Лазоревый день. Книга вторая - Игорь Вереснев

какая опасность могла им грозить? Если кого и следует пожалеть, то кхиров. Тассит, Саши, Ирис. Хайса.

Хранительница ушла, а Давид весь день размышлял, что предпринять. И вечером решился. Подключил передатчик, попытался выйти на связь с экспедицией. Он смутно представлял, что скажет, как будет пытаться предотвратить вторжение. Но говорить ничего и не пришлось, корабль на позывные не ответил ни в этот день, ни в следующие.

Зато Хайса исправно сообщала о ходе вторжения. Люди высадились на западе острова, выжгли лес на одном из холмов в предгорьях южного к’Эхира. Их корабль разделился на две части, на орбите оставалась меньшая, а большую спустили на планету. Люди начали строить город на границе охотничьих угодий тирча Кахстраго. Работа шла быстро, металл корабля пришельцы превращали в дома.

Имперцы действовали по отлаженному, сотни раз испробованному сценарию. Как будто это была планета, предназначенная для колонизации, а не мир, заселённый иной разумной расой. О космическом заказнике, судя по всему, речь не шла, люди явно намеревались обосноваться на Шакхе всерьёз и надолго. Давид предугадывал следующий шаг пришельцев: они опять попытаются установить контакт с правителями острова, но на этот раз будут куда более настойчивыми, никакие попытки тянуть время не помогут. Пробы крови Тассит заинтриговали учёных Остина, получить ответы на свои вопросы они постараются любой ценой, недаром вторая экспедиция готовилась так долго и основательно. С кого они начнут? С со-ртох близлежащих тирчей, с ртаари, которых видел один Коган? Или с «робинзона», неудачного посредника предыдущей экспедиции?

Ароян уже сожалел, что Ирис и Саши едут в столицу. Ц’Аэр был самой лакомой приманкой для имперцев, сюда они явятся в первую очередь. И как некстати вторжение совпало с приближающимся Кхи-охроэс!

Давид понимал, что изменить ничего не может. Ни Джасжарахо, ни густые леса Кхарита не укроют детей от любопытства пришельцев. Смуту, затеянную когда-то огненной ртаари, можно было переждать, но сорвавшуюся лавину не пересидишь в пещере. Люди, подобно снежному кому, рано или поздно сметут цивилизацию кхиров.

Эвелин всматривалась в золотистую башенку на вершине зелёной горы. Под днищем флаера промелькнула опушка леса, и огромная долина ц’Аэра раскрылась во всей красе. Итак, она снова здесь. Вновь ступила на землю Шакха, как три с лишним года назад. Многое ли изменилось за это время?

Она криво усмехнулась. «Почётного академика» пока нет, и памятника, и руководства институтом. Лаборатория? Лаборатория есть, только заправляет в ней надутый индюк Вилли Мердок. А Эвелин Кэри, «первый практикующий ксенолог», вынуждена довольствоваться ролью помощника. Что ж, этого следовало ожидать. И всего последующего! Очень уж странным было открытие, сделанное космобиологом «Серебряного Ястреба». Слишком уж она противоречило фундаментальным законам природы.

Впрочем, опровергать или пытаться объяснить обнаруженные факты маститые учёные не стали. Потому что никто им не сообщил о существовании этих фактов. Как и о существовании кхиров вообще. Где-то на самом верху, в кулуарах имперского правительства было решено все отчёты экспедиции временно засекретить. Три месяца экипаж сидел в жёстком карантине Центральной Базы, общаясь лишь с представителями службы безопасности, а связь с родными, друзьями и всем остальным миром ограничивалась электронными посланиями, тщательно проверяемыми цензурой. На самом верху решалось, что делать дальше с полученной информацией. Что делать с планетой, затерянной на краю разведанного сектора галактики.

Затем появился Мердок. Первый раз он пришёл в карантинный отсек в форме с полковничьими нашивками. Для большего апломба, что ли? Старался компенсировать округлое брюшко и лысину на макушке? Эвелин подумала сначала, что это новый следователь. Оказалось — учёный, профессор биохимии. Мердок собрал экипаж в конференц-зале для «дружеской беседы», как он сказал. И для начала сообщил, что назначен руководителем создаваемой лаборатории, которая должна будет «всесторонне изучить» сделанное открытие.

Это был удар. Эвелин сидела, словно оглушённая, и дальнейшее воспринимала с трудом. Мердок красочно описывал новый виток могущества и процветания Империи, который начнётся, если феномен самоактивирующейся ферментно-органической защиты будет подтверждён. Рассказывал, какие блага посыплются на героев, этому открытию способствовавших. Особенно ему нравилось смаковать придуманный термин: «феномен САФОЗ». Он его повторял чуть ли не в каждой фразе. После такого вступления Кэри ожидала предложения слетать ещё разок на Шакх, привезти несколько живых «экземпляров». Для чего иного может сгодиться какой-то там флотский биолог? Сто раз прав был Гилден, предрекая, что «яйцеголовые» попытаются загребать жар чужими руками.

А вот «всесторонне изучать» кхиров в планы Мердока не входило. Феномена САФОЗ ему было вполне достаточно для будущей славы. О том, как этот самый феномен возник у одного единственного вида на планете, он и думать не хотел, отметал начисто корреляцию с разумностью существ, которые им обладали. И, разумеется, он проигнорировал файл, сохранивший изображение тройной спирали ДНК. Если бы всё внутри Эвелин не клокотало от вопиющей несправедливости, она указала бы профессору на его близорукость. А так — не успела. Напомнил Мердоку, что феномен может оказаться вовсе не результатом эволюции, командир Диллард.

Профессор снисходительно улыбнулся в ответ, словно его в очередной раз вынуждали объяснять прописные истины недалёкому школяру. Заявил:

— Свен, мы ведь с вами люди науки, — фраза прозвучала с явным сарказмом, — а не какие-то обыватели, готовые поверить в дешёвую сенсацию. Не продукт эволюции, говорите? Что же это, результат генной инженерии? Вы обнаружили на планете секретную лабораторию? Кто-то проводил над этими существами эксперименты, а потом бросил свой полигон без присмотра? Вернее, оставил присматривать вашего «робинзона»… как там его зовут?

Мердок захохотал, довольный собственной шуткой. Обвёл взглядом косморазведчиков, явно приглашая присоединяться. Однако улыбнулся в ответ один Гилден. Да и тот, заметив, что товарищи по экипажу не реагируют, поспешно убрал ухмылку с лица.

Мердока это не обескуражило. Профессор-полковник был человеком самодостаточным. Он продолжил вещать:

— А раз «таинственные экспериментаторы» не объявляются, значит, планета принадлежит нам. Со всем, что на ней находится, согласно международным законам. Не станете же вы оспаривать очевидное?

Диллард слегка пожал плечами. Уточнил:

— Эти законы устанавливались людьми. Не исключено, что Шакх и впрямь полигон. Но эксперименты на нем проводили не люди.

— Не люди? Таинственные Предтечи? — подмигнул Мердок. — Очень странно слышать такое от образованного человека, командира гиперкорабля. Два с половиной века межзвёздных полётов убедительно доказали — мы единственный разумный вид во Вселенной. Во всяком случае, в нашей Галактике.

По залу прокатился удивлённо-возмущённый гул. Всеобщее недоумение вслух высказал Коган:

— То есть как единственный? А кхиры?

Профессор оглянулся, презрительно кривясь. Но, разглядев, кто задал вопрос, сделал ухмылку менее откровенной.

— Бесспорно, аборигены Шакха имеют наиболее развитый