Сделка с особым условием (СИ) - Алиса Жданова

ворох подушек. На лоб мне тут же легла мокрая, сложенная в несколько раз, ткань, и туман в голове понемногу отступил.

Я решила спросить, который сейчас час, и, как у меня иногда бывает в минуты волнения, вместо этого спросила совсем другое:

— Почему вы зовете меня Александрина?

— Мы же на ты, — напомнил Иен и сел на свою кровать, расположенную прямо напротив моей. — Оно подходит тебе больше, чем Вайолетт. Такое… ясное и четкое, как. шестеренки в швейцарских часах, — неожиданно добавил он.

— Да вы поэт, — я улыбнулась одним уголком губ, — с шестеренками меня еще никто не сравнивал.

— И в каком гиблом обществе ты до этого вращалась? — Иен сочувствующе поцокал языком, и мы оба рассмеялись.

Потом я все таки уснула, а когда проснулась, купе заливало солнце, такое нестерпимо яркое, что хотелось закрыть шторы. Обернувшись к окну, я поняла, в чем дело- мы проезжали через горы, сейчас, в сентябре, уже засыпанные снегом, и свет, отражаясь от белоснежной поверхности, беспощадно резал глаза.

Иена не было в купе, и я, шатаясь, поднялась. Температура спала, но все тело охватила слабость, так что я едва держалась на ногах. Впрочем, после того, как вызванная горничная перестелила постель и помогла мне переодеться в простое дорожное платье- не щеголять же сегодня снова в ночной сорочке- я почувствовала себя намного лучше. Вернувшийся Иен, однако, мою инициативу не одобрил и заставил лежать на застеленной постели, "чтобы на его совести не появился труп принцессы", как он выразился.

Пока же будущий "труп принцессы" вяло поковырялся в принесенной тарелке с завтраком и попытался лежа читать. Голова снова начала болеть, и сосредоточиться на книге не удавалось, хотя сегодня я и не пыталась грызть плоды неуемной фантазии мадам Рэдклифф, а перечитывала "Гордость и предубеждение" Остин.

В конце — концов Иен отобрал у меня книгу, не в силах смотреть, как я морщусь, пытаясь разобрать прыгающий текст, и начал читать книгу вслух. Слушая его глубокий, обволакивающий голос, я то проваливалась в сон, то снова просыпалась. Когда я в очередной раз открыла глаза, проснувшись от резкой остановки поезда на станции, Иен с невозмутимым видом дочитывал книгу уже про себя, а на моем лбу вместо мокрого компресса лежала ледяная ладонь. Настоящий подданный зимнего двора! Его можно летом нанимать морозить мороженное. С этими мыслями я крепко уснула, чтобы на следующее утро проснуться уже полностью здоровой и зверски голодной.

Глава 10

С удовольствием потянувшись и мечтая о плотном завтраке, я попыталась сесть и, когда это не получилось, удивленно распахнула глаза. Причина стала ясна тут же — поперек моей талии лежала тяжелая рука, а сверху бедер Иен забросил ногу. Его ладонь, которую он, вероятно, держал на моем лбу, лежала на моей подушке, а сам он спал в одежде и сверху одеяла. Я замерла, боясь пошевелиться, сердце почему-то забилось с утроенной скоростью. Наверное, последствия болезни. Рука альва лежала прямо возле моей щеки, и, не удержавшись, я вложила в нее свою ладонь- интересно, сейчас она такая же ледяная, как была вчера?

Ладонь была сухой и теплой, и, не мешкая, крепко схватила меня за руку. Взвизгнув, я шарахнулась в сторону, запуталась в одеяле и скатилась бы на пол, если бы Иен не подхватил меня.

Ситуация была весьма двусмысленной- он держал меня в объятиях, а я таращилась на него квадратными глазами. Наконец он полностью проснулся, одна его бровь взлетела вверх.

— Александрина? — Удивленно спросил он, как будто такую глупость мог сделать кто-то еще, кроме меня, — Любопытствуешь?

— Проверяю, не отяготила ли я свою совесть трупом эльфа зимнего двора, — отозвалась я и неловко выпуталась из одеял, пытаясь подняться.

Он хмыкнул и разжал руки, после чего я наконец смогла встать. К висящему на двери зеркалу я подходила не без внутреннего трепета- но страхи оказались напрасными. Все- таки вчера я хорошо выспалась, и отражение порадовало меня отсутствием кругов под глазами и ровным цветом лица. Причесавшись и переодевшись в удобное платье персикового цвета вместо мятого вчерашнего, в котором я нечаянно заснула, я оперлась на руку Иена и мы чинно прошествовали в вагон-ресторан, где я впервые за последние два дня смогла поесть, как цивилизованный человек, сидя на стуле и пользуясь всеми положенными приборами.

Горы уже остались позади, и красный, яркий и красивый, словно игрушечный, локомотив бодро тянул состав через ярко- зеленую долину. Далеко впереди проблескивало что-то синее- вероятно, морской залив, и настроение было настолько превосходным, что я насилу удерживалась от улыбки.

На завтрак предлагали континентальное меню, и я без стеснения попросила себе дополнительную порцию- не понимаю, как люди могут наесться одним круассаном. Мне на завтрак требовалось что-то посущественнее, вроде яичницы с сыром, и желательно сопроводить все это вафельками. Мне пожарили и яичницу, и вафли, и это привело меня в окончательно благодушное настроение.

Иен же невозмутимо уплетал бутерброды и поджаренные тосты с маслом.

— А что вы едите в Альхейме? — неожиданно для самой себя спросила я.

Иен секунду подумал и отозвался страшный тоном, которым в сказках говорит волк:

— Маленьких девочек, которые задают слишком много вопросов!

Я закатила глаза, и он все же ответил, посмеиваясь:

— Да все то же, что и вы. У нас же тоже растет пшеница и овощи, на лугах пасутся стада. У нас есть и хлеб, и сыр, а то, что не растет в нашем климате, всегда можно наколдовать.

— А принеси мне что-нибудь попробовать! — меня внезапно разобрало любопытство. Если я правильно поняла, для Иена перемещение между мирами не составляли ни малейших затруднений. Неужели он откажет мне в такой малости?

Однако альв неожиданно покачал головой.

— Для тебя наша еда губительна, — пояснил он в ответ на мой разочарованный вид. — Если человек попробует хоть каплю воды или крошку еды из волшебного мира, то забудет о своих родных и будет всю жизнь искать врата в наши земли. Лучше я наколдую что-нибудь интересное, — и по щелчку его пальцев на столе возникла тарелка с чем-то желтым и овальным, пахнущим сладостью и хвоей.