В позе трупа - Виктор Пронин

— Ха! Скажите, пожалуйста! Он решил, и мы уже договорились! — Вика явно дерзила, отыгрываясь за согласие пройтись с Андреем. — Крутовато!

— Ладно, кончай, — примирительно сказал он.

— Что-что?! — Вика резко остановилась и повернулась к нему, распахнув невинные глаза. — А что ты сделал для того, чтобы я кончила?

— Ну ты даешь! — растерялся Андрей.

— Далеко не каждому! Далеко! Что бы не рассказывал твой распрекрасный Пафнутьев.

— Вика! — взмолился Андрей. — Дай дух перевести! Я не поспеваю за тобой!

— Ладно, дыши, — сжалилась Вика. — Привет! — она помахала кому-то рукой. — Пиши! Звони! Заходи!

— Слушай, а чем ты вообще занимаешься? — спросил Андрей, когда Вика снова повернулась к нему.

— Чем занимаюсь? Хм… Живу.

— А в свободное время?

— Знаешь, считается, что учусь. Хотя на самом деле я не стала бы этого утверждать. Что-то из меня готовят, а какое блюдо получится… Одному богу известно. Все перепуталось в этом мире. О чем говорить, если сейчас самая распространенная и уважаемая профессия — сиделка в коммерческом киоске.

— Почему сиделка?

— Да по той простой причине, что в киоске больше делать нечего, только сидеть. Или отсиживать, как тебе больше нравится. У них же ничего не покупают. А на киоске написано, что работает круглосуточно. Могу себе представить их ночные смены… Где-то с двух до пяти… А? — Вика шало посмотрела на Андрея.

— На кого ты все-таки учишься?

— Поступила в библиотечный. Но скажи, кому нужны сейчас эти разнесчастные библиотеки? В этом тысячелетии — не понадобятся. Не до книг. Не до чувств. Не до истин.

— Почему… Покупают книги, сам видел. Вон, посмотри, какие прилавки!

— Эти книги в библиотекарях не нуждаются. Так же, как и покупатели.

Они миновали скрежещущий трамвайный поворот, прошли мимо длинных книжных рядов с детективами, мистическими сочинениями, астрологическими откровениями, рекомендациями по колдовству, по белой и черной магии, мимо христианских и буддистских изданий, мимо всех тех книг, о которых совсем недавно никто и слыхом не слыхивал. А сейчас, многократно и роскошно изданные, они лежали совершенно доступные, не привлекая внимания редких прохожих, которых чаще всего останавливали только жутковатые обложки и не менее жутковатые цены.

— Посидим? — предложила Вика и первой села на свободную скамейку. — Не могу в это время домой идти.

— Что так? — спросил Андрей, уже раскаиваясь в своей минутной слабости — согласился проводить Вику.

— Понимаешь… Придется, наверное, квартиру менять. У тебя ничего на примете нет? Хорошая однокомнатная квартира, девятый этаж, лоджия, все удобства, телефон, паркет…

— А чем плоха?

— Соседями. Был в прошлом году хороший сосед, да нечаянно с балкона свалился… Дружки помогли.

— Жехов, что ли? Слушай, давай лучше пройдемся… мокрая скамейка. — Андрей поднялся.

— А ты откуда его знаешь? — Вика тоже встала.

— Пафнутьев немного рассказал о подробностях.

— Ну так вот, — Вика перепрыгнула через лужу и снова взяла Андрея под руку, распахнув над ним цветастый зонтик, — квартира жеховская освободилась. И тут выясняется, что он то ли продал ее еще при жизни, то ли завещал, то ли в момент убийства подписал какую-то бумагу… Как бы там ни было, теперь в его квартире обитает странная компания… Кошкин дом… Вон они, мои соседи… Сидят на скамейке… Дышат.

— А чем занимаются?

— Не то воруют, не то торгуют… Скорее всего и то и другое. А где начинается одно и заканчивается другое, наверно, и Павел Николаевич не разберется.

— Южных кровей ребята?

— Южных, — подтвердила Вика. — В том-то и дело… Пришлось летом побывать в Челябинске, Мурманске, Иркутске… И везде они. Ни в одну гостиницу не попасть. Слушай, Андрей, может, это какая-то тихая бескровная оккупация?

— Насчет бескровной я сомневаюсь… А что касается оккупации… То очень может быть. — Андрей посмотрел на часы — через полчаса начиналась тренировка, и он не хотел ее пропускать. Но Вика сразу заметила его настроение.

— Все! Будь здоров, дорогой. Очень рада с тобой поговорить. Иди, а я еще похожу, подышу, — она протянула руку.

Андрей взял ее ладошку, остро ощутив и слабость и обреченность ее напускной бравады. Как-то неожиданно для себя он понял, что вся ее раскованность заканчивается чаще всего слезами в ночную подушку. И продолжал стоять, держа в руке ее холодную ладошку.

— Ну? — спросила Вика. — В чем дело?

— Пошли, — сказал Андрей. — Провожать, так до конца.

— До чего?

— Покажешь, как живешь, чайком угостишь, — он уже знал, что слова у нее иногда выскакивают довольно двусмысленно, и был готов к этому. — Угостишь?

— Без сахара.

— Сойдет. Будем пить вприглядку.

— Чай грузинский, — предупредила Вика.

— Соседи снабжают?

— Держи карман шире! Они снабдят! Догонят и еще раз снабдят. Да и они, похоже, из других стран. Ладно, чего уж там… Пошли.

— Может, зайдем в магазин? Чего-нибудь к чаю купим? — предложил Андрей.

— Ни фига ты там не купишь! А в киосках разоришься до нитки. Прошли, Андрюша, те времена, когда можно было вот так запросто зайти в магазин и чего-нибудь к чаю прихватить. И не жалей о них, о тех временах. Мы и об этих будем вспоминать с восторгом — неужели было такое, неужели можно было вот так запросто зайти к человеку и выпить чаю?! Когда-нибудь через год угостит нас, к примеру, Павел Николаевич морковным чаем, а мы и вспомним… Помнишь, Андрей, как зашли однажды ко мне домой, а у меня — грузинский чай! И так очаровательно, так потрясающе несло от него распаренным банным веником!

— Достану я тебе чаю, — пообещал Андрей. — Достану. Авось и веником вонять не будет.

— А что, бывает такой? — рассмеялась Вика.

— Все бывает… Пошли.

Скамейка у подъезда была сделана с небольшим пластмассовым навесом, и, подойдя поближе, Андрей действительно увидел расположившихся на ней двух парней. Один был одет в черное, да и сам он выглядел смугловатым, смотрел неулыбчиво, исподлобья, будто давно уже поджидал Андрея с Викой и вот теперь дождался, чтобы получить с них какой-то долг. На втором был модный по нынешним временам спортивный костюм, расшитый лиловыми, зелеными и фиолетовыми клиньями. Костюм был легкий, вздувающийся, посверкивающий, вроде новогодней игрушки. Этот парень был заметно крупнее черного, волосы на затылке были собраны у него в пучок.

— Спокойно, Андрей, только спокойно, — прошептала Вика. И Андрей почувствовал, как пальцы ее впились в его локоть.

— А я что… Я ничего, — ответил Андрей, присматриваясь к парням, прикидывая, какая опасность в них может таиться.

Оба они сидели расслабленно, в позах была ленца, будто после долгого застолья они вышли на свежий воздух подышать и сменить обстановку. Парни скучали и на приближающихся Андрея и Вику смотрели с поощряющим интересом, выжидающе.

— Молча проходим и сразу в подъезд, — прошептала Вика. — Не задерживаясь… Не вздумай что-нибудь выкинуть… Понял?

— Не все.

— Остальное поймешь позже… Я объясню.

— А сейчас не хочешь?

— Андрей… Я прошу… Молча и сразу в подъезд. И ни слова. Ни единого слова.

Расстояние между Андреем с Викой и сидящими на скамейке парнями сокращалось, вот уже осталось метров двадцать, десять, вот их разделяло всего несколько шагов. Парень в спортивном костюме сидел, вытянув ноги и положив их на спинку скамейки, его приятель поставил локти на колени, подперев ладонями подбородок.

— А вот и наша соседка, — сказал он, раздвинув губы, но улыбки не получилось, просто шевельнулись губы и обнажились негустые, но крепкие зубы.

— Хахаля приволокла… Ничего хахаль, — добавил второй. — Трахаться пришли…

— Славная будет ночка, а, Вика? — спросил низкорослый в черной куртке. — Освободишься — загляни к нам… Мы тоже по палке бросим. На хлеб заработаешь…

— Приятное с полезным! — захохотал его приятель.

— Времена тяжелые настали, — продолжал черный, — надо помогать друг другу.

Андрей остановился, ответил на улыбку черного. И Вика уже не тащила его к подъезду. Где-то парни перешли границу, и теперь пройти мимо, сделав вид, что ничего не произошло, уже было нельзя. И парни это знали, они эту грань перешли сознательно — хотелось потоптаться по самолюбию Вики и ее спутника, позабавиться хотелось.

— Вика, — проговорил Андрей, — ты ничего не хочешь сказать? Скажи им что-нибудь… А то неловко как-то… Они обращаются к тебе, а ты вроде и не слышишь…

— Козлы вонючие! — с силой сказала Вика.

— Совершенно с тобой согласен, — кивнул Андрей невозмутимо, будто речь шла об обезьянах, сидящих за прутьями решетки. — Самые настоящие козлы. И очень вонючие. Но, знаешь, — он пошел дальше к подъезду, продолжая говорить чуть громче, чем требовалось, чтобы те, на скамейке, слышали его, — невонючих козлов и не бывает. Они все вонючие. Некоторые, правда, воняют меньше, некоторые вообще нестерпимо, но воняют все. — Он повторял и повторял это слово, прекрасно сознавая, как царапает оно самолюбие. Знал Андрей и то, что его слова тоже нельзя пропустить мимо ушей, они тоже требовали ответа — словом ли, действием, но без ответа остаться не могли.