Затишье перед бурей - Андрей Дедусенко

Александр жил припеваючи до шестнадцати лет, уже тогда он находился на пике Архиепископа и был в шаге от Патриарха. Но в один день, вернее в одну ночь, его жизнь круто изменилась. Все произошло в деревне Ирбелы, недалеко от Гелиополиса. Александр вместе с отцом и матерью возвращался из империи Лонг, куда они отправились почтить память скончавшегося Лонг Лея.

Проезжая Ирбелы, он заприметил там красивую девушку и решил задержаться. Ника осталась с ним, Филипп же поспешил в столицу. Ночью, когда Александр отдыхал душою и телом, появились могущественные практики, их лица скрывали черные накидки. Они напали на юношу, который ничего не мог противопоставить им, хоть и пытался. Ника находилась на этапе Святого, но даже она не смогла защитить своего сына. Яростно сражаясь с врагами, мать Александра погибла. Неизвестные не убили израненного юношу, однако один из них совершил немыслимое, то, что считалось невозможным среди практиков. Он извлек из души Александра его пламя, его силу. Юношу нашли лишь через два дня, он лежал весь в крови на земле, около мертвого тела своей матери и тихо рыдал.

Филипп, узнав о смерти жены, впал в отчаяние. Несмотря на то, что изначально это был политический брак, супруги полюбили друг друга всем сердцем и душой. Филипп даже отказался от наложниц и всегда был верен своей жене.

Александр тоже изменился. Потеряв мать и свою силу, он стал угрюмым, нелюдимым и еще более вспыльчивым. Вот только теперь он не был таким великодушным. Однажды он высек своего раба Юлия за то, что тот отказался принести ему очередную амфору вина. Протрезвев, Александр раскаялся и даже попросил у него прощения. Увидев тогда, что господин извиняется перед рабом, многие его друзья недоумевали.

Александр начал часто покидать дворец, он много пил и гулял по улицам Гелиополиса в компании простолюдинов, и даже перенял их манеру речи, будто стараясь отдалиться от своей семьи. С тех пор он разговаривал как простак, а не аристократ из великого рода.

Казалось, Филипп заметно охладел к сыну, через год он женился во второй раз на Клеопатре, дочери своего друга Пердикки. Скоро у них родился сын, что многих удивило. Его назвали в честь отца Филиппа — Птолемеем. На пиру в честь рождения Птолемея, пьяный Пердикка сильно оскорбил Александра. Тот даже бросился на него с кулаками, но его вовремя оттащил Антиох, его лучший друг. Однако юноша был в такой ярости, что этой же ночью покинул дом родной и вместе со своим верным рабом Юлием отправился на поиски Рассекателя.

Теперь он нашел его, вместе с телом своего деда Серафима.

В тот момент, когда Александр добрался до Рассекателя, в Обители богов произошло событие, всколыхнувшее ее. Для Совета стало потрясением исчезновение Аниуса и смерть всех малых богов. Единственный выживший — Андрей из рода Шуйских ничего не знал о личности убийцы. Были те, кто подозревал великого князя. Его проверили на истинность слов, и менталисты подтвердили искренность Шуйского. Однако Совет лишился своего лидера, и никто не знал, вернется ли Аниус. Однажды ему уже удалось сбежать из Бездны, но сможет ли он повторить свой подвиг? Этим вопросом задавались все члены Совета. За Перуном был послан эмиссар лета Захария, он должен был отыскать громовержца и сообщить ему о сложившейся ситуации. Посейдон же, слывший лучшим гадателем Обители, решил выяснить личность убийцы.

Все боги собрались в зале для встреч. Все окна завесили, дабы ни один луч света не проник внутрь. Лишь одинокая свеча освещала просторный зал, в центре которого Посейдон поставил стол с начертанными на нем специальными символами. А на столе этом был лоскут бархата и хрустальный шар. Боги молча взирали на то, как Посейдон сосредоточенно направляет свой взор вглубь шара. Он что-то еле слышно бормотал, но никто не мог разобрать смысла сказанного. Наконец, свеча потухла, и зал погрузился во мрак. Но скоро хрустальный шар начал испускать яркое сияние фиолетового цвета. Члены Совета напряглись. Сейчас должно было проявиться изображение. В следующий миг они увидели комнату с большим зеркалом. В комнате царил полумрак, и что-то разглядеть удавалось с трудом. Но боги заметили, что рядом с зеркалом стоит мужчина в желтых штанах. Лица его не было видно, лишь мощную, мускулистую спину.

— И это все? — недовольно фыркнул Нергал.

— Помолчи! — осадил его Посейдон. — Что-то не так…

И вдруг случилось необъяснимое, по крайней мере, раньше такого никогда не происходило. Мужчина повернулся и указал пальцем правой руки на богов, наблюдавших за ним.

— Посейдон, пытаешься взглянуть на меня?! — его грозный голос прозвучал столь неожиданно, что боги отпрянули от шара. — Более ты ничего не увидишь!

И Посейдон, великий прорицатель, вдруг истошно завопил, упав на колени. Хрустальный шар взорвался, разнося осколки в разные стороны. А глаза Посейдона вспыхнули ярким пламенем.

— Глаза! Мои глаза! — Посейдон тут же применил свою ледяную силу и попытался остановить распространение пламени, но оно само исчезло, полностью уничтожив глаза бога.

Члены Совета были потрясены, они стояли, и слова произнести не могли. Случившееся изумляло и ужасало.

— Ты живой, брат? — спросил, наконец, Аполлон.

— Да, все уже закончилось… — раздался во тьме слабый голос Посейдона.

Аполлон щелкнул пальцами, и свеча вновь зажглась, все увидели, что на месте глаз у Посейдона огромные ожоги. Он ослеп.

— Кто это был? — выпалил Нергал. — Кто это был?! Что за ужасающая сила?!

— Неужели еще один старший брат сумел пройти сквозь Бездну? — ужаснулся Аполлон.

— Не думаю, — высказалась мрачная Карафина, — это слишком маловероятно, да и Михаил полностью доверяет Уриилу.

— А вам не кажется, что это может быть Уриил? — спросил Посейдон, вставая в полный рост.

— Нет! — фыркнул Нергал. — Уриил мертв! Такова истина.

— Да… ты прав, — кивнул Посейдон, — это не может быть он. Мы убили его.

— Хм… видимо больше мы не погадаем, — вздохнул Аполлон.

— Нам нужен Перун! — решительно произнесла Карафина. — Пока нет Аниуса, его сила самая разрушительная.

— Как не вовремя он захотел исследовать Океан… — цокнул языком Аполлон.

— Братья и сестра, вы, безусловно, правы, но что насчет моих глаз? — Посейдон слегка улыбнулся. — Я, конечно,