Охота на газетную утку - Наталья Александрова

Я осторожно приоткрыла дверь на лестницу и высунула голову. На площадке все было спокойно. Надеяться, что старуха-соседка не только глуха, как пень, но еще и плохо видит, было с моей стороны опрометчиво, но я решила махнуть на все рукой и бежать из Ликиной квартиры как можно скорее.

На лестнице никто мне не встретился, и, уже сидя в маршрутке, я подумала, что в сложившейся ситуации веду себя совершенно спокойно. В самом деле, я не упала в обморок при виде Ликиного трупа, не завизжала, не впала в ступор. И сейчас меня не трясет, не хочется зареветь, побежать к маме и уткнуться в ее колени, или наоборот — напиться до бесчувствия и проснуться только утром, когда из всех мыслей останется в голове только одна: где бы взять таблетку от головной боли. Неужели я приспособилась, и теперь трупы, появляющиеся рядом, перестали меня волновать? Человек, как известно, привыкает ко всему… Но что это, за жизнь такая настала…

В редакции, не заходя к себе, чтобы не перехватила Гюрза, я отправилась прямо в кабинет Главного на четвертом этаже. Его фотомодель, устроившись в кресле, делала сразу три дела: ворковала с кем-то по телефону, слушала музыку и подпиливала ногти. Я сделала несколько решительных шагов по кабинету, одной рукой сорвала с ее головы наушники, а другой оторвала от уха телефонную трубку, после чего, не дав секретарше опомниться, сообщила, что если она немедленно не даст мне номер, по которому я смогу поговорить с Виталием Андреевичем, то завтра может на работу вообще не выходить, а искать новое место.

Скажу прямо, я не очень-то рассчитывала на успех, но девица, взглянув на мое лицо, испуганно протянула карточку с номером.

Немало этому подивившись, я решила, что Главный оставил ей на мой счет какие-нибудь особые распоряжения.

— Виталий Андреевич, мне срочно нужно с вами переговорить! — выпалила я в трубку, как только ее сняли на том конце линии. — Дело не терпит отлагательства, у меня в руке бомба почище предыдущей!

Очевидно, он понял по моему голосу, что я не преувеличиваю, потому что сказал, что через час будет в редакции и чтобы я никуда не уходила из его кабинета и не выносила материалы.

Этот час я провела как белый человек.

Прежде всего, я вызвала фотомодель и попросила ее вынести из кабинета букет желтых хризантем — сами понимаете, мне нужно было к приходу Главного находиться в хорошей форме, ни о какой аллергии не могло быть и речи.

Затем я взяла предложенную секретаршей чашку отлично сваренного кофе и выпила его не спеша, после чего закурила сигарету и удобно расположилась в кресле Главного. Сидеть за его столом мне очень понравилось: чувствуешь себя значительной персоной. О мертвой Лике я старалась не думать — в конце концов, она мне никто, мы даже не были знакомы.

Только-только я успела причесаться и подкрасить губы, как в кабинете появился его хозяин. Надо отдать ему должное — уложился не за час, а за пятьдесят три минуты.

Мы прослушали пленку, после чего я рассказала, как она ко мне попала и что я нашла в квартире Лики, когда поехала к ней для подтверждения своих подозрений.

— Кто-нибудь еще знает об этом? — осведомился Главный. — Вы не сообщили в милицию?

Я ответила, что не сообщала и объяснила, почему.

— Умница, — похвалил Главный, — газета прежде всего.

— Что теперь делать, Виталий Андреевич? — Я твердо поглядела ему в глаза, так, чтобы он понял: всю ответственность за случившееся пускай принимает на себя, иначе я не согласна. А что — он начальник, так пусть и руководит! А то потом неприятностей с милицией не оберешься.

— Ну что же, — медленно начал Главный, — запомните, девочка, в нашем деле, как нигде, важно, сказав "а", обязательно говорить "б", причем как можно скорее, пока читатели про "а" не забыли. Уж если мы начали публикацию материалов про махинации с коммерческой недвижимостью и затронули эту опасную тему, а тем более назвали фамилию — в данном случае фамилию Березкина, — то следует теперь срочно заваливать читателя информацией. И все время давать что-то новое. Вот, как раз кстати вам прислали кассету. Они там, в КУГИ, еще не сообразили, как на прошлую статью реагировать, не то защищать им Березкина, не то открещиваться, а мы им уже следующую бомбу подкинем!

— Да, но если кассета — фальшивая? — заикнулась я. — И Березкин ото всего отопрется, то есть это вообще не он по телефону. с Ликой говорит…

— Ну он-то, разумеется, будет все отрицать! — усмехнулся Главный. — Тем более что на кассете он ничего такого и не говорит, в основном она его обвиняет в убийстве Антонова.

— Так если мы опубликуем, он может подать на газету в суд!

— Девочка, — рассмеялся Главный, — да ему будет не до того! Ему не честное имя свое нужно будет отстаивать, а свободу! Да на него после убийства этой самой Лики милиция так наедет, что о нашей газете он и не вспомнит!

— Значит, вы все же сообщите в милицию про Лику? — заинтересованно поглядела я в глаза Главному.

— Разумеется, мы же с вами законопослушные граждане, — высказался мой собеседник, — как только материал пойдет в номер, я сам лично позвоню в милицию. Эх, знать бы еще поточнее, кто это дело ведет!

Прямо к тому человеку обратиться — больше толка! А то начнут футболить по инстанциям!

— Я знаю! — неожиданно для самой себя сообщила я. — Могу достать номер одного подполковника, он как раз этим делом занимается.

— Дорогая моя, вы — просто чудо! — расцвел Главный. — Просто удивительно, как в одном человеке так много ума, таланта и предусмотрительности!

Я взмахнула ресницами и издала горлом легкий смешок, мамуля утверждает, что такой смешок очень действует на мужчин. Уж не знаю, как он там подействовал на Главного, но зато он очень здорово подействовал на Гюрзу, которая как раз возникла в дверях кабинета, а именно: она застыла на пороге с вытаращенными глазами, как будто ее вдруг поразила базедова болезнь.

— Что случилось, Анфиса Николаевна? — В голосе Главного явственно слышалось недовольство. — Почему вы без предупреждения?

Что, Даши нет на месте?

Я была готова поклясться, что Даша была на месте и не пускала Гюрзу в кабинет, но та ее придушила.

— Я… — начала Гюрза как-то сдавленно.

— Простите, Анфиса Николаевна, но я занят и не смогу уделить вам время для беседы, — твердо ответил Главный и отвернулся, давая понять, что Гюрзе следует немедленно удалиться.

Я поглядела на нее с интересом. Думая, что ее никто не видит, Гюрза вдруг как-то сморщилась, побледнела, губы ее задрожали, и до меня вдруг дошло: да ведь она же влюблена в Главного! Причем, судя по всему, влюблена безнадежно. Оттого и бесится. Или не влюблена, но имеет на него виды, хочет влезть к нему в постель и, таким образом, ускорить рост своей карьеры.

Гюрза перехватила мой взгляд, и тут же на меня устремился такой поток ненависти, что стало страшно. Такая запросто убить может!

И главное: за что? Думает, что я могу быть соперницей? Хотя.., когда Виталий Андреевич и не подозревал о существовании Александры Петуховой, Гюрза меня уже ненавидела, во всяком случае, отвратительно со мной обращалась. И мужиков она бесконечно шпыняет, а уж они-то и вовсе ей не соперники. У нашего Главного вполне нормальная половая ориентация. Только ни один мужчина не хочет иметь дело с ядовитой змеей, это я знаю наверняка.

* * *

К подполковнику милиции Валентину Васильевичу Пеночкину мы попали только на следующее утро. Надо сказать, что со мной он бы совсем не так вежлив и галантен, как с Ираидой, а вернее, подполковник был очень сердит за то, что об убийстве Лики ему не сообщили раньше. То есть сообщили-то мы вечером, но пока работала оперативная группа, пока опрашивали соседей, до меня дошла очередь только на следующее утро.

Виталий Андреевич был настолько любезен, что вызвался меня сопровождать.

Подполковник был не очень любезен, но наш Главный не лыком шит, иначе бы не работал главным редактором крупной газеты.

Мышей Главный ловит отлично, причем ловит их, не выходя из кабинета, по телефону.

Он сделал несколько звонков и заручился поддержкой, так сказать, на высшем уровне, а этот высший уровень, вероятно, позвонил подполковнику, так что тот сразу по стенке меня размазывать не стал. А возможно, сыграло свою роль то, что я представилась близкой приятельницей Ираиды.

Еще в машине Главный посоветовал мне держаться на допросе спокойно, отвечать только непосредственно на вопросы, ничего лишнего не говорить. Так я и сделала.

Мы предъявили присланную кассету, сказали, что ее принесли прямо в редакцию и что тому есть несколько свидетелей. Потом я подробно рассказала, что случилось в квартире у Лики: как я ее нашла и почему сразу не позвонила в милицию — очень испугалась, а девушка все равно была мертва. В этом месте подполковник соизволил пробурчать, что старуха-соседка жаловалась на некоего злоумышленника, который ломился к ней в дверь примерно в то же время.