Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918 (СИ) - Дорнбург Александр

Накануне в город въехало много повозок, высоко загруженных сеном. Под сеном были спрятаны пулеметы и пулеметчики консультируемые хорунжим Гульновым, отвечающим за эту часть моего плана. Эти повозки рассредоточились по всему городу, поближе к местам размещения частей Красной армии. Кроме того, к фронтовым заставам под видом крестьянских свадеб или похорон, в соответствующих процессиях мы перебросили множество наших переодетых людей, в изобилии проникших в районы расположения большевистских войск и частей. На чердаках стратегически расположенных домов белыми подпольщиками были оборудованы пулеметные гнезда и стрелковые позиции. Приблизительно таким образом Нестор Махно взял огромный Днепропетровск. Или еще возьмёт…

Теперь мы раздавим "товарищей", как яйцо. И тогда многие племена и орды "красных дикарей" крепко задумаются, стоит ли им продолжать выступать против нас.

Все запланированное прошло как по маслу. Это красные — ленивые ублюдки из той породы, которая не видит дальше донышка своей кружки с самогоном. В полдень, при первых взрывах со всех сторон на большой скорости с оглушающим гиком в город ринулись знаменитые тачанки, в которые были впряжены упитанные и красивые кони и Мамонтовские кавалерийские отряды. Одновременно, по всему городу, бешено, на расплав стволов, задолбили пулемёты, спрятанные под стогами сена и зазвучали выстрелы наших краснокитайцев из калмыков и китайских наемников.

После серии взрывов, нанесших красноармейцам большие потери и посеявшие панику (а испуганный враг уже наполовину разбит), заработала казачья артиллерия и пошли в бой пехотные полки. Для красных, испугавшихся подобно зайцам, это стало катастрофой. Это был не бой, а бойня. То был Судный день огня и страданий. Паника быстро перешла в полный разгром, красные части всюду терпели поражение. Стреляли как снаружи, так и изнутри, отовсюду раздавались громкие возгласы о предательстве. На улице раздавался топот лошадей, слышны были пулеметные очереди, гул пушек и одиночные винтовочные выстрелы.

Армия генерала Мамонтова обстреливала с высот город, а наши диверсанты подавляли с тыла артиллерию противника. Бронепоезда большевиков не вышли из депо, а броневые автомобили в своем большинстве не покинули гаражей. Снаряды попадали в магазины, в частные дома и вызывали пожары. Началась кутерьма, беготня, суматоха… Город, атакованный с десяти точек с невероятной отвагой, был захвачен. Мы раздавили ублюдков. Им конец. Казаки с красногвардейцами расправлялись беспощадно. Красное зарево полыхало по всему небу, по соседству строчили пулеметы, слышен был множественный визг винтовочных пуль. Обескураженные красные армии бросились в панике отступать на север и на юг, пытаясь спастись, а в город входила казачья армия генерала Мамонтова.

Когда еще стрельба продолжалась, я повел наш "золотой конвой" в порт. Времени терять совершенно не хотелось. Большевиков все равно намного больше, чем казаков, и как только они успокоятся, то смогут легко отбить город обратно.

По тихим переулкам я пробирался к порту, и видел, что "сознательные рабочие" вовсе не хотели сражаться с нами, напротив, воспользовавшись падением Советской власти, пролетариат первым делом бросился грабить магазины и военные вещевые и продовольственные склады. Пока казаки продолжали гнать из города красноармейцев, простой народ не терялся. Многие магазины и склады уже догорали, а возле них были навалены огромные кучи спасенных от пожара вещей: пальто, мужские и женские платья, каракулевые и котиковые шапки, кипы разных тканей, ботинки и калоши.

Вокруг этих вещей толпами стояли люди, по очереди получали от своих родственников-грабителей "подарки". Вот на одну по виду совсем деревенскую бабу напялили меховую шубу, а голову покрыли огромным шерстяным платком. Баба вся просияла и сказала: "Спасибо, хлопцы, за подарок", она села на свою телегу и быстро умчалась, как бы боясь, что от нее потребуют деньги за такие дорогие вещи. Такую же картину я увидел возле гостиницы "Парижъ", где бедняки сами себе раздавали награбленные комиссарами шубы, каракулевые шапки, сапоги, ткани и продукты. В толпе добытчиков я встретил рабочих, крестьян и городское мещанство, голытьбу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эта пестрая толпа радовалась, что впервые в жизни напяливали на себя драгоценные вещи, о которых они и мечтать не могли. Конечно, никто из них не думал о том, морально или аморально участвовать в этом шабаше.

Тут же на столбах и театральных тумбах, как бы в укор грабителям, были вывешены приказы Реввоенсовета Красной армии. В этих приказах запрещались всякие грабежи, нарушения гражданских прав и свобод. Так же в этих же приказах отмечалось, что погромы и антисемитские выступления будут караться строжайшим образом. И тут же рядом висели списки людей с преимущественно русскими фамилиями: "нижепоименные лица и после 1 января 1918 года имели и хранили при себе оружие, за что и были расстреляны."

Трупы красных в изобилии валялись грудами на улицах, над ними роились мухи, и бродячая кошка лакала кровь из набежавших лужиц. Тяжело раненые большевики часто визжали как неудачно забитые свиньи. Собака прошмыгнула мимо, таща в зубах что-то черное и сочащееся. Алая кровь щедро обагряла мостовую. Пахло как на бойне…

Скоро я привел свой "золотой" караван в район порта. Город стоял на реке, но Волга, пока еще не перекрытая громадой плотин, казалась мне мелководной и совсем ничтожной. Небольшие баржи, давно состарившиеся, с полинявшей краской, с худыми окривевшими мачтами ходившие вдоль и поперек реки, перевозившие пассажиров за двадцать копеек, во множестве приветствовали меня. Мой большелобый карлик, хоть и слишком часто вытирал рукавом нос, но меня не подвел.

Мало того, что он захватил два подходящих парохода, привел мне необходимых речных специалистов, но и подогнал большую толпу рабочих, то ли пленных, то ли добровольцев. Они должны были обеспечить нам погрузку. По военному времени толпа состояла большей частью из женщин и подростков, заменивших теперь на всех работах мужчин. Они были одеты в мужские рабочие блузы и штаны, ругались и сквернословили по мужскому, ходили развязной походкой, сплевывали сквозь зубы и сморкались в кулак, так что трудно было признать в них девушек, женщин или матерей.

Впрочем, это все меня не касается. Специалисты проводили пока ревизию трофейных пароходов, а толпа пока опустошала речные склады запчастей, продуктов и топлива и сносила эти грузы к пристани. У большевиков тут всего много. Не до хрена ли им столько будет? Все работают, спешат, всеми руководит одна лишь мысль — не отстать от смены, не опоздать, точно в этом заключается вся судьба человека. А тем временем в городе продолжались бои, постепенно отдаляясь к северной или южной окраинам. Интересно, сам Сталин уцелел? Впрочем, что ему сделается, такие люди в воде не тонут и в огне не горят.

Через пару часов наши мореманы все же определились с пароходом. Небольшое, но быстрое судно "Ермак" вполне удовлетворило наши нужды. Началась погрузка грузов на пароход, а я пока послал вестового с письмом к генералу Мамонтову, что обстоятельства требуют моей поездки в тыл к красным, задание это сверх секретное, поэтому теперь город и фронт он должен был оборонять самостоятельно, так же как действовал до моего приезда. Кроме трех моряков, на небольшой корабль могло поместится еще 11 человек, включая меня самого. С помощью звонаря и моего личного помощника есаула Уварова на всех же уезжающих тут же в порту мы выправили новые царицынские документы. Печати в здании порта остались, так же как и бланки. Фотографии пока по революционному времени на мандаты не требуется. Большинство из своих офицеров в тыл к красным я не повезу, больно уж у них величественная осанка выдает военных. Да и на лицах так и написано по 10 классов образования, что по нынешним временам чревато смертью. Парочку еще можно взять, но не более того.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

С собой я взял трех шоферов во главе с Ефимом (механики всяко пригодятся в помощь мотористу при возможном ремонте), есаула Уварова, для оформления всевозможных бумаг (дореформенная грамотность у меня так и хромает), и хорунжего Гульного за пулемет. К ним Джа-Батыра с Аюкой и еще трех калмыков. Нужных мне людей когда бой стал стихать мне удалось выдернуть к себе через вестовых. Вот и вся моя команда. Надо будет тихо проскользнуть через огромные Советские территории не вызывая особого шума. Калмыки же под видом китайцев пока поработают кочегарами. Работа тяжелая, но им не привыкать. Бери больше — кидай дальше!