Неуязвимая - Anne Dar

душе и в психике? Главное ли, чтобы он пережил эту ночь, или правильнее желать, чтобы после пережитого он не травмировался психологически?

К нам приставили охранников. Двух мужчин, сильно изуродованных шрамами – такие шрамы обычно остаются после серьёзной встречи плоти с холодным оружием. У того, что был посимпатичнее, пострадавшими были плечо и шея, у второго шрам рассекая щеку тянулся к левому уху. Эта сладкая парочка не просто выглядела устрашающе – они буквально источали опасную энергетику.

Как только мы были привязаны к деревьям, про нас как будто бы забыли. Все занялись поеданием дичи и поглощением выпивки, которая с каждой минутой делала это сборище всё более громким. Самые пьяные трапперы вскоре начали невпопад гикать и громко браниться. В этом отличие Уязвимых трапперов от всех прочих выживших – они мало таятся и никого не боятся, потому что знают на что способны: на убийство человека, затем на его расчленение и, в конце концов, на ношение костей жертвы в качестве аксессуаров. Если ты способен на подобное – тебе уже не страшна собственная смерть, потому что ты уже весь пропитан ею. Все эти люди, со всеми их внешностями и внутренностями, были пропитаны смертью.

Меньше чем через час неприлично громкий ужин перерос в неконтролируемую попойку. Опьяневшие в хлам трапперы начали меряться и хвастаться друг перед другом добычей, которую волокли на своих плечах на ярмарку с целью продать её подороже или повыгоднее обменять. Рядом с нами двое пьяных мужиков начали вытряхивать содержимое своих мешков, от вида которого у меня мгновенно засосало под ложечкой. Из их мешков сыпались, в большинстве своём, белоснежные человеческие кости. Были и женские волосы, но больше, всё же, было именно костей. Самый громкий спорщик схватился за что-то большое, вывалившееся из его мешка последним, и поднял над своей головой. От увиденного у меня перехватило дыхание – мужчина потрясал у себя над головой настоящим, крупным, человеческим черепом, сильно повреждённым в области затылка.

– Этого Неуязвимого я лично!.. Слышишь?! Я лично сам кончил!.. – язык его сильно заплетался, и тем не менее кричал он во всё горло. – Год назад забрёл на мою территорию! Его девок я продал в рабство, а его кончил, понятно тебе?! Я собственными руками отделил плоть от его костей и высушил его тяжелые кости на солнце!

– А вот это ты видел, щенок?! – его более старший оппонент, с криво обрезанной длинной бородой, схватил из своей кучи артефактов кость, в прошлом составляющую собой какое-то очень маленькое человеческое предплечье. – Этому парнишке не было и десяти лет! Из таких косточек выходит лучшая резьба, посмотри на это! Эти узоры тёмными зимними ночами вырезала моя собственная дочь! Ручная работа! Эксклюзив! Это стоит куда дороже всяких безмозглых черепов!

– Да твоя дочь такая же уродина, как и ты сам! Видел я её однажды без одежды!

– Чтооо?!.. Ах ты урод!!! Так это ты её обрюхатил!!! – мужчина буквально взорвался.

– Ещё чего! У меня на твою уродину член даже не встал! Это Фрэнк у нас падок на всякую движущуюся всячину, с него спрос и бери!

– Эй, Чарли, твоя прелестная дочь что, решила принести тебе приплод? – к вздорящим подошёл ещё один пьяный в дым траппер. – Кого ждёшь: Уязвимого или Неуязвимого? За твоего Уязвимого внука я и цента не дам, да ты и сам понимаешь… А вот если дитё родится Неуязвимым, готов купить его у тебя за пару сотен или обменять на мою старуху – она неплохо стряпает, но в постели уже бесполезна.

– Ты не получишь моего внука, старый козёл! – с этими словами мужчина схватил своего собеседника ладонью за лицо и резко оттолкнул от себя.

С этого момента могла бы начаться серьёзная потасовка, но за упавшего никто не спешил заступаться, а сам упавший был настолько пьян, что в итоге просто отключился.

Продолжая выплёвывать из себя отборную нецензурную брань, спорящие принялись складывать свои артефакты обратно по мешкам, а меня вдруг привлекло действо, развернувшееся с противоположной стороны костра. Хуоджин, хотя не в хлам, но заметно подвыпивший, встал на ноги и начал выкручивать перед Маркусом чудаковатые па. Я не сразу поняла, что он хвастается перед ним своей накидкой, прикрепленной к его плечам огромной булавкой из кости. Когда же я поняла значение этого хвастовства, моя душа в очередной раз вся вздрогнула и перевернулась.

– Смотри внимательно, Маркус, такого ты ещё точно не видел своими выцветшими глазами! Я уже семь лет не снимаю со своих плеч эту кожу – сделал себе плащ из собственного дяди! Как тебе?! Да ты ведь наверняка слышал эту историю! Ведь слышал?!

– Слышал, Хуоджин, слышал… – заплетающимся языком, устало замахал руками Маркус.

– Это уже никому не интересно, – подал голос сидящий рядом с Маркусом мелкогабаритный траппер.

– Неинтересно тебе, придурок?! – мгновенно взревел в ответ на этот дерзкий выпад Хуоджин. – Да этот плащ постарше тебя будет, понятно тебе?! Если бы старик не выпендривался, в этом году ему исполнилось бы сорок семь лет! Ну ничего, зато он теперь более полезный – спасает меня от Атак и дождя одновременно! А меня – слышишь ты, отцовский прихвостень?! – меня, пока я буду носить этот плащ, сделавший меня тем великим траппером, которого ты сейчас видишь перед собой, меня будут именовать Хуоджин Кожаный! А тебя как зовут и под каким именем запомнят, когда твои бесполезные уязвимые кости уйдут в землю?! А?! У тебя даже имени толкового нет, ты, ничтожество!..

– Эй-эй-эй! – Маркус заметно нахмурился и придал своему голосу недовольство. – Не забывайся, Кожаный. В конце концов, ты говоришь с моим сыном, пусть и самым бестолковым.

Обстановка накалялась со всех сторон костра. Сколько их здесь? Четыре-пять десятков отпетых трапперов? От выпитого отключился максимум десяток, оставшиеся всё более отчётливо впадают в агрессивное русло всеобщего бесконтрольного настроения…

От толпы вдруг отделился траппер, на вид самый старый из тех, которых я здесь видела. Он сильно хромал и опирался на посох… Посох, в котором я не сразу различила три скрепленные, словно спаянные между собой, человеческие кости от ног. Мужчина был одет хуже остальных трапперов – весь в лохмотьях, башмаки разного цвета и размера, на руках подранные перчатки без пальцев. И как только с такой сильной хромотой он продирался через этот дремучий лес? Понятно как – злейшие всегда самые выносливые. Как и сумасшедшие. Этот, похоже, сочетал в себе оба злосчастных качества, служивших ему гарантом выживания.

– Мясо… Живое мясо… – продвигаясь вперёд, сумасшедший траппер пялился глубоко посаженными и порозовевшими глазами прямо