Рыжий рыцарь - Алексей Александрович Дурново

с его лица. Тристан заметил, что общение с нолусом не доставляло принцессе ни малейшего удовольствия. Гнусомунд расточал какие-то льстивые слова, но Алькорта смотрела на него почти брезгливо, хотя и старалась изо всех сил это скрыть. Затем настала очередь Тафгая. Он, похоже, пришелся Алькорте по сердцу. Тристан не без огорчения отметил, что принцесса улыбалась Великому Вояке и даже смеялась над его глупыми шутками.

— Представляете, ваше высочество, однажды я голыми руками удавил степного тролля! — Тафгай громко расхохотался.

Принцесса слушала его с живым интересом. Тафгай не упустил возможности похвастаться своими рельефными мускулами, что вызвало у принцессы настоящий восторг. И все же, когда Тафгай закончил петь себе дифирамбы, Алькорта не одарила его знаком. Она снова улыбнулась и наклонила голову, давая понять, что разговор окончен. Великий Вояка что-то самодовольно хрюкнул и удалился.

— Теперь она точно моя, — пробормотал он, проходя мимо Тристана.

Разговор принцессы с Глуншулом не длился и минуты. Если Гнусомунд внушал Алькорте отвращение, то царевич урлов — глубокий ужас. Сам Глуншул, судя по всему, тоже не питал к принцессе теплых чувств. Урл бросал на Алькорту такие свирепые взгляды, будто собирался не жениться на ней, а съесть ее.

Настала очередь Тристана. От волнения Рыцаря Бедных слегка подташнивало. К тому же случайно подслушанный разговор не шел у него из головы. Он и дня не пробыл рыцарем, а его уже собираются убить.

— Кин Тристан, — голос Алькорты вернул его в зал. — Я рада снова видеть вас.

Принцесса стояла прямо перед ним так близко, что он мог бы дотронуться до нее, если бы это не было чудовищной дерзостью.

Живот Тристана снова заныл, а непослушный язык прилип к нёбу. И это как раз в тот момент, когда надо было говорить.

— Ваше высочество, — пролепетал он, стараясь совладать с собой.

Алькорта улыбнулась.

— Признаться, — сказала она, — я слегка удивлена, что вы оказались Рыцарем Бедных. Когда я увидела вас тогда на мосту, я сперва подумала, что вы вовсе никакой не рыцарь. Кстати, я много читала о вас.

— Читали?

— Ну да, — кивнула Алькорта. — Замечательная книжка «Городские легенды». Я обожала ее в детстве, там много крайне занимательных рассказов, если не считать малоправдоподобной истории о драконах, что поселились в канализации под Альденбургом.

— Это действительно глупо. — Пот заливал шею и лоб Тристана. — Клянусь Бастореном, — добавил он для пущей убедительности, хотя не был уверен, что рыцари говорят именно так.

— Сменим тему, — улыбнулась принцесса. — О чем бы вы хотели поговорить?

Тристан был ошарашен. Какую тему для разговора можно предложить Алькорте? И тут он вспомнил совет Виреля: если не знаешь, что сказать принцессе, то отвесь ей какой-нибудь комплимент.

— Ваше высочество, — сказал он неуверенно, — у вас прекрасный нос, и должен заметить, вы подобны сербонии в Дремучем лесу.

Тристан осекся. Он не был знаком с этикетом, но понимал, что говорит какую-то ерунду.

— Это очень любезно с вашей стороны, — учтиво ответила Алькорта. — Сравнение с деревом льстит любой принцессе.

— Дело не в дереве, а в вас, — Тристан стал оправдываться. — Я хотел сказать, что вы такая же стройная, а больше вас с сербонией ничего не роднит. Тем более что они рыжие…

— Как вы!

— Именно как я, а вы… Вы белая.

— Белая?

— Я хотел сказать — золотая.

— В каком смысле?

Тристан совершенно растерялся.

— Я хотел сказать, что вы такая же удивительная и редкая, как сербонии. У них рыжие стволы, а у всех прочих деревьев — нет. У них рыжими бывают лишь листья, да и то осенью. И потом, дрозды выбирают именно сербонии, когда прилетают. Словом, вы на фоне всех остальных людей в этом зале как сербония среди леса.

Алькорта подняла брови, на ее щеках выступил легкий румянец.

— Итак, — принцесса с трудом сдерживала смех, — вы хотите сказать, что в моих волосах могли бы гнездиться птицы?

— Нет, нет, что вы…

— Не стоит, — Алькорта вдруг засмеялась. — Не надо. Вы сделали мне самый оригинальный комплимент из всех, какие я когда-либо слышала, а уверяю вас, мне их сделали столько, что у меня скоро уши отвалятся.

Тристан не знал, куда деться от стыда.

— Извините, я совершенно не умею делать комплименты.

— Чистая правда, — отозвалась принцесса. — Что ж, перейдем к рассказам о ваших подвигах.

Катастрофа! Ведь Тристан пока не совершил ничего героического. Не считать же подвигом спасение Виреля и побег от скваров, стычку с гьельдами или тем более вызволение И-гуа из рук латников.

Тристан покраснел как помидор.

— Мне особенно нечем гордиться, ваше высочество, — он буквально выдавливал из себя слова, — ничего стоящего вашего внимания я пока не совершил.

Алькорта смерила его удивленным взглядом.

— Я хотел спросить вас о проклятии, которое тяготеет над вами…

— А я хотела бы вам рассказать, но не могу, — покачала головой принцесса. — Я совершила непростительную глупость, когда проболталась и сказала в вашем присутствии слово «проклятие». Пожалуйста, забудьте об этом. Считайте, что его нет.

Тристан замялся.

— Рыцарь Бедных, — объявила принцесса, — вы чрезвычайно скучный собеседник.

Тристану хотелось провалиться сквозь землю.

— Даю вам последний шанс меня развеселить, — не унималась Алькорта. — Немедленно расскажите мне какой-нибудь анекдот.