Рыцари в ассортименте - Ирина Мазаева

Ведь она же и была начальником. И ей действительно удавалось временами ударно что-то организовывать. А временами в их отделе царила полная анархия... И что же теперь было делать?

«Эмпатия у гипертима не слишком развита. Он непрерывно бурлит и просто не замечает страданий или оттенков настроения других. Он нечувствителен к чужому горю. Но в нем странным образом это сочетается с отзывчивостью. Гипертим не может отказать человеку в просьбе, если в состоянии ее выполнить. Он добродушен и добр. Вот он видит чью-то явную нужду – он пересечет весь город пешком, но поможет. Он не эгоистичен и даже не эгоцентричен. Он искренне великодушен, не требует похвал».

Милочка всегда считала, что с умением сочувствовать и сопереживать у нее все нормально. Милочка снова задумалась.

«Его внимание необходимо направлять на нужную деятельность, и тогда он всегда готов к ней. Про гипертима можно сказать так: эмпатия низка, а ДГЭИ (действенная групповая эмоциональная идентификация) развита. Он действенно помогает, если его об этом ненавязчиво попросят. (А вот если попросят навязчиво, он может и вспылить.) Он может бросить все дела, не поспать, не поесть, но помочь. Но с глаз долой – из сердца вон».

Зато я всегда приду на помощь ближнему! Милочка уже и забыла, что она не склонна к эмпатии: главное – чтобы было, чем погордиться.

На этом моменте дверь в ее кабинет распахнулась, и в кабинет бочком протиснулся Егор.

Милочка оторвала взгляд от компьютера и уставилась на него, как баран на известные ворота.

– Мила... Мила... – Егор выглядел робким и нерешительным, как истинный психастеноид. – ...Мила, я не знаю, что и сказать... Я так виноват... я не знаю, что со мною случилось...

– Проходи, Егор, садись, – пришла в себя Милочка.

Егор подошел к ее столу, присел с краю на стул.

– Я прошу прощения...

– За что?

Егор воздел очи горе – уставился на потолок.

Милочка ждала объяснений. Ей почему-то стало очень весело. Болезненно весело. Но, взяв себя в руки, она сложила эти самые руки смиренно на коленях, опустила глаза и только волнительно дышала и трепетала ресницами, как и положено приличной барышне.

– Мила, что ты делаешь сегодня вечером? – вдруг совершенно спокойно спросил Егор.

Милочка растерялась.

– Я? Я... на фитнес иду.

– Я так и знал, так и знал! – воскликнул Егор. – Ты права, не стоит меня прощать, я так и знал, что ты откажешь...

– Господи, Егор! – Милочка даже из образа вышла и подскочила со стула. – Что ты несешь? Ты спросил, что я делаю вечером, я тебе ответила, что иду на фитнес. Ты мне ничего не предлагал, чтобы я могла тебе отказать!

– Не предлагал? – искренне удивился Егор. – Я хотел тебя пригласить поужинать вместе...

– Ну так и давай поужинаем вместе! Только после моего фитнеса, часов в десять. Где?

Припертый к стене, Егор промямлил адрес.

– Вот и замечательно. А сейчас извини, мне нужно работать.

– Хорошо, хорошо... – И Егор удалился.

Милочка и сама не поняла, как все вышло. Она, в общем-то, не хотела его прижимать к стенке и выдавливать из него приглашение на свидание. Равно как не хотела и выгонять, услышав желаемое. Просто у нее в голове перемешалось все, и перемешалось окончательно. И к тому же, сама себе не признаваясь, она уже сделала выбор в пользу Аркани.

17

В этой главе обе подруги становятся...

В среду Милочке позвонила Климка.

– Милка, мне нужно срочно с тобой встретиться!!! – выпалила она в трубку и затихла.

Милочка обалдела: такой взволнованной и с такими на грани самоубиения веником интонациями обычно звонила подруге она.

Они встретились в блинной.

Что интересно, Климка пришла такая вся внешне спокойная. Но еще более тощая, более высокая и более строгая, чем обычно. И без лица. Не без косметики, а натурально без лица. Милочка испугалась не на шутку.

– Что случилось?! – ахнула она еще у прилавка.

Но рассказывать Климка начала только за столиком.

– Мне тошно, – сказала она и закурила.

– И? – сказала Милочка. – Тебе тошно – и?

– И все, – сказала Климка.

– Как это – все? – не поняла Милочка.

– Так, – отрезала Климка.

– Слушай, ты позвала меня поговорить, оторвала от дел. Я, между прочим, свой кикбоксинг пропустила. А теперь ты ничего не хочешь рассказывать. Или у тебя это профессиональное? Типа это ниже достоинства, чтобы психолог просил психологической помощи у пациента?

– Ты мне не пациент.

– Конечно! Поэтому давай рассказывай.

Климка, впрочем, еще минут пять помялась. Но потом начала:

– Да с Ванькой опять не ладится. Я же думала, так лучше будет: по договору. Он – мне, я – ему. А мне так тошно... – и замолчала. – Ай, да не о чем тут говорить! Ладно, извини, что оторвала тебя от дел. Расскажи лучше, как у тебя свидание вчера с Егором прошло.

Милочка обрадовалась было: говорить о своих делах, конечно, приятнее, чем выслушивать о чужих проблемах. Тем более что с Егором все вчера вышло прекрасно... И утром... Но Милочка волевым усилием взяла себя в руки. Что же она – до конца жизни теперь будет каким-то гипертимом с атрофированной эмпатией? С радостью для себя Милочка ощутила, что может почувствовать всю глубину страдания подруги. И на самом деле хочет ей помочь.

– Нет уж, дорогая, – Милочка взяла все в свои руки. – Давай поговорим о твоей проблеме. Что случилось?

Но Климка была непробиваема.

– Мне, – говорит, – вчера на голову Шекспир упал. Я полки от пыли протирала, а он возьми и сверзись. «Ромео и Джульетта». Нет чтобы «Гамлет» какой-нибудь! Ненавижу «Ромео и Джульетту»! У нас в классе все девочки страдали – хотели быть Джульеттами. И только я одна, как будущий медик, смотрела на мир трезво. Джульетта эта – такая дура. Противно читать. И говорить о ней противно.

– Отлично, – обрадовалась Милочка. – Давай об этом поговорим. Что это ты так на Джульетту набросилась? И потом, Шекспир просто так на голову не падает.

Климка и сама поняла, что ее ненависть к Джульетте – что-то нездоровое.

– Да не знаю я, с чего это все вдруг... Ну как я тебе скажу, почему я ее не люблю?

– А давай поработаем с ней, как со сновидением. Ты же уже столько раз мои сны разбирала, что я научилась методике. Ну давай, а? Мне так хочется себя в этом попробовать... – Милочка взмолилась так искренне, так сильно сжала руку Климентьевой...

Климка подумала, что все равно из этого ничего не выйдет, но авось отвлечет. И согласилась.

– Начинаем! – торжественно, шепотом, потому что рядом были люди, провозгласила Милочка. – Начинаем с ассоциаций. Джульетта.

– Джульетта, первая любовь, Италия, Венеция, хочется в отпуск, к чертовой матери всех шизоидов, истероидов и психастеноидов.