Древесный маг Орловского княжества (том 4) - Игорь Павлов

на подъём идёт и можно даже оценить высокую плотность построек за стеной. Ни о каких домашних хозяйствах внутри, похоже, и речи не идёт.

Сам город полноводная река Ока пронизывает вместе с впадающей в неё поменьше рекой Орлик. Обе по сёлам текут, проходя в город под арками в мощных стенах сквозь решётки. Это я сразу взял на заметку, мало ли придётся прорываться окольными путями. Ну а пока мы встаём в длинную очередь на въезд. Где и всадники, и телеги. И в общем, пробка до въездных ворот образовалась метров на двести.

Смотрю на мощные стены, башни, стражу, гуляющую наверху. Хорошо князь Вячеслав устроился. С таким городом он здесь, как царь. А на лето приезжает в свой несчастный замок чисто на природе подышать да поохотиться. Ну и по дороге земли, что под властью и милостью, осмотреть. Это мы с северо–запада притащились. А вокруг ещё по сторонам света сколько земель в орловском княжестве? Городов, сёл, деревень? Одних только баронов на подсосе сотни, а то и тысячи.

М–да, даже как–то и неловко теперь вспоминать свой гонор, который я проявлял с Вячеславом. Он большой босс, с ним надо помягче. Не прогибаться, конечно, но хотя бы не посылать.

Ширина дороги в три кареты, огромная арка ворот её не ограничивает, на выезд фильтруют меньше. Посередине на свободной линии всадники носятся одиночные беспрепятственно, похоже, гонцы.

Пока стою, слушаю болтовню то впереди, то сзади, то в стороне от дороги. Много о гостях сплетен, поначалу уши развесил, а потом понял, что надо на десять делить. О Василисе прозревшей всякое. То она бездомным помогает, то вообще никого ниже князя к себе не подпускает. То в монастырь собралась послушницей Перуна, то в Москву новой императрицей.

Часа полтора простояли, как идиоты. Я уже подумал, что надо в село завернуть и там остановиться. Но тут неожиданно наша очередь подошла, когда целую колонну из телег завернули прочь после недолгих споров.

Командир стражи с наглой рожей меня встречает, ещё двое бойцов рядом и около дюжины стражников подальше. Все с арбалетами и копьями. Ещё и на стене кучка лучников. В общем, без жертв не прорваться.

— Кто такие? — Сразу с наездом ко мне подходит.

— Барон Суслов Ярослав из Малорыжково, — представляюсь с седла. — А это мои люди.

Показываю на свиту.

— Малорыжков это… — задумался десятник с иронией на роже.

— Это где у князя Вячеслава замок, — подсказываю.

— Да у его светлости их девять, — посмеивается стражник.

— А Академия магии одна, — добавляю.

— Понятно, — проворчал тот уже серьёзно. — И с какой надобностью в Орёл? Не гневайся барин, велено спрашивать всех накануне господского бала. Говорят, сам император явится.

— Читать умеешь? — Приглашение в нос сую в развёрнутом виде.

— Мне и печати князя достаточно, заезжайте, — машет, но тут же обращает внимание на Горыню. — Хотя подожди.

— Эй, — щёлкаю пальцами, притягивая его внимание. — На меня смотри. Это мои люди, чего непонятного?

— Не гневайся барин, велено витязя одного искать, — рассказывает, пока его коллеги к нам идут несмело. — Горыней звать. Долг у него большой перед самим графом Милютиным. А ещё и перед комендантом Платовым за двенадцать покалеченных дружинников, трёх испорченных лошадей и погромы с порчей имущества. Не видал ты его?

— Нет, не видал, — отвечаю сварливо, подавая пять серебряных рублей в лапу.

Десятник живенько берёт монеты. И кивает своим, те начинают пятиться назад.

— Поверю на слово, барин, — произнёс стражник, вздыхая. — Но знай, по законам города за своих людей ты в ответе, так что следи за ними сам.

Пропустили наконец.

— Герб какой смешной, — обсуждают стражники уже вслед изображение серпа и молота на наших щитах. — Не мечи, не топоры. Трудяги, небось. Нашли, чем хвастать.

Одного своего дружинника придержал, который собрался уже драться идти за языки острые. Надо признать, некоторые мои бойцы очень трепетно к гербу моего баронства относятся, уж чего никак не ожидал.

Напряжение сошло лишь когда хвост моей колонны арку прошёл. Выдохнул с облегчением, даже настроение поднялось. Горыню не схватили, меня не обвинили в укрывательстве. В принципе, все эти проблемы я сам себе придумываю.

По большому счёту витязя можно было в селе спрятать неподалёку. Но оставлять без присмотра не хочу с учётом того, что вопрос его не решен ещё.

Въезжаем сразу на площадь, частично заполненную рынком. Время к вечеру, а народа тьма. Гам стоит тошнотворный, хочется сразу куда–нибудь свалить. Улочки в три стороны, в конце самой правой набережную видно, туда и поскакали, углубляясь в город.

Постройки действительно плотные, домик к домику, в основном по два этажа. Улочки тесные, не развернуться. Ну хотя бы не навалено мусора, как в помойке. Копыта по брусчатке непривычно громко бьют. Запахи со всех сторон то вкусные, то блевотные. После сельских просторов совершенно не по себе.

Если за стенами сёла раскинулись щедро, русское деревянное зодчество пестрит, любо–дорого посмотреть. То тут, видимо, стремясь впихнуться под защиту стен, набилось серых и невзрачных домов, да побольше.

И всё же на набережной удалось вдохнуть полной грудью. Река Ока здесь шириной метров в семьдесят, и это пока рекордная для меня в этом мире. Мост длинный на сваях красуется, соединяя эту плотную часть города с той побогаче и попросторнее. Пара пирсов неподалёку, дюжина лодочек ходит по воде. Даже чайки орут.

Поблизости ни деревца, ни кустика, ни газончика, а вдалеке виднеется парк перед большим серокаменным дворцом, стоящим на пригорке. Вот там–то уже интереснее. Но увы, я вижу тонкий кованый забор, похоже, так просто не зайти всяким бомжам из Малорыжково.

А нам пока и не надо. Осматриваемся, спрашиваем не редких прохожих, где тут можно остановиться. Желательно место поприличнее. Тут уж Горыня подключается, который сидел тише воды ниже травы до определённого момента. Рыжий, а точнее уже чёрный преступник ведёт уверенно вперёд по набережной метров сто, затем мы заворачиваем на узкую улочку, где приходится спешиться из–за поперечных жердей с висящим бельём. Которое вроде постирано, но воняет от него, как от грязного.

Выехать на новую площадь с постаментом, на которой и виселица, и пень кровавый для отрубания голов — это показательно. Но Горыня тащит нас через площадь уверенно в таверну, которая чуть ниже по улице. Можно сказать, окна почти на казнь и смотрят.

Заведение хорошее, спору