Солнцеворот желаний - Даша Игоревна Пар

и всегда давать сдачи, если кто обидит, – я улыбнулась, вспоминая папины наставления и как светились его глаза, когда мама ругалась на мои проделки. – Он так обращался только со мной. И если в детстве мы с Кали вместе носились по замку и сигали с обрыва, то потом она резко изменилась и стала настоящей кэррой. Ее, в отличие от меня, ругали за детские выходки.

– Думаешь, это было связано с тем, что твой отец заключил Сделку с эльфами?

– Разумеется, – я нахмурилась и немного отпила из бокала, чувствуя, как приятная слабость расходится от головы к груди. – Он хотел воспитать во мне дух борца. Он понимал, что если я вырасту обычной кэррой, мне будет непросто.

– Я не знаю, что сподвигло его сделать то, что он сделал. Но я рад, что он смог дать тебе волю к сражению, – тихо ответил Никлос, скрываясь в клубах сизого дыма.

Следующие часы прошли в тихой беседе. Мы вспоминали наших родителей и детство, делились смешными поступками и проделками, пили вино и курили трубку. (Я не смогла удержаться и решила попробовать: от кашля разболелось горло, и я впервые услышала, как во весь голос хохочет король.) После вина перешли на коньяк и сыграли партию в карты. Мы сознательно избегали серьезных тем и того, что происходит между нами. Когда совсем стемнело, вышли на улицу к небольшой беседке, окруженной зелеными-зелеными туями.

Ник притащил большой самовар и несколько чашек, а я вытащила из духового шкафа теплый яблочный пирог. От выпитого немного кружилась голова и шумело в ушах, но мне было все равно. Наверное, со мной что-то не то, раз я так расслабилась в обществе короля, что даже не сопротивлялась, когда он обнял меня, и мы вместе разместились на широкой деревянной скамейке, укутавшись в огромное меховое одеяло.

В ночи раздавалось уханье совы, за частоколом из сосен виднелось стремительно темнеющее небо, насыщающееся фиолетовой и синей сочностью, загорающееся тысячами далеких звезд. Здесь тишина имела другой оттенок.

Если во дворце в такое время становилось тихо, то можно было услышать звуки города у подножья скал, далекий шум ночных смен на заводах, рокот волн и крики ночных птиц. И даже в самый темный час в служебных помещениях дворца кипела жизнь. В четыре начинала работать кухня, круглосуточно стирали в прачечных, бодрствовали служащие, работала доставка и взлетали в небо ночные курьеры. Дворец по-настоящему никогда не спал.

Но здесь все было иначе. Здесь было слышно только дыхание леса, какой-то тихий небесный гул да скрип покрытых иголками ветвей. Что-то хрустнуло вдалеке и затихло. Зашелестела листва, дом чуть вздохнул бревнами и успокоился. А чашечка, поставленная на блюдце, негромко звякнула. Все смолкло.

– Хотел бы я, чтобы мы задержались здесь на месяц, а то и больше, – прошептал Ник, в задумчивости накручивая на палец прядь моих волос. Я уткнулась лбом в его плечо, чувствуя, как немного напряглись тугие мышцы короля. Он такой приятно горячий, что я на миг забылась и расслабилась, изгнав тревогу.

– Да, здесь упоительно спокойно. Нет нужды думать над словами и действиями. Никто не смотрит, никто ничего не требует. Все плохое осталось где-то там, далеко-далеко от нас.

Сердце Ника пропустило удар, и он опустил голову ко мне, словно намереваясь сказать нечто, способное разрушить это почти невесомое перемирие. Но я успела запечатать пальцами его уста, и он промолчал.

– Когда я думаю о будущем, иногда, совсем редко, представляю себе, как перестаю быть Селестой из рода Винцелей, перестаю быть из семьи Каргат и больше не являюсь белой драконицей, что воплощает мечты о святой Клэрии, спасительнице драконов. Будто исчез ариус, пропала великая сила, и осталась только я. И в мечтах я отправляюсь в далекие страны, облетаю на крыльях континенты и бескрайние океаны, забираясь в самые потаенные уголки планеты. А потом покидаю и ее, уходя куда-то далеко-далеко, блуждая среди холодных звезд, – мой голос звучал тихо, и мы оба смотрели на черное небо. – А потом вспоминаю, что это невозможно, и от себя не убежишь. И пытаюсь найти свое место здесь, рядом с тобой, раз нельзя представить иное.

Никлос внимательно слушает. Мне кажется, он понимает искренность моих слов, словно знает, какие боль и обида сидят во мне и точат сердце, как вода точит камень, смывая все наносное.

– Хотел бы я исполнить твои мечты, Сэлли, моя маленькая звездочка, – шепчет он в ответ. – Но я не смогу без тебя. Никак. Разве только разделить мечты о странствиях среди звезд и далеких миров.

Глава 9

Мир изнутри

Селеста

Проговорив весь вечер и почти всю ночь, мы вернулись в столицу на рассвете. И сразу направились на берег – выполнять бесконечную работу, от которой тошнило нас обоих. Прошедшие часы благотворно сказались на нашем отношении друг к другу, будто сняв часть напряжения и показав, что, несмотря на прошлые события, в нас есть нечто общее. Нечто, способное создать пускай стеклянное, а оттого хрупкое, но равновесие.

И в этот ранний час, стоя по колено в соли, я с какой-то невероятной для себя силой открыла ариус. И в одно мгновение стерла все насыпи, выжигая белым огнем морскую соль, вмиг освежая воздух и стирая жжение с обнаженной кожи. А Никлос, поднявшись высоко в небо и призвав нориус, ударил во все стороны тьмой. И на его призыв откликнулись далекие раскаты грома. А легкие облака над горизонтом набухли грозовыми тучами, переполняясь фиолетовыми и синими оттенками грядущего ливня, который ударил в тот момент, как мы переступили порог дворца.

Застыв на месте, мы молча наблюдали за тугими струями дождя, видя легкий пар, поднимавшийся от земли, и слушая, как набирает мощь ураганный ветер – настоящий вестник пришедшего буремесяца.

– Мы сделали это, – сказал Ник, а я промолчала.

Король приобнял меня, и я положила голову ему на плечо, почти инстинктивно прижавшись спиной к мужской груди. А он, опустив руки, сжал их вокруг моей талии, а потом развернул к себе и нежно поцеловал в губы. Я же, пребывая в каком-то странном опустошении, ответила на поцелуй. Но когда движения мужских рук стали откровеннее, а ласки – менее нежными и более требовательными, отпрянула назад, беспомощно глядя на него.

Ник почернел лицом и в приливе чувств ударил кулаком в дверной косяк, пробивая дерево. А после вышел за порог, скрываясь в дождевой дымке, и взмыл черным драконом в небо.

Опустившись вниз, я глубоко-глубоко задышала, пытаясь удержать слезы и прижимая руки к