорить Тенрьо пересмотреть свой безумный план. Но ей было легко представить, как отнесется пэкьу к тану, распространяющему пораженческие настроения среди воинов, специально отобранных, чтобы воплотить в жизнь величайшую мечту вождя.

Без нее Пять племен Рога вновь начнут междоусобицы. Наро и кулеки, которые лежали сейчас у костра, все равно отправятся в безнадежное путешествие, а тех, кто откажется, пэкьу казнит и заменит новыми добровольцами. Так или иначе, у Гозтан не получится никого спасти.

– Когда нечем остановить большую волну, остается только взять самых близких и подняться как можно выше, – сказал Ога.

Гозтан горько усмехнулась:

– И как это изречение соотносится с басней про дерево, которую ты только что напомнил своей юной хозяйке? Что ближе твоей природе?

– Баснями сыт не будешь, да и вообще: сколько людей, столько и мнений, – ответил Ога. – Ты вправе оценивать мои поступки через призму своих ожиданий. Я же буду просто благодарить судьбу за то, что позволила мне встретить еще один рассвет.

Гозтан вновь обратила внимание на шрамы на теле Оги и кровь, сочившуюся из ссадин на его шее.

«На войне мы уподобляемся нашим врагам. Какое я имею право требовать от этого человека честности и постоянства в суждениях?» – подумала она.

Однажды Ога Кидосу спас незнакомцев – варваров, по его понятиям, – солгав в лицо своему повелителю. Сегодня он спас саму Гозтан, сказав правду, несмотря на угрозу собственной жизни. Однажды он раскусил ее притворство перед Датамой, но не доложил об увиденном, позволив свершиться плану пэкьу, хотя тот был направлен против его соотечественников. Сегодня он кое о чем умолчал, чтобы спасти свою шкуру, тем самым обрекая экспедицию воинов льуку на гибель в неистовой буре.

Гозтан никак не удавалось распутать замысловатый клубок из восхищения, любопытства и ненависти; ее влекло к этому человеку, и одновременно она чувствовала себя виноватой перед ним. Понять чью-либо природу непросто, тем более когда речь идет о дара вроде Оги Кидосу.

– Только не подумай, что я решил напоследок обмануть пэкьу-тааса, – промолвил он. – Я действительно забочусь о ней как о своей ученице. Эта девочка умна и честолюбива, а главное – способна взглянуть на положение вещей чужими глазами.

– Думаешь, она тебя жалеет? – удивленно спросила Гозтан.

– Ну, жалеет вряд ли. – Ога покачал головой. – Скорее… сочувствует. У нее хорошо получается угождать отцу и другим танам, а для этого необходимо уметь оценивать мир с их точки зрения. Может, когда-нибудь, когда пэкьу Тенрьо отправится на облачном гаринафине за горные вершины на Краю Света, Вадьу займет его место, увидит мудрость в моих историях и освободит меня и других пленников. Может, тогда боги Дара откроют проход в Стене Бурь, чтобы мы смогли спокойно вернуться домой.

– Ты возлагаешь слишком большие надежды на одного человека, – заметила Гозтан.

– Что плохого в надежде, когда все, что тебе остается, это жизнь, подобная смерти и полная безысходности?

«Действительно, что в этом плохого? – мысленно согласилась с ним Гозтан. – Ога не пророк. Откуда ему знать, что экспедиция не переживет путешествия? Пэкьу не верит в судьбу. Даже боги Дара могут уступить силе воинов льуку. Пэкьу прав: если льуку хотят начать все заново, нужно смотреть на вещи шире и не довольствоваться прежними достижениями».

Ее собственная бездеятельность лишь подтверждала это.

Гозтан посмотрела на долговязого Огу, на его бледную кожу, блестящую в свете почти потухшего костра, и ей вдруг отчаянно захотелось овладеть им, изучить изнутри, узнать, кто же этот человек на самом деле.

Женщина вздрогнула. Неужто это знак свыше? Безмолвная подсказка богов? Неужели то же самое чувствовали Кикисаво и Афир, влезая на спину гаринафина и осознавая, что впредь уже ничего не будет так, как прежде?

Оге были неведомы политические хитросплетения, в которых запуталась Гозтан. Он был сам по себе, не обладал никакой властью и не участвовал в битве клановых интересов, грозивших разделить Пять племен Рога. Его кожа была почти такой же бледной, как у льуку, что среди дара встречалось редко. Никто не станет задавать вопросов, если она решит воплотить в жизнь свой замысел.

Но прежде всего Ога Кидосу показался ей красивым. В нем не было той молодецкой силы, как в ее мужьях, но, что уж греха таить, влечение Гозтан к каждому из супругов было напрямую связано с их амбициями и тайными намерениями. А вот Ога привлекал ее просто сам по себе. Ей не хотелось ни с кем им делиться.

Возможно, он станет решением проблемы, мучившей Гозтан долгие годы.

– Идем в мой шатер.

Ога послушно последовал за ней.

Часть вторая

Первые всходы

Глава 7

Погоня за бурей

Сразу за Стеной Бурь, пятый месяц первого года правления Сезона Бурь (через полгода после гибели императора Рагина и пэкьу Тенрьо в битве в заливе Затин)

Десять кораблей Дара мирно покачивались на спокойных волнах в окружении громадных крубенов, словно китята посреди взрослых особей. Мужчины и женщины плясали на палубах, улюлюкали и смеялись, не веря, что без потерь прошли под легендарной Стеной Бурь.

Погодное чудо нависало на юге подобно горной гряде из вихрей, тайфунов и проливных дождей. Дождевая пелена была настолько плотной, что казалась монолитной, а в клубящихся облаках постоянно сверкали молнии размером с копье Фитовэо. Небольшие вихри – каждый из которых сам по себе мог уничтожить отдельный остров, но здесь, среди достающих до небес бурных столпов, казался крошечным, словно кучка камней на фоне горы Киджи, – то и дело отрывались от стены, отправляясь кружить над открытым морем, развеиваясь по мере отдаления от легендарного природного феномена.

От флотилии городов-кораблей льуку не осталось и следа; Стена Бурь поглотила все: так купологоловый кит проглатывает колонию криля. Она словно бы напоминала: все людские творения ничтожны перед силой природы.

Матросы отвязали от хвостов крубенов толстые буксирные канаты. Величественные чешуйчатые киты синхронно выпустили фонтанчики брызг, и флотилию Дара опутали радуги. Доброе предзнаменование. Что-то прогудев людям на прощание (от низкого гула, усиленного водой, задрожал и заскрипел ладно сбитый палубный настил), крубены дружно повернулись к северу. Они шлепали по воде громадными хвостами; их длинные рога покачивались, словно стрелки божественных компасов, пока не