Таймлин - Алексей Валерьевич Шмаков

входу в обломок линкора займёт куда меньше времени. Бобы перли со всех сторон и явно были не сильнейшими образцами, как я ожидал. Умирали от одного, максимум двух ударов. Умирали окончательно и бесповоротно, падая и не становясь белёсой жидкостью. Но наш Боб всё равно мог поглощать эти тела, что он и делал, двигаясь следом за мной. Он действительно ждал, когда я расчищу ему дорогу.

И вот осталось всего несколько коротышек, которые стояли возле огромной дыры в обшивке линкора. Стояли и ничего не предпринимали, уже смирившись со своей участью.

— Хватит! — раздался рокочущий голос, когда я уже занёс меч для удара, и коротышки растеклись белёсой жидкостью, моментально вытянувшейся в дыру.

После этого мимо меня туда потекли настоящие ручьи мёртвой плоти, а за спиной послышался протяжный стон нашего Боба.

Я обернулся и увидел, как из него, словно пот, вытекает плоть оригинала и вливается в ручьи, стекающиеся со всех сторон. Но это продолжалось всего несколько мгновений, пока наш Боб не накинул на себя броню Древесной Матери. Утечка плоти сразу прекратилась, и несколько ручьёв даже стали вливаться в его тело.

Борьба между оригиналом и получившей самостоятельность частью уже началась.

— Чужакам не место здесь. Этот мир принадлежит мне. Я создал его, и я решаю, кому здесь можно находиться, а кому нет, — прогремел голос оригинала.

Голос стал ещё более объёмным и окружил меня со всех сторон. Будто я нахожусь не на открытом пространстве, а внутри корабля. Динамиков здесь гарантированно не было, как не было больше никого, кроме нас с Бобом.

На тактической сетке начал медленно проявляться красный мигающий маркер. Харрингтон очень силён, раз система считает его настолько опасным. За эти века он успел неплохо так нарастить свою мощь. На момент Великой Войны учёный находился на втором порядке, а сейчас интерфейс видит в нём не ниже четвёртого.

— Этот мир принадлежит и мне, — не остался в долгу наш Боб. — И всем Бобам, что ты отделил от себя и позволил действовать самостоятельно.

— Теперь я понимаю, что это было большой ошибкой. Нельзя давать своей части слишком много свободы, иначе она потом норовит стать главной. Боб, отдай мне всё, что получил от поглощения Древесной Матери, и я разрешу тебе вернуться. Вновь стать частью меня. Стать единым с миром и служить на благо нас.

Я не вмешивался в этот разговор, постоянно сканируя тактическую сеть. Пускай Боб сам разбирается с Харрингтоном, я же сделаю так, чтобы им никто не помешал. И пока выходило так, что работы у меня нет.

— Для чего мне возвращаться и становиться одним из многих? Тем, кто всегда должен подчиняться и не иметь своего мнения, своих желаний и своей воли?

Харрингтон рассмеялся, и из темноты дыры появилась массивная нога насыщенного красного цвета, кардинально отличающаяся от Боба и всех коротышек, что я видел. А через несколько мгновений показался и весь Харрингтон.

Назвать его человеком язык не поворачивался. Как и заражённым. Инфополе также не могло понять, что за создание стоит перед нами. Как не могла понять и даже квалифицировать его Гея.

Огромное антропоморфное тело, налитое кровью, словно готовое взорваться в любой момент, переплетённое жгутами мышц, испещрённое множеством шрамов, язв и ещё какой-то непонятной дряни. Кожа больше всего была похожа на тонкую плёнку, которая может лопнуть даже от малейшего дуновения ветра. Руки, свисающие почти до земли, с длинными пальцами и острыми когтями. Это было единственное оружие на теле Харрингтона.

Крупная голова без единого волоса, узкие глаза, спрятанные за естественной бронёй, больше напоминающей очки, толстая и очень маленькая шея, покатые плечи, полное отсутствие бёдер и живота, ноги, словно растущие прямо из груди. Никакой брони или одежды, как и половых признаков.

В сравнении с Харрингтоном наш Боб сильно выигрывал, и его можно было назвать настоящим красавцем. Конечно, когда он был в броне Древесной Матери, а без неё — тоже то ещё зрелище в маске.

— Ты часть меня и не можешь отрицать этого. Как не можешь и долго сопротивляться зову. Вернись ко мне, моё. Давай вновь станем едины, — сказал Харрингтон и протянул руки к Бобу.

При этом они мгновенно удлинились и едва не задели меня. Пришлось даже включить ускорение, чтобы отпрыгнуть в сторону, освобождая место для схватки некроморфов.

Но если я отскочил в сторону, то наш Боб, наоборот, приблизился к Харрингтону, сделав неуловимо быстрый шаг и поднырнув под вытянутые руки. Белёсые ручьи продолжали впитываться в него, как и в его противника.

Дальше я впервые увидел, чтобы Боб сражался не голыми руками. Появился странный меч, больше всего похожий на простой заточенный кусок металла, и на его лезвии были видны крошечные зелёные побеги, начавшие пробиваться сквозь металл.

Боб взмахнул своим мечом, и Харрингтон лишился одной руки, которая тут же стала частью нашего Боба, впиталась в него. А вот вторую руку отрубить не вышло. Странный меч лишь слегка смог поцарапать моментально уплотнившуюся кожу.

На груди Харрингтона начали появляться какие-то странные волдыри, больше всего похожие на головы коротышек, словно они пытались выбраться из темницы, которой для них стало его тело.

Несмотря на столь успешный первый выпад, Боб поспешил отступить, вновь уйдя в сторону неуловимо быстро. Даже моё зрение не поспевало за ним.

— Боб, ты ощутил это? — спросил наш Боб. — Почувствовал боль? Вспомнил, что это такое? Я нашёл то, что ты так долго искал. Нашёл способ, как можно убивать нас. Нашёл способ, как можно умереть. Сделал то, чего ты не мог добиться за все эти годы.

— Я знаю, — шумно выдохнул Харрингтон и топнул, отчего наш Боб зашатался и упал на одно колено.

Я даже не понял, что произошло, и уже собрался броситься на помощь, но Боб резко повернул в мою сторону голову и отрицательно покачал ею, давая понять, что не стоит вмешиваться.

А между тем Харрингтон продолжал говорить:

— Я ощутил боль в тот момент, когда ты решил предать меня. Не только ощутил боль, но и почувствовал, что нам и не нужно находить способ, как стать живыми. Мы и так живы. Ведь умереть может только что-то живое. И теперь, когда все мои части собрались вместе, я могу больше не цепляться за это место и отправиться в большой мир. Начать поглощать его.

Понятия не имею, что сделал наш Боб, но одна из ног Харрингтона подломилась, и он так