Техника художественной прозы. Лекции - Замятин Евгений Иванович

В другом письме Чехов говорит о себе: «свободный художник» (Материалы, 6.) Из письма Чехова к Плещееву по поводу повести «Жена»: «Я не либерал, не консерватор, не постепеновец, не монах, не индифферентист. Я хотел бы быть свободным художником и – только, и жалею, что Бог не дал мне силы, чтобы быть им. Я ненавижу ложь и насилие во всех их видах, и мне одинаково противны как секретари консисторий, так и Нотович с Градовским. Фарисейство, тупоумие и произвол царят не в одних только купеческих домах и кутузках; я вижу их в науке, в литературе, среди молодежи… Потому я одинаково не питаю особого пристрастия ни к жандармам, ни к мясникам, ни к ученым, ни к писателям, ни к молодежи. Фирму и ярлык я считаю предрассудком. Мое святая святых – это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от силы и лжи, в чем бы последние две ни выражались».

Мы видим, что Чехов – романтик, и позитивный романтик. Но что же нам дает право назвать его реалистом?

А во-первых, изображение по-настоящему, объективно, то, что сейчас прочитали: отсутствие тенденциозности. Почему тенденциозность мешает реализму – искажение реального в угоду тенденции. «Розовые» мужики, конечно, не реальны; «розовые» р‹еволюционеры› тоже. Подход к мужику – барский и народнический. К революционеру и интеллигенту – реакционный (Достоевский) и народнический. У Чехова – третий. (Материалы: Реализм, неприкрашенный, изображающий мужика («Мужики») (Неведомский, 263) и «В овраге» (Неведомский, 265).)

Во-вторых, позитивизм Чехова, отсутствие в нем мистицизма. Все, что говорилось о позитивизме выше. Ни одного фантастического рассказа (Материалы, 7) – хотя десятки святочных. Рассказ «Страхи». Как просто, по-докторски (анатом, трупы) объясняет он то, что сначала показалось мистически жутким. Ночью в лесу кричала черная собака – вспоминается фаустовский пес. То дома застал гостя, который пожаловался на пропажу дорогой собаки. В час ночи вагон сам собой катился по рельсам. Встречный мужик объяснил: «На сто двадцать первой версте уклон…»

Из «Три года»:

«– Вы любите жизнь, Гаврилыч?

– Да, люблю. Я химик, мыслю химически и умру химиком».

(Материалы: О немистике. Из «В овраге». Как будто мистическая ночь. Липа спрашивает встречных во тьме:) И «В овраге». Липа:

«– А вы святые? – спросила Липа у старика. – Нет. Мы из Фирсанова».

В первой лекции я уже упоминал, что Чехов в отношении формы сделал очень много. В чем же именно его достижения и новшества?

Чехов писал все, «кроме стихов и доносов»… Но его значение – в трех родах:

1. новелла;

2. драма и

3. письма.

Неудачные романы. Сравнительно малоудачные большие повести: «Три года», «Степь». Но новеллы – изумительны. Мопассан.

Как писал Чехов. Первый период. Легкость. Воспоминания Короленко. «Пепельница» (Измайлов, 160). Медленность, обработка (Измайлов, 164–165).

Работа в лейкинских «Осколках», ограниченность места приучила его сжимать рассказы.

Психологически объяснить значение краткости: почему краткость значит сильное впечатление?

«Кроме романов, стихов и доносов – все виды перепробовал. И повести, и рассказы, и водевили, и пьесы», – писал сам Чехов.

«В сумерках». «Мечты». «Агафья».

«Именины» – перевоплощение в женскую душу.

Повести «Степь», «Дуэль».

«Архиерей», «Палата № 6».

(Материалы: Как писал Чехов? Вначале – необычайно быстро, шутя. «Егерь» – в купальне. Рассказ Короленко о пепельнице.

В письме к Л. Гуревич: «Пишу медленно, с длинными антрактами; пишу и переделываю, и часто, не кончив, бросаю».

В другом письме: «Пишу и зачеркиваю, пишу и зачеркиваю».

В последний период – он уже не писал, а как шутя говорил про себя – «рисовал». (Цветные чернила.)

(Материалы: Три основные черты:

1. юмор;

2. пейзаж;

3. изображение боли (Неведомский, 255).)

Первое и главное, чего достиг Чехов и чего до него не умели: краткость, сжатость, сгущенность. NB. Длинноты у Тургенева, Толстого («Анна Каренина»). Значение краткости – особенно для современного городского читателя. Значение недоговоренности: творчество самого читателя.

Эта краткость воспиталась в Чехове работой в «Осколках».

Сравним рассказ из III тома «Агафья» и из V тома «Спать хочется». Материалы: 7, 8.

«Агафья». Герой Савка. Описание – точное, протокольное.

Рассказ начинается со второй страницы: «Помню, я лежал…»

Пейзаж.

«– А ты что насупилась, словно тетка тебя родила?»

Пейзаж (364).

«Спать хочется». Т. V, с. 75. Один из лучших рассказов. Тут уж нет описаний. Биографию Варьки и почему она в няньках – читатель узнает из сна Варьки.

Обстановку автор заставляет все время чувствовать приемом лейтмотива: зеленое пятно и тени ‹рисунок› панталон…

Переход из сна в явь.

[Прием повторяющихся лейтмотивов в «Спать хочется». Этим опять достигается краткость. Биография героя – в действии, что сближает Чехова уже с новореалистами (тот же рассказ «Спать хочется»). Драматическая форма рассказа (показ).]

Второе: пейзажи. Пейзажи у прежних писателей: пейзажи – ради пейзажа. У Чехова – пейзаж только фон, средство, а не цель.

В одном из писем Чехов говорит: «Описания природы тогда лишь уместны и не портят дела, когда они кстати, когда помогают вам сообщить читателю то или другое настроение».

Материалы: 7, 8, 9, 13.

«У Чехова природа не аксессуар, не декорация, не фон, а часть самой жизни, самого действия, основная грандиозная мелодия, в которой звуки человеческих голосов то выделяются, то исчезают, как отдельные аккорды» (Мережковский).

Т. И. «Мыслитель». Пейзаж. «Знойный полдень. В воздухе ни звуков, ни движений… Вся природа похожа на одну очень большую, забытую Богом и людьми усадьбу».

Пейзаж: «Солнце легло спать и укрылось багряной золотой парчой, и длинные облака, красные и лиловые, сторожили его покой, протянувшись по небу… у самого пруда в кустах, за поселком и кругом в поле заливались соловьи. Чьи-то года считала кукушка, и всё сбивалась со счета, и опять начинала. В пруду сердито, надрываясь, перекликались лягушки, и даже можно было разобрать слова: „И ты такова! И ты такова!“ Какой был шум! Казалось, что все эти твари кричали и пели нарочно, чтобы никто не спал в этот весенний вечер, чтобы все, даже сердитые лягушки, дорожили и наслаждались каждой минутой: ведь жизнь дается только один раз!»

Третье: драматическая форма рассказа, а не описание. Рассказ, а не показ. Биография героя – в действии («Спать хочется»). Также – прием лейтмотивов. И то, и другое одновременно дает сжатость рассказу.

Четвертое: уменье начинать. Он сам не раз писал, что это – самое трудное. Начала у прежних писателей. Искусство Толстого в этой области. Чехов – шел за ним. Материалы: 9 и 10.

«Неосторожность». Начало: «Петр Петрович Стрижин, племянник полковницы Ивановой, тот самый, у которого в прошлом году украли новые калоши, вернулся с крестин ровно в два часа ночи».

Вот рассказ «Беда» – о купце, которого засудили за то, что был членом ревизионной комиссии. Начинается он прямо: «Директора городского банка Петра Семеныча, бухгалтера, его помощника и двух членов отправили ночью в тюрьму».

Пятой особенностью рассказов Чехова был юмор. Материалы: 11 и 14.

Юмор, отличающий великих писателей, смех сквозь слезы. «Злоумышленник» (Чайка). «Смерть чиновника». Со сборника «Хмурые люди» – беспечный смех затихает, «чеховское настроение». Но остается юмор. Комическое – Белинский определяет, пользуясь термином Гегеля, как «противоположность между идеей и ее овеществлением». Но здесь и залог трагического. Материалы: 14. Смех до слез ‹нрзб›. Смех ‹нрзб› своей разрешается в пьесе – физиологически…

За смешного человека обидно, потому что смешной – вырождение великого.

И у Чехова везде подход именно такой. Везде но, трагическое но. «Скучная история»: выдающийся ученый с европейским именем, но… «Бабье царство» – миллионерша, здорова, кругом богатство, лесть, но ей скучно жить, тоска… «Иванов» – выдающийся общественный деятель, интеллигент, умница, но он говорит: «…без веры, без любви, без цели, как тень, слоняюсь я среди людей…» (Материалы: Эти вечные но у Чехова: «Алехин долго таил свое чувство от любимой женщины и вот наконец признался – целует ее – плачет; понял, как ненужно и мелко было все то, что мешало любить – но поздно: через мгновение поезд унесет ее далеко».