Очень дорого сердцу (СИ) - Лия Болотова

заранее. Выбрала юбку, балетки, даже ресницы накрасила заново. Увидев меня выходящей из подъезда, Демид опустил стекло и сказал:

— Прости, не предупредил заранее, но я выезд на природу затеял. Так поедешь или?..

Пришлось возвращаться домой. Натянула джинсы, футболку, завязала высокий хвост, засунула под мышку ветровку на случай вечерней прохлады, собралась уже выскочить из квартиры, как зазвонил телефон:

— Аля, тебя Лена спрашивает, — услышала я голос деда.

— Скажи ей, что я очень спешу, а ей обязательно завтра позвоню. Нет, скажи, приду.

И снова я бежала по лестничным пролётам, не дожидаясь лифта. Переведя в машине дух, поинтересовалась:

— Интересно, а куда мы едем?

— Хочу оказать тебе одно место, — Демид вёл уверенно, не отвлекаясь от дороги, — люблю туда приезжать время от времени.

Мы выехали из центра, оставили позади частные дома пригорода, которые сменились полями, а затем хвойным лесом. Наша машина свернула вправо, вынырнув из плотного потока автострады, и оказалась на узкой грунтовой дороге, ведущей вглубь чащи. Я не отвлекала водителя разговорами, понимая, что на сильно петляющей лесной дороге в сумерках стоит быть предельно внимательным, не отрываясь смотрела в окно, стараясь запомнить дорогу (вдруг пригодится). Казалось, лес затеял игру с машиной: он вплотную, как в хороводе, подходил к самому бамперу, а через секунду, когда столкновение казалось уже неизбежным, деревья отступали. От мелькающих сосен у меня уже начинала кружиться голова, как вдруг лес окончательно расступился, выпуская нас на берег маленькой речки. Её берегами были два песчаных обрыва, метров по шесть, а то и больше, густо поросших кустами и молодыми сосенками, с узкой песчаной тропинкой, круто срывающейся вниз к самой воде.

— Эй, ты заснула? — шёпот Демида над самым ухом заставил меня вздрогнуть, — мы стоим уже минут пять, а ты всё ещё любуешься такой красотой через лобовое стекло.

— Задумалась.

— Мне казалось, ваше поколение, точнее бо֝льшая его часть, давно не загружает себя таким неблагодарным делом, как думать.

Мы вышли из машины. Кто-то у нас хочет диспута?

— Интересно, к какому поколению относите себя вы? Тридцать? Тридцать пять? — Я старалась говорить серьёзно, специально перешла в обращении на вежливую форму и сильно завысила возраст моего оппонента.

Демид от души расхохотался, запрокинув голову назад. Его смех эхом побежал сквозь деревья, заставляя пугливых птиц взлететь в небо.

— Оставим пока полемику, пора стол накрывать.

Я расстелила на земле плед, а Демид принялся выставлять из багажника всякую снедь: две коробки с пиццей, упаковки сыров в нарезке, яблоки, виноград, упаковку с виноградным соком, бутылку вина, орешки, фисташки и даже стеклянные фужеры на тонкой ножке. Мы умудрились уместить всё это разнообразие на одной половине пледа, а на другу, скинув обувь на песок, уселись сами: Демид по-турецки, я — подвернув под себя ноги. Он ловко управился со штопором, налил в один бокал вина, казавшимся на свету рубиновым, а во второй — виноградный сок.

— Надо с этим что-то делать, — сказала я, принимая бокал с вином из его рук.

— Ты о чём? — переспросил Демид.

— На наших встречах я пью алкоголь постоянно, а ты не пьёшь никогда.

— Ну, я за рулём.

— Вот именно! Надо с этим что-то делать!

Мы пили за его командировку («всё сложилось как нельзя лучше!»), пили за мой успех на экзамене, пили за нашу встречу. Голова приятно туманилась от лёгкого хмеля, на душе было спокойно и легко. Мы болтали, перешучивались, вспоминали забавные истории из жизни. У Демида таких было больше, а значит я смеялась чаще. А мне захотелось снова увидеть, как он запрокидывает при смехе голову, как серебряными звёздами загораются из-под прищура век его глаза. Под действием алкоголя во мне взыграло ретивое, и я принялась подначивать:

— Ну, так что вы там говорили по поводу нашего поколения, сударь?

— Я ничего не имею против твоего ума. Просто мало кто из твоих сверстников использует его по назначению.

— И много у вас таких знакомых?

— Пара-тройка точно будет, вместе с тобой.

— У-у-у, целая толпа! Теперь я понимаю, откуда эти суждения. Кстати, а сколько вам?.. Как вас по батюшке?..

— Денисович, — Демид включился в мою игру, с интересом наблюдая, куда это нас заведёт.

— Так вот, Демид Денисович, сколько лет вам?

— Двадцать пять. Было.

— Было пять лет назад? — я вмиг посерьёзнела и сделала удивлённое лицо. — Признайся, тебе ведь тридцать? Я именно так и подумала при нашей первой встречи…

Демид выглядел крайне обескураженным, пристально и без тени улыбки вглядываясь мне в лицо. Я тянула паузу сколько могла, но уже через минуту разразилась громким смехом и повалилась на спину.

— Ах ты, мелкая! Шутить вздумала! Я тебе сейчас покажу!

В одно мгновение он сгрёб моё скрюченное от хохота тело с покрывала и, как был босиком, понёс меня к краю обрыва.

— Ну что, будешь над «старенькими» глумиться?! Пощады проси или казнена будешь!

— Помилуйте, Демид Денисович, — продолжала я, войдя в раж, выдавать свои перлы, — зачем вам грех на душу брать? Видит Бог, не по-христиански это.

Но мой «старичок» решил играть до конца: мало того, что он подошёл к самому краю крутого обрыва, так ещё и начал вытягивать свои руки вперёд.

Мой смех вмиг прекратился и внутри всё похолодело от понимания того, что кроме рук Демида подо мной только пустота, а ближайшая твёрдая поверхность не