Жизнь после смерти в изложении Джерома Эллисона - Артур Форд

В сентябре того же года Уайт отправился по делам на восток США. Эммит и Рут Файнли (Дарби и Джоан) жили теперь в Хантингтоне, на Лонг-Айленде. Разумеется, устроили сеанс. Он оказался лишь первым сеансом из многих последовавших. Теперь, после полугодового молчания, Бетти заговорила; у неё было что сказать — нечто важное, о чём она хотела рассказать подробно и что займёт немного времени. Стюарт, как обычно, делал подробные заметки. Он обработал и опубликовал их в 1940 году под названием «Беспредельная Вселенная».

Бетти понимала, что прежде всего ей необходимо удостоверить вне всяких сомнений собственную личность, что она и сделала без всякого понуждения. Через находящуюся в трансе Джоан (Рут Файнли) она стала говорить со Стюартом «спокойно, свободно и уверенно об очень личных вещах, известных только им двоим». Она назвала не один, а целые дюжины фактов из тридцати лет их совместной жизни, которые могли быть известны только ей и Стюарту, называя его ласковым уменьшительным именем Стьют, с которым в земной жизни обращалась к нему только она.

Доказав, что через медиума говорит именно она, Бетти обратилась к тому, что она считала главным и единственным, что она хотела разъяснить во всей этой серии своих сообщений: «Есть только одна Вселенная». Бетти ни разу не отклонялась от этой главной темы, за исключением лишь тех случаев, когда она хотела привести подтверждающий или иллюстрирующий материал. Так был создан первый объёмный рассказ о потусторонней жизни, ведущийся от первого лица через четверть века после откровений Фредерика Майерса. Майерс, однако, делал свои сообщения и через двадцать лет жизни «по ту сторону», в то время как опыт Бетти исчислялся всего несколькими месяцами. И тем не менее её свидетельства имеют уникальную ценность. У Бетти было преимущество перед Майерсом в том, что она обладала талантом медиума и «путешествовала» по дальним сферам бытия в течение двадцати лет до собственного ухода из земной жизни. Кроме того, хотя её опыт и был, видимо, ограничен второй и третьей ступенями бытия, в то время как Майерс стремился обрисовать весь диапазон бытия, ясность и выразительность рассказа Бетти имеют свою особую ценность.

«Есть только одна Вселенная». Как только я слышу этот рефрен Бетти, мне на память приходит случай из моей собственной практики. Однажды ко мне пришла недавно овдовевшая женщина в надежде установить контакт с покойным мужем. Контакт был успешно установлен, супруги вступили в беседу, и жена со слезами стала говорить о том, как она безутешна «с тех пор, как он ушёл». Последовал незамедлительный ответ: «Но я никуда и не уходил». В этом заключается и суть посланий Бетти. Наши скончавшиеся любимые и близкие никуда не уходят. Они живут в той же Вселенной, что и мы. Разница в том, что они в этой Вселенной гораздо более свободны. Именно в описании этой свободы и того, как человек чувствует себя при этом, и заключена особая сила свидетельств Бетти.

Бетти использовала живые аналогии, чтобы пояснить свои мысли: «Это всё равно что смотреть сквозь вращающиеся лопасти электрического вентилятора»; «Это всё равно что смотреть на рыбу в аквариуме»; «Это похоже на разницу между чёрно-белой и цветной фотографией».

В ответ на один из вопросов Дарби Бетти сказала так: «Вы верите в бессмертие. До тех пор пока в лабораториях таких исследований по-настоящему не ведётся, вы должны закладывать для них основу. Я хочу наметить в общих чертах курс, которым позже предстоит пройти, вооружившись научными средствами… попытаться представить в понятиях механики возможность того, что оба наших мира — это одно и то же».

Затем последовало сравнение со взглядом сквозь вращающиеся лопасти электрического вентилятора. Разница в частотах — одна из причин того, что общий мир кажется нам двумя разными вселенными. Когда вентилятор работает с большой скоростью, то есть когда его лопасти проходят каждую точку кругового пути с высокой частотой, мы смотрим прямо сквозь лопасти и не видим их. «Вы могли бы увидеть меня, если бы частота изменилась и подошла для человеческого глаза. А так вы смотрите сквозь меня». Один из участников сеанса предложил сравнить это с тем, когда смотришь на рыбок в аквариуме: «Мы можем видеть их, человек и рыба живут в одной Вселенной, но не могут существовать в одной среде». Бетти согласилась и предложила параллель с фотографией. Чёрнобелая фотография фиксирует реальность, но цветная фотография фиксирует ту же самую реальность как гораздо более многомерную, чем чёрно-белая. «Это помогло нам понять, — писал Уайт, — как одно и то же может выглядеть по-разному». Бетти подчёркивала: «Если вы сможете найти нужную частоту, вы сможете увидеть мой мир. Но это не значит, что вы сможете в нём жить. Вы просто убедитесь, что я живу в нём». Хотя Бетти и недолго ещё пробыла в новом мире, она подтвердила концепцию Майерса об уровнях сознания: «Образ существования определённых людей здесь ближе к высшему и единому».

Затем Бетти попыталась обрисовать наглядно своё существование. Она начала с того, что напоминала о неспособности наших органов чувств воспринимать многие на деле существующие явления, реальность которых подтверждается приборами. Различие между двумя состояниями жизни человека лежит в основном в «механизме осознанности». «Инструменты», или «чувства», тех, кто живёт «по ту сторону», более тонко настроены, чем наши. Среди откровений Бетти были и такие: «Я вас по-прежнему реально осязаю. Мы можем видеть вас… Ваш мир и наш — это одно и то же, только вы не осознаёте наше бытие. А я вижу оба мира — и свой, и ваш… Нам приходится много работать с людьми, внезапно оказавшимися у нас, за чертой земного мира, и не понимающими, что с ними происходит». Затем она стала говорить о том, как много это даст, если человек будет иметь представление о фазе перехода в другой мир — чистый, прекрасный и надёжный.

«Смерть много проще, чем рождение. Земля — это место, где рождаются, чтобы обрести индивидуальность».

Рисуя для нас свою картину потустороннего мира, Бетти не полагалась на одну себя. Часто она могла сказать: «Я не знаю. Одну минуту, я сейчас спрошу». Чаще всего она спрашивала у леди Энн, чей опыт измерялся не одним столетием. «Сознание — единственная реальность, ум и материя всего лишь его аспекты». Земное сознание, пояснила она, приспособлено к миру, в котором существует множество структур ума и материи, в которые мы всё время и упираемся. «Вы натыкаетесь на стену. Вы сталкиваетесь с космосом, — и здесь пространство является для вас препятствием, которое вы должны преодолеть. Вы упираетесь во время. Вы говорите: «У меня нет времени», и этим хотите сказать, что строго фиксированная длительность дня и года служит для вас препятствием. Вы упираетесь в мысль: человеческие мысли и представления вам мешают и ограничивают вас».

Позже Эммит Файнли, комментируя послания Бетти, так выразил свои впечатления: «В нашем мире существует такая вещь, как электричество. Мы не знаем его сути; всё, что мы знаем о нём, — это то, как оно себя ведёт, если ему препятствуют, если его ограничивают. В неограничивающей Вселенной, где нет препятствий, суть вещей становится известна, и с ней-mo непосредственно и имеют дело. Поэтому когда мы спрашивали Бетти, есть ли там электричество, кислород, кирпичи, палки и камни, она отвечала: «Да». Но к этому она всегда добавляла, что знает эти вещи и пользуется ими не в их ограниченных возможностях, как поступаем мы на земле, а в их сути».

Нам будет легче всё это понять, продолжал Файнли, если мы вспомним, что нам уже не первый год говорят физики: на самом деле на свете не существует материальной субстанции в том смысле слова, в каком мы понимали это прежде. Есть только сгустки энергии, и конечно, существуют определённые формы восприятия этой энергии. «Войдите в тёмную комнату — вы будете блуждать по ней и ничего не увидите. Это один аспект. А теперь найдите электрический выключатель и зажгите свет. Вам уже не придётся блуждать, вы увидите мебель, картины, цвет, форму предметов. Это уже другой аспект. И всё же это два аспекта восприятия одной и той же комнаты. И это именно та комната, в которой вы всё время находились».

Заключение сделал Стюарт: «Мы знаем прекрасно, что ваш мир, забывший, как важно знать о бессмертии, забывший мудрость, позволявшую понимать реальное единство сознания, вновь обретёт эти знания». А это, делает вывод Уайт, означает веру в бессмертие личности и расширение наших взглядов во всём, что этой верой подразумевается.

Я должен снова вернуться к Рут Файнли, с рассказа о которой и начиналась эта глава. В том случае, с которого я начал её, именно Рут — Джоан — говорила из потустороннего мира с одним из участников моего сеанса, с доктором Шервудом Эдди. Но говорила она не о великих принципах созидания, а об обычных, земных вещах. «Я слушала ваше выступление в Оберлинском колледже много лет назад, — сказала она доктору Эдди. — Вас представил доктор Ликок, и вам почти удалось уговорить меня встать на путь добровольца-миссионера. Но я разбила ваши чары, когда пошла работать в “Кливленд ньюс”».