(не)ваша девочка (СИ) - Арина Арская

Рома смеется. Тимур поддается ко мне и шепчет на ухо:

— Натягивать резинки умеешь, Одинцова?

— Вероятно, что нет, — всматриваюсь в его колкие глаза. — Что за глупые вопросы, Уваров?

— Тогда самое время учиться, — он скалится в улыбке. — Сразу на практике.

Я хочу поинтересоваться, почему бы ему самому не справиться с этой сложной задачей, но молча тянусь к пачке презервативов. Внимательно изучаю полоску из трех фольгированных квадратиков. Отрываю один, а остальные откладываю.

— И с кого мне начать? — задаю я закономерный вопрос.

— Думаю, что нам стоит для начала раздеться, — Рома ослабляет галстук. — Если практиковаться, то голыми.

Встают и скидывают пиджаки, а я молча наблюдаю за очередным стриптизом. Стоят передо мной и медленно расстегивают пуговицы на рубашках. Оголяют торсы, и я поджимаю пальцы в туфлях. К щекам приливает кровь стыдливого румянца, будто я не видела прежде Чернова и Уварова голыми. Когда клацают пряжки ремней, я хочу зажмуриться, но не делаю этого. Я не покажу своего стыда.

— Все же покраснела, — хмыкает Тимур и расстегивает ширинку, глядя на меня сверху вниз. — Анечка, ты очаровательна.

Медленно стягивают брюки, и их эрегированные члены покачиваются тяжелыми маятниуами почти у моего лица с двух сторон. Я сглатываю, стискивая в пальцах презерватив, и тихо повторяю:

— И с кого мне начать?

— На твое усмотрение, — тихо и хрипло отвечает Рома.

— На мое усмотрение, — вскрываю квадратик, — я бы предпочла, чтобы вы сами о себе позаботились.

— Это полезный навык, Одинцова, — Тимур хмыкает. — Сначала ручками научишься, а потом и ртом.

Латексный кружочек выскальзывает из пальцев на ковер.

— Бери новый, — спокойно отзывается Рома.

Вскрываю очередной презерватив, игнорируя подрагивающие от нетерпения члены, которые рвутся в бой. Внизу живота теплеет, и поджимаю губы. Я не должна возбуждаться. Ситуация абсурдная, возмутительная и слишком интимная.

Сосредоточенно разглядываю края презерватива, чтобы понять какой стороной его разворачивать. Дыхание неровное и прерывистое.

— Сожми кончик, — терпеливо говорит Рома, а я хочу провалиться сквозь землю, — и надень на головку.

Подчиняюсь его инструкции. И раз он решил выступить куратором, то и быть ему моим объектом для практики. Собираю всю волю в кулак и медленно выдыхаю.

— Оттяни крайнюю плоть… — кривится, когда выполняю его приказу, — нежнее, Анюта.

Ослабляю натяжение, придерживая пальцами другой руки скользкий от смазки презерватив, и поднимаю взгляд:

— Прости, — голос у меня севший и тихий.

Чувствую под пальцами слабый трепет напряженной и упругой плоти.

— А теперь раскатывай его, — зрачки у Ромы расширенные.

А презерватив не раскатывается. У меня не выходит растянуть его по толстому и твердому члену. Не натягивается и все тут.

— Остановись, — шипит Рома. — Ты мне уздечку порвешь.

— Он не натягивается, — сердито отвечаю я. — У тебя слишком большой. Размер не тот.

— Тот, — отмахивается от моих рук, стягивает с головки презерватив и отбрасывает его в сторону.

— Вы специально купили маленькие, да? — зло выдыхаю, а Тимур со смехом садится на диван.

Рома молча подхватывает квадратик со стола, вскрывает его и ловко, за секунды три, растягивает тонкий прозрачный латекс по члену.

— Размер тот, Анюта, — улыбается, разведя руки в стороны. — Сел как влитой.

У меня щеки горят острого смущения. Я оглядываюсь на Тимура, который шуршит фольгированным квадратиком. У него тоже уходит несколько секунд на то, чтобы облачиться в тонкую броню.

— Ты внимательно следила за процессом? — он вскидывает бровь. — Уловила все нюансы? Два мастер-класса должно быть достаточно.

Медленно и с улыбкой стягивает презерватив и небрежно отшвыривает его в сторону. Рома следует его примеру. Я растерянно хлопаю ресницами. Что они тут устроили? У меня пальцы дрожат, сердце возмущенно и гулко стучит в груди, а между ног требовательно тянет болезненным желанием.

— Приступай, — Тимур вручает мне новый презерватив. — Я в тебя верю, Анечка. ты девочка старательная.

Глава 37. Первых помнят

— Ты справилась, — хмыкает Тимур, когда убирая с его мужской гордости руки.

Пальцы все в смазке, дыхание сбилось, мне жарко и губы все искусаны. Если я сейчас встану, то на обивке дивана будет влажное пятно. Между ног пожар, а мне еще со вторым надо управиться. И этот второй нетерпеливо поглаживает меня по колену. У ног валяются растянутые презервативы.

— Теперь ты, — разворачиваюсь к Роме и вскрываю фольгированный квадратик. Стараюсь говорить спокойно, но голос все равно дрожит.

— Верно, теперь я, — Рома сладко улыбается. — Важно закрепить результат.

И я закрепляю результат удачно и за несколько секунд. И теперь я смогу различить члены Ромы и Тимура не только визуально, но и на ощупь в темноте. Мои пальцы запомнили каждую венку, складочку и формы упругих головок.

— Ловко управилась, — выдыхает Рома.

— Что же, — я поднимаю взгляд, — после вас я теперь с любым справлюсь.

Глаза Ромы вспыхивают раздражением.

— Про любых других, — зло шепчет на ухо Тимур и расстегивает замок моего платья на спине, — будешь думать потом, Анечка, а сейчас думай о нас.

Оголяет плечи, и Тимур въедается в рот, и я отвечаю ему жадной взаимностью. У меня в голове будто что-то перегорает, как только его губы касаются меня, но он неожиданно отстраняется. Я в растерянности хватаю ртом воздух, а поднимается на ноги, стягивая презерватив:

— Он мне не понадобится.

Поворачивается ко мне, опускает одно колено на подушку дивана и пропускает мои волосы сквозь пальцы, а Тимур позади подхватывает меня крепкими руками под талию и вынуждает приподнять попу. Стягивает платье, вместе с трусиками.

Рома давит на затылок, неумолимо склоняя к подрагивающему естеству, которое я покорно обхватываю губами. Чувствую на языке сладковатый вкус смазки.

— Анечка, да у тебя тут водопад, — хмыкает Тимур и уверенным руками ставит меня на неустойчивые четвереньки.

Мягкие и упругие подушки дивана продавливаются под коленями, губы под стон Ромы скользят чуть глубже. Резкий толчок до основания. Рома наматывает на кулак волосы, а его член от очередного грубого рывка Тимура, что заполняет до краев твердой плотью, проскальзывает к корню языка. Я успеваю