Под голубой луной - Пенелопа Уильямсон

– Шестнадцать лет – это не так уж и мало, – сказала Джессалин, приподнявшись на локтях.

Складки вокруг рта Трелони стали еще глубже. – Ошибаешься, это очень мало.

– Но многие девушки в этом возрасте уже выходят замуж.

Резко повернув голову, он буквально пригвоздил её взглядом к земле.

– Многие девушки в этом возрасте уже становятся шлюхами. Если у тебя где-то зудит, совершенно необязательно это расчесывать.

Неуловимым движением схватив Джессалин за запястье, он сильно рванул ее на себя. Его голос, резкий и злой, хлестал ее, как удары бича.

– Послушай, маленькая девочка! У меня нет никаких причин охранять твою добродетель. Совсем наоборот. Поэтому включи те немногие мозги, которые есть под этой рыжей копной, и держись от меня подальше. И в следующий раз, – продолжал он, размахивая зажатой как в тисках кистью Джессалин перед самым ее носом, – когда мужчина захочет поцеловать тебя, воспользуйся своими острыми коготками.

Страх, беспомощность и возбуждение смешались в душе Джессалин, она не могла отвести взгляд от его глаз, горевших каким-то диким огнем. Он не признавал никаких правил, этот Маккейди Трелони. Он в любую минуту способен на что угодно. Но Джессалин чувствовала, как сильно влечет ее эта непредсказуемость.

Туча закрыла солнце, налетел резкий ветер, по озеру пробежала легкая рябь. Джессалин стало по-настоящему холодно. Она начала дрожать.

Он выпустил ее руку, и она бессознательно потерла ноющее запястье. Взгляд Трелони, скользнув вверх, опять – в который раз – остановился на ее губах. Опасный огонек, вспыхнувший на мгновение в его глазах, испугал Джессалин.

– Я думаю, мы… нам пора возвращаться.

Всю обратную дорогу Джессалин не умолкала ни на минуту. Трелони почти не помогал ей поддерживать разговор, но это было к лучшему. Потому что те немногие слова, которые он все-таки сказал, напоминали корнуолльские каменные изгороди, поросшие колючками. Изгороди, предназначенные для того, чтобы удерживать на расстоянии тех, кто захочет подойти слишком близко. Если он когда-либо и испытывает сильные чувства, то не признается в этом даже самому себе, догадалась Джессалин.

Лейтенант проводил ее до ворот и ускакал прочь, даже не попрощавшись.

Джессалин расседлала Пруденс, почистила ее и засыпала в кормушку овса. Но вот несложная работа была сделана, и ею овладело странное беспокойство. В дом идти не хотелось. Джессалин направилась к прибрежным скалам. Она смотрела на хорошо знакомый пейзаж так, как будто видела его впервые. Хотя все было по-прежнему. Как всегда, бились о черные скалы волны, над головой раздавались крики чаек, летающих над головой. Правда, шум прибоя казался громче, а соленый морской воздух никогда еще не был таким мягким, и Джессалин подумала, что после того, что произошло сегодня, уже никогда мир не будет прежним.

Ночью она достала из-под матраса дневник и написала: «Сегодня он меня поцеловал…»

Глава 7

Терпения Джессалин хватило ровно на три дня. На четвертый она пошла к Трелони.

Она тщательно принарядилась – надела шляпку, его подарок, и зеленые кожаные краги. Правда, костюм для верховой езды, отделанный стеклярусом и черными пуговицами, давно вышел из моды, зато, как утверждала бабушка, очень шел ей. Да и все равно другого у Джессалин не было.

К Сирхэй-холлу Джессалин подъехала со стороны моря. Серые трубы и остроконечные крыши едва виднелись из-за верхушек разросшихся вязов, сикомор и дикого ореха. Старинный, массивный особняк был сложен из серого камня, ставшего почти бесцветным от соленых морских ветров. Ни в одном из окон не осталось стекол, несколько случайно уцелевших ставен болтались на одной петле. На парадной лестнице ветер ворошил кучи прошлогодних листьев, которые некому было убирать. Казалось, что уже многие годы сюда вообще никто не заходил.

Где-то за спиной Джессалин хлопнула дверь, и девушка резко обернулась в седле. В дверях сторожки вырисовывался высокий, стройный мужской силуэт, при виде которого у нее внутри что-то уже привычно оборвалось и перевернулось.

– Добрый день, лейтенант! – окликнула она его. Голова Трелони дернулась, как от удара. Секунду он стоял неподвижно, после чего размашистым шагом направился к ней.

– Какого черта ты здесь делаешь? – прорычал он. Улыбка Джессалин моментально померкла.

– Я просто… Я хотела спросить, не хотите ли вы прокатиться верхом.

– Моя лошадь хромает, а сам я очень занят.

На нем была грубая рабочая одежда, какую обычно носят рудокопы – синяя шерстяная куртка и старые тиковые брюки. Картину дополняли перекинутый через плечо мешок и небольшая кирка, заткнутая за пояс. Не сказав больше ни слова, он развернулся и широким шагом направился прочь.

Чтобы догнать его, Джессалин пришлось пустить Пруденс вскачь. Лейтенант был небрит, складки у рта углубились, веки покраснели. К тому же он тяжело дышал, словно каждый вдох давался ему с большим трудом. Джессалин поняла, что с ним: Маккейди Трелони выглядел в точности, как Майор наутро после крепкой попойки. И Джессалин решила вести себя с ним так же, как с Майором в таких случаях, – пропускать его грубые выпады мимо ушей.

– Куда вы идете? – поинтересовалась она, лучезарно улыбаясь.

Она была почти уверена, что ее вопрос останется без ответа. Однако через некоторое время Трелони неохотно буркнул:

– К «Уил Пэйшенсу».

«Уил Пэйшенс» называли старый, давно заброшенный медный рудник на южном берегу, у самой границы поместья Сирхэев.

– Но рудник ведь большой. А куда именно… Трелони поднял голову. Если можно было бы убивать взглядом, то Джессалин была бы уже мертва.

К чертовой матери!

– Ну что это вы, лейтенант! Зачем же так явно демонстрировать мне свое плохое настроение? Или вы рассчитываете на мое сочувствие? В таком случае вынуждена вас разочаровать – вы этого вряд ли добьетесь. Скорее ваше бурчание может оказать прямо противоположное воздействие.

– Мое… что? – Он даже остановился и посмотрел на нее так, будто страшно удивился ее нахальству.

– Бурчание. Вы капризничаете, как маленький мальчик, которого выпороли и отправили спать без ужина. Какой злобный великан так нехорошо с вами поступил?

– Ну что вы, мисс Летти! Я счастлив, как таракан, добравшийся до печенья, как блоха на шкуре у осла, как, черт побери, козел в огороде. А теперь, будьте так добры, оставьте меня в покое. Мне надо заняться делом. – С этими словами Трелони быстрым шагом направился дальше, тщетно пытаясь скрыть свою хромоту.

Джессалин пришпорила Пруденс, обогнала его и поставила лошадь поперек дороги. Продолжая широко улыбаться, наклонилась и протянула руку.