Немного женатый - Мэри Бэлоу

Она стала считать, загибая пальцы. Вчера у них была стычка с Сесилом, а вечером они танцевали; позавчера вернулись из Лондона; днем раньше они поженились; предыдущим днем они поехали в Лондон, перед этим была поминальная служба; а перед этим день, когда Эйдан согласился сказать слово о Перси в церкви; и еще первый день, когда он привез из Франции печальную весть. Семь дней. Ровно неделя. Неделю назад в этот час она еще не знала, что Перси умер. И до прошлой недели она и ведать не ведала ни о каком полковнике Эйдане Бедвине.

А сейчас они оба ее покинули. Навсегда.

И слово «навсегда» относилось именно к полковнику. Ведь они договорились об этом с самого начала.

Еве было тяжело сразу же вернуться в дом. Не обращая внимания на дождь и мокрую траву, она направилась через лужайку к пруду. Они шли здесь с полковником всего неделю назад. Она не успела далеко уйти, как ее догнал Маффин, очень похожий на увеличенную в несколько раз мокрую крысу.

– Ну, Маффин, – обратилась к псу Ева, – может, ты объяснишь, почему так хочется рыдать, когда даже не знаешь, кого из троих ты оплакиваешь? Перси? Джона? Или полковника Бедвина?

Маффин, прыгая на трех лапах, обнюхивал траву, но ответа у него не было. Он вообще не обращал на Еву внимания, за что она была ему бесконечно благодарна, ибо больше уже не могла притворяться, что по ее щекам катятся дождевые капли, соленые на вкус.

Глава 9

Ненастная погода и раскисшие дороги вынудили Эйдана переночевать в гостинице. И только пополудни следующего дня он наконец выехал на прямую широкую аллею, по сторонам которой, как солдаты на параде, выстроились вязы. Аллея вела к Линдсей-Холлу. Наконец-то он дома!

Эйдан пришпорил лошадь. Он не был уверен, что застанет в поместье кого-нибудь из членов своей семьи. Они все могут проводить сезон в Лондоне, хотя он знал, что его родные не принадлежат к любителям легкомысленных светских развлечений. Бьюкасл, без сомнения, там, выполняет свои обязанности в палате лордов. Полковник все же надеялся застать дома кого-нибудь из своих братьев и сестер. Ему надо было как-то развеять свое мрачное настроение.

Вдали показался дом, и Эйдана охватило волнение, он почти до боли любил свое родовое гнездо. При виде массивного каменного здания у него всегда перехватывало дыхание: Линдсей-Холл был великолепен, несмотря на смешение разных архитектурных стилей. Он принадлежал семье еще с тех пор, как в средние века там был возведен небольшой особняк. Последующие поколения владельцев присоединяли к нему пристройки, не внося никаких изменений, и даже не пытались сгладить различия между архитектурой разных веков.

На некотором расстоянии от дома аллея раздваивалась и огибала великолепный красочный цветник, в середине которого возвышался мраморный фонтан, творение прадеда-георгианца. Струи фонтана били на высоту в тридцать футов и падали вниз по окружности, образуя сияющий всеми цветами радуги зонт.

Эйдан повернул влево и увидел, как из-за расположенной вдалеке конюшни выехали три всадника – двое мужчин и женщина. Завидев его, все трое натянули поводья, Фрея вскрикнула и с безрассудной скоростью поскакала вокруг цветника к брату.

– Эйдан! – воскликнула она, когда была достаточно близко, чтобы он мог ее услышать. – Ах ты, злодей! Даже не предупредил нас о своем приезде!

Полковник остановился, когда всадница подъехала к нему и по-мужски протянула ему руку. Она сидела в дамском седле, что случалось не часто. Из-под щегольской шляпы с перьями ниспадали ее белокурые распущенные волосы. Копна спутанных кудрей доходила ей почти до пояса. Все та же милая Фрея!

– Но для чего же существуют сюрпризы? – сказал он, сжимая руку сестры. – Как поживаешь, Фрея?

Она выглядела здоровой, загорелой, с блестящими глазами и совсем не походила на благородную леди. Такой она была совсем девчонкой, когда приводила в отчаяние часто сменявшихся гувернанток.

– Еще лучше от того, что вижу тебя, – ответила она. – А Вулф знает, что ты в Англии? Это так на него похоже – даже не сообщить нам о твоем приезде.

– Я ничего не писал Бьюкаслу, – сказал Эйдан. Неспешно подъехали двое его братьев. Рэннальф, белокурый гигант, улыбаясь, протянул огромную ладонь.

– Чертовски рад тебя видеть, Эйдан. – Ты к нам надолго?

Более худощавый и смуглый Аллин, младший, радостно улыбнулся.

– Воин возвращается победителем, – сказал он. – А что, в кавалерии тебе не дают ни пера, ни бумаги?

– Ральф! Аллин! – Эйдан пожал братьям руки.

– Отпуск два месяца, неделя уже прошла. У меня было неотложное дело. Я женился. К чему перо и чернила, когда я мог сам приехать? А Морган здесь?

– И Вулф тоже, – ответил Ральф, когда все повернули к конюшням. – Он приехал неделю назад на похороны вдовствующей графини Редфилд и все еще дома. Перед нашим уходом он просматривал какие-то счета, а Морган воюет в классной комнате. Семнадцать – трудный, бунтарский возраст, особенно если ты Бедвин.

– Семнадцать! – повторил Эйдан. – Она, должно быть, уже настоящая молодая леди.

– И вспыльчива как порох, – усмехнулся Аллин. – Со временем она станет худшей или лучшей из нас. Просто жаль молодых щеголей, которые будут увиваться вокруг нее, когда в следующем году Вулф потащит ее в Лондон, чтобы представить королеве.

– Я вижу, твой приезд не остался незамеченным, – кивнул в сторону двери Рэннальф. – Вот и сам хозяин.

Эйдан сошел с лошади и передал поводья денщику. Бьюкасл неспешной походкой направлялся к нему. Отличительной чертой Бьюкасла было то, что он никогда не спешил и не повышал голоса. Однако все слуги беспрекословно выполняли его малейшие желания. Его умение укрощать самые буйные порывы своих братьев и сестер вызывало восхищение. Почти все они его побаивались, хотя не признались бы в этом даже под пытками. Его имя – Вулфрик – очень подходило ему. В нем было что-то волчье, особенно металлический блеск в глазах.

– Вулф! – С некоторой настороженностью Эйдан пошел навстречу брату. Они уже давно были в довольно натянутых отношениях. Последний раз, когда они виделись – а это было три года назад, – дело чуть было не дошло до драки, и Эйдан уехал, не дождавшись окончания отпуска.

– Эйдан! – Бьюкасл остановился на таком расстоянии, что они не могли ни обняться, ни пожать друг другу руки, и заговорил своим обычным снисходительным тоном, казавшимся даже приятным. – Бог мои, придется мне заняться почтовой службой. Твое письмо с сообщением о возвращении в Англию запоздало.

– Зачем было писать, – сказал Эйдан, – когда я могу добраться до дома быстрее письма? Как поживаешь?