У метро, у «Сокола» - Вячеслав Николаевич Курицын

грохнул в темном месте, у Гражданской. В самом безопасном из всех! Темнота выколи глаз, можно выбирать момент, не спешить, уйти можно в десяти направлениях.

— Репетиция, — сказал Гога Пирамидин.

— Да, сначала репетиция, потом основной эпизод, а потом уже в нетерпении, поскорее бы закончить, смазанный эпизод на каркасах.

— Логично же! — это уже Кравцов.

— Про маньяка-то логичнее, — сказал Жунев. — Не нужны все эти натяжки — нетерпение, эпизод смазан… В версии маньяка вообще не нужны все эти дополнительные соображения.

— Вот именно, — сказал Гога Пирамидин. — И что под третьей скамейкой был асфальт, это мечты ваши, у вас под двумя только.

— Да-да! — согласился Покровский. — Просто я выдвигаю такую вот еще версию…

— Очень сложно в исполнении, — сказала Настя Кох.

— А мне кажется, смелая и красивая версия, — решился Фридман.

— Красота тут ни при чем, — назидательно произнес Гога Пирамидин. — И смелость тоже. Для книги — может, и нормально. Особенно из ненашей жизни. Углов, поди, про Мегрэ читал? У них там в Америке вообще негров на завтрак линчуют. А для нас… Перегибаешь, Покровский.

Кравцов возразил, что Гога Пирамидин в плену стереотипов, Гога ему кулак показал. Фридман, похоже, хотел встрять, что Мегрэ это не Америка, но благоразумно сдержался. Жунев согласился, что версия экзотическая, но рациональное зерно в ней, возможно, есть. Гога Пирамидин возразил, что это не рациональное зерно, а говно собачье. Да, ход мысли логичный в некоторых местах. А в целом чушь. Настя Кох еще раз высказалась в том смысле, что не представляет себе человека, который решился бы на убийство случайных людей из таких сложных соображений.

— Если ты считаешь, что на Кроевскую охотились целенаправленно, то что? Ищем кандидата на Чебурашку в окружении Кроевской? — спросил Жунев.

— Начать разумно с поиска таинственной подруги, ну и с соседей.

— Боксер! — осенило Кравцова. — Мутный мужик. Одет скромно, а дома полно дефицита. И координированный, если боксер. Ходит, как мы поняли, по своему расписанию, живет один, никто за ним не следит.

— Неплохая кандидатура, — кивнул Покровский. — Мне, правда, кажется, что он мелкий жулик, а не серийный убийца, это разные амплуа. Всех проверим, с боксера можно и начать. Но он не один в квартире.

— И на кавказца ни хрена не похож, — напомнил Гога.

— Официантка там еще, — сказал Жунев.

— Она не смогла бы, женщина! — воскликнула Настя Кох. — Рельс поднять, асфальт!

— Могла и с помощниками действовать, — сказал Покровский.

— А мотив? — спросил Жунев.

Да, чем хорош маньяк, ему мотив не нужен. То есть ему-то внутренний мотив нужен, и узнать его неплохо, если хочешь его поймать, но никто не подвергает сомнению, так сказать, право маньяка убивать из-за какой-нибудь ерунды.

— Жилье мотив! — вылез Кравцов. — Вот вы смеетесь, а это серьезно.

Сам Кравцов до женитьбы жил в общаге на Пролетарской, а раньше, в Пензе, по его словам, всемером в трехкомнатной квартире, не считая собаки и кошки. Сейчас, правда, Кравцов уехал, а сестра с мужем и дитем съехали, получили от комбината однушку, так что остались в трешке, волшебно превратившейся из малогабаритной в просторную, лишь родители да другая сестра. Но это почти случайно от комбината вышла однушка, потому что Пашка, муж сестры… Ну, про Пашку неважно, а важно, что комната в коммуналке достается в итоге Абаулиной. Раиса в выигрыше от убийства.

— А у боксера мотив? — спросил Жунев.

— С ходу не просматривается, — признал Покровский.

— А у Василия-то Ивановича тот же самый мотив, комната, — не унимался Кравцов. — Они же с Елизаветой думали, что им достанется. Они, конечно, сами не могли убивать, но тоже могли с помощниками!

— Все может быть, — кивнул Покровский. Сейчас он все версии был готов принимать, лишь бы коллеги согласились с идеей псевдоманьяка.

— Псих с сеструхой, нищие, наняли головореза в галошах убить несколько старух? — спросил Жунев. — Не слишком дебильная версия?

— Так ситуация сама, ты пойми, тоже довольно дебильная, — напомнил Покровский. — Массовые покушения на пенсионерок.

— Фридман, не жухайся, — сказал Жунев. — Чую, хочешь подать голос.

— Я про мотив, — стеснялся Фридман. — Жертва могла знать какую-то тайну.

— Или все они могли знать тайну, одну и ту же, — мгновенно воскликнул Кравцов.

Ненадолго повисла тишина. «Воцарилась» не скажешь, так как ненадолго, но повисла.

Покровский подумал, что не прошло для Кравцова даром время, проведенное с ним, с Покровским, рядом. Поддержал ученика… Теперь уже можно смело говорить, что младшего коллегу:

— Или одна из них знала, но неизвестно какая. Пришлось всех ликвидировать.

— Что за фигня? — недоуменно спросил Гога Пирамидин.

— Да шутят они, — сказал Жунев. — Дебилы, блин.

— Я серьезно! — сказал Фридман.

— Ты — да…

— Я согласен с Фридманом, — сказал Покровский. — Так могло быть. Старушка могла стать, скажем, свидетельницей преступления…

— Одна, но не все! — сказал Гога Пирамидин.

— Да одна, одна…

— Или вот еще, — сказал Гога Пирамидин. — Ты говоришь, он под две перспективные скамейки асфальт зарядил. Но это не факт в обоих случаях. В первом он мог из-за скамейки с асфальтом выскочить…

— Неудобно.

— Да маньяком быть вообще неудобно! Нет у тебя факта, что асфальт ждал под скамейкой! И во втором случае нет, ты только маленький кусок нашел.

Покровский чувствовал логику в словах Гоги Пирамидина, но сдаваться не собирался.

— Но моя схема все объясняет, все перемещения асфальта. Хорошо, как маленький кусок попал под вторую скамейку? Или большой кусок в канаву?

— Школьники дураки развлекались… Да мало ли как!

— Глупое развлечение!

— А то у них умные!

— Тут Гога прав, — сказал Жунев. — У меня школа за домом, там на выпускной два лоботряса дерево спилили. Огромная липа, сорок лет росла… Выродки. Все гулять, а эти вскрыли кабинет труда, взяли пилу, три часа пилили. Хорошо, не убило никого.

— Во-во, — сказал Гога Пирамидин.

— Предположим, верная теория у Покровского, — сказал Жунев. — Только предположим! Тогда надо рассматривать, что Кроевская из тех, что для отвода глаз, а настоящая цель — другая.

Покровский ждал, что кто-нибудь это скажет. Конечно, он обдумывал и такие варианты. Но они хуже подходили по ритму. Если цель была убить Яркову кирпичом, то продолжать — значит просто лишнее внимание привлекать к своему случаю, прекрасно замаскированному под несчастный. Если цель была Ширшикову рельсом…

— Я Панасенко не стал бы со счетов скидывать! — как раз влез Кравцов.

— Можно пока и не скидывать, — согласился Покровский, главным образом из тех же соображений: лишь бы согласились работать по новой версии.

— Тогда и на «Соколе» надо заново все проверять, — сказал Жунев.

— Там, поскольку жертвы живы… — засомневался Покровский.

— Пока, — сказал Жунев. — Ты не допускаешь, что это реальное неудавшееся покушение? Примем твою версию с поправкой: Чуксин