Кольца духов - Лоис Буджолд

Во всяком случае, Тейр не заставил себя ждать. Он уже оделся, скатал и упаковал постель, едва встал с нее. В зале они позавтракали, сидя на скамье, сухим хлебом, запивая его пивом. Задержал их только белый мерин, никак не дававший себя поймать. Мадонна Катти посмотрела-посмотрела, как они несколько минут гоняются за ним по росистой траве, покачала головой и сходила за миской овса, приманила его и сама взнуздала. Поводья она вручила Тейру, который вручил их Фьяметте.

– Ты что, не умеешь ездить на лошади? – спросила Фьяметта у своего непрошеного спутника.

Он покачал головой:

– Матушка держала только двух-трех коз. Корова была нам не по карману, а о лошади и говорить нечего. – После неловкой паузы он добавил:

– Но я могу вести ее на поводу, ну, как мула.

– Ну-у… ладно, – сказала Фьяметта с сомнением. Она стояла рядом с мерином, еле доставая носом до его холки. – Подведи его к изгороди, чтобы я могла на него забраться.

– Это просто, – сказал Тейр, обнял ее за талию и вскинул на лошадь, как трехлетнюю девочку, а в ответ на ее яростный взгляд добавил виновато:

– Вы куда легче воловьей шкуры, полной чушек, мадонна Бенефорте!

Она расправила юбки, положила вьюк Тейра перед собой, ухватилась за длинную грязную гриву, сглотнула и сказала, кивнув:

– Ну, веди.

Белому мерину не хотелось покидать сочное пастбище, но теперь он покорился судьбе и послушно зашагал по дороге рядом со швейцарцем. Мадонна Катти смотрела им вслед, словно желала удостовериться, что они и их злосчастья действительно покинули ее дом. Утренний свет был ровным и золотистым, зажигая искорки в клочьях тумана на лугах, отбрасывая им под ноги четкие черные тени тополей и кипарисов вдоль дороги. Влажный, нагревающийся воздух благоухал весенними цветами и свежим запахом ручейков, журчавших поперек дороги там, где она уходила вниз, а потом снова поднималась. Солнце и тепло лошадиной спины мало-помалу изгоняли ночной озноб из костей Фьяметты. Если бы не свинцовая усталость, не ноющая боль во всем теле, ехать так было бы даже приятно.

Тейр размашисто шагал рядом с мерином, иногда ласково поглаживая его по шее. Казалось, ночное происшествие никак на него не подействовало. Когда они поднялись по очередному склону, он посмотрел через плечо на Фьяметту.

– Ваш отец сказал «Монреале». А вы назвали его аббатом. Это не тот епископ Монреале, про которого мой брат упоминал в письмах?

– Да, тот самый. Хотя в отличие от римских прелатов он исполняет обязанности, которые налагают на него оба сана, говорит батюшка. Говорил. Отцом аббата Монреале был савойский сеньор, который женился на знатной ломбардской девице. Монреале был младшим сыном и отправился попытать счастья, служа капитаном во французском войске, когда они изгоняли англичан из Бордо. Твой брат Ури любил слушать, как он рассказывал о тех временах, а делал он это охотно, хотя теперь и притворяется, будто стыдится такого прошлого. Монреале все уговаривал Ури тоже стать монахом и служить Богу, а не герцогу Сандрино. Вроде бы это стало для них привычной шуткой, да только шуткой это не было. – Фьяметта закусила губу: теперь это навсегда перестало быть шуткой.

– Батюшка и аббат были вроде бы приятелями. Вначале, думается, потому, что оба были лучшими магами в Монтефолье, ну и конечно, батюшка старался заслужить милость Монреале, чтобы тот, как епископ, давал ему разрешение заниматься белой магией. Но мне кажется, они по-настоящему нравились друг другу. Когда Монреале посещал городской собор по делам епархии, они иногда сидели у нас в саду за вином и беседовали. А то отправлялись вместе на озеро поудить рыбу. Батюшка больше интересовался, как овладеть магией на практике, а Монреале занимала суть колдовства в отношении его обязанностей духовного пастыря, так мне кажется. Иногда батюшка обращался к нему за подсказкой, когда работал над новым заклинанием. Монреале должен быть осведомлен в магии духов, должен был ее изучать, чтобы бороться с ней.

– Какая магия духов?

– Черная некромантия. – И она рассказала про серебряное кольцо с младенческим личиком, которое носил сеньор Ферранте, о ларце с высохшим засоленным трупиком и о связи между ними, которую заподозрил, нашел и уничтожил мастер, Бенефорте.

– Боюсь, такое колдовство выше моего разумения, – смиренно сказал Тейр.

– Да, я вижу, – вздохнула Фьяметта, но честность заставила ее добавить:

– И выше моего тоже, Но не разумения Монреале. Ни мастера Бенефорте – что уж теперь скрывать! Хотя Фьяметта была почти уверена, что ее отец, не поведал аббату-епископу о том, что сделал во Флоренции. Если ее смутные представления были верны, то теперь сеньор Ферранте покачивал духом мастера Бенефорте на ниточке над бездной вечной погибели. Даже и сейчас его душе грозила опасность быть навеки отторгнутой от Бога.

– Надеюсь, осада оставит аббату Монреале хоть немного времени, чтобы помочь одной несчастной гибнущей душе! – сказала она.

Тейр, сдвинув брови, смотрел на уходящую вдаль дорогу.

– Если сеньор Ферранте подчинил дух вашего отца и если магия духов так могущественна, как вы думаете, тем большая опасность грозит беднягам, которых старается спасти Монреале. Судьба вашего отца соприкасается с тем, что сейчас навлекает на него беды. Он постарается помочь. – Его лицо посуровело. – Мне надо только доставить вас туда благополучно.

Фьяметта вцепилась в гриву, пока Тейр и мерин перебирались через каменистое ложе ручья под склоном. А потом спросила:

– А в чем, Тейр, твоя магия? Твой брат должен был подозревать в тебе какой-нибудь талант, иначе он не попытался бы устроить тебя подмастерьем к магу.

Тейр растерянно искривил губы.

– Сам не знаю. Настоящий мастер меня никогда не испытывал. Я умею находить воду лозой. И матушка говорит, что мне дано отыскивать потерянное. Один раз я отыскал маленькую дочку мельничного засыпки Хельгу, когда она заблудилась в метель. Но искали-то ее мы все, и, значит, мне могло просто повезти. И я давно думал… – он откашлялся, слегка смутившись, – думал, что умею чуять руду в породе. Но я боялся сказать: ведь, ошибись я, все на меня разозлились бы. Искать жилу, которой нет, – чертова работа. – Он поколебался, а потом застенчиво признался:

– Я один раз видел кобольда. Совсем недавно. – Он вертел львиное кольцо на пальце, словно собирался добавить что-то, но потом покачал головой. – А вы, мадонна Бенефорте? Вы, наверное, очень искусны?

Она нахмурилась. Да, ей следовало быть искусной. Но…

– У меня хорошо получается с огнем, – сказала она наконец. – Даже батюшка позволял мне зажигать огонь для него. И у меня хорошее латинское произношение, говорит… говорил батюшка. – Ее лицо просветлело при этом воспоминании. – Самое лучшее, что мне удалось, это когда я с разрешения батюшки помогла ему наложить заклятие от бесплодия для мадонны Туры, жены торговца шелковым товаром. У нее не было детей, хотя со дня свадьбы прошло четыре года. Заклятие требовало уравновешивания мужского и женского элементов, понимаешь? Мы изготовили его в виде пояса из маленьких серебряных кроликов. Так он позволил мне нарисовать и вылепить кроликов – всех разных. Мне пришлось завести двух живых кроликов, чтобы рисовать с них. Белых французских. Лоренцо и Цецилию. У них родились крольчата – я просто в них влюбилась – такие мягонькие! Они входили в заклинание. Но потом они нарожали еще крольчат, и все время подкапывались под свою загородку в огороде, и съели все травы Руберты, и замусоривали весь дом своими орешками, а убирать за ними батюшка заставлял меня! Ну и когда заклинание было завершено, батюшка сказал, что нам надо съесть всех кроликов. Конечно, тридцать шесть их было все-таки слишком, но все равно я еще долго не могла простить Руберту, нашу кухарку. Жаркое из кролика, равиоли из кролика, кроличья колбаса… Я предпочитала оставаться голодной, – добавила она добродетельно, но тут же несколько подпортила страстную повесть о мученичестве своих любимцев, добавив: