Владычица Безумия - Танит Ли

Безумие сделалось безумно. По-настоящему безумно. Безумное царство Чуза выворачивалось теперь ему своей изнанкой. А на изнанке были крики, стоны, порывы убить себя или кого-нибудь другого. На изнанке каждый день ожидался как конец света, каждая новая заря наливалась кровью, а каждый человек становился зверем. Это была та часть его царства, что проносится по земле всеиссушающим ветром, бурей, сметающей все на своем пути.

Впрочем, безумие давно царило в этом мире. И кто бы мог сказать, что когда-то было иначе? Все эти басни о Золотой Эре, о всеобщей любви, о Святой Невинности годились всегда разве что для детей и старых дев. Да, безумие и людской род всегда шли рука об руку по плоскому лику земли. Просто они не любили смотреть друг другу в лицо.

А в деревушке, где еще час назад раздавались крики: «Кто это так громко стучит и сопит у дверей?» — и матери поспешно уводили детей в дома, а отцы брались за оружие, теперь слышалось удивленное: «Кто эта прекрасная девушка?» И люди, как безумные, таращились из окон и выглядывали в двери.

Совейз прошла мимо, не удостоив их даже взглядом.

Земля с ее людьми — что она теперь была для дочери демона? Наследство, долго отчуждаемое и наконец отданное в полное право, драгоценный дом, злая чужая пустыня?

Кто-то видел ее как прекрасную деву, босую, в белом одеянии, с глазами-звездами и черным плащом волос. Кто-то видел в ней дикого юношу-охотника, грациозного, как пантера. Кто-то вовсе не сумел ее увидеть, а лишь почувствовал ее присутствие и долго разглядывал отпечаток маленькой ноги в дорожной пыли.

Не обошлось и без происшествий. Молодой государь этих земель, которому, конечно же, тотчас поведали о чуде, увидел этот самый отпечаток, заботливо сохраненный жителями деревни — и, разумеется, влюбился в него, по одинокому следу тотчас вообразив себе и ногу, и тело, и лицо прекрасной незнакомки. После чего утратил сон и аппетит и разослал по округе своих солдат, чтобы те привели ему всех женщин, старых и молодых, шлюх и девственниц. Жены, монашки, вдовы — все были приведены под собственные громкие стоны и проклятия мужей. И, конечно же, всех их свезли в деревню у леса, на улице которой оставила отпечаток своей ноги Совейз. «Та, что прошла здесь, — объявил он, — сделала это нарочно, чтобы привадить меня, а самой скрыться при помощи нехитрого женского колдовства. Ибо всем известно, что от сотворения мира женщина обольщает и исчезает, повторяя «нет», а мужчина преследует и берет свое, говоря «да». Она может скрываться даже под личиной старухи, ибо владеет чарами. Но я разыщу ее. Даже если она окажется двенадцатилетней девочкой.»

Сказано — сделано. И все женщины его земель, кто с раздражением и страхом, а кто и с великой охотой, ставили свою левую ногу в пыль рядом с драгоценным отпечатком. И ни один след не совпал. Молодой государь, глядя на это, бледнел все больше, пока не сделался бел, как беленые стены хижин. И наконец подошла девушка, из числа последних десяти девиц. Она поставила свою ножку рядом на заново выровненную землю и — о чудо! Следы совпали, словно две половинки яблока.

Правитель вскочил на ноги и бросился к ней. Девушка оказалась в самом подходящем возрасте, возрасте поздней весны, и, как и ожидал несчастный влюбленный, весьма хороша собой. Он взял ее за руку и не без самоуверенности заявил: «Теперь ты уж от меня не сумеешь скрыться!» — «Да, государь,» — ответила девица и опустила глаза долу. Она была дочерью бедного овчара и всю жизнь провела среди своих любимых овечек. Но она признала, не без смущения, что и в самом деле влюблена в молодого правителя и нарочно оделась в нищенское платье, проверяя его. «Ибо, — сказала она, — мне лучше, чем всякому другому известно, как застит взоры богатство. Моим родным отомстил один злой колдун — за что, я сейчас не буду говорить. Но когда-то мой отец был королем.» — «Я воздам ему все полагающиеся почести», — ответил правитель, ни на миг не усомнившийся в правдивости рассказа. (Так что в истории принимала участие не только нога Совейз, но и рука Судьбы.) Правитель женился на девушке, а ее отца и братьев взял во дворец, где каждому нашел место сообразно их высоким титулам. И жили они все долго и счастливо.

А Совейз тем временем следовала за безумной тварью, в которой видела своего государя и возлюбленного. И ломала в отчаянье руки, когда временами теряла след.

В эти мгновения ее охватывали невеселые мысли. Он тоже оставил ее подобно всем остальным. Для него эта пытка была всего лишь забавным приключением, он сам так сказал. Он предпочел справедливость Азрарна ее любви.

И все же она вставала и снова пускалась в путь. Ее сила росла с каждым днем — она чувствовала это, даже не испытывая ее в деле. Быть может, ей даже удастся превозмочь проклятие Азрарна. Хотя Чуз, так страстно желавший наказания, мог и отвергнуть ее непрошеную помощь.

Легенды гласят, что не первая Совейз оказалась в подобном странствии. Вспомнить хотя бы историю Шезаэль Половинки и безумного героя Дрезаэма, в чьем теле жила вторая половина ее души. Или Сейми, которая, еще будучи девочкой, последовала за своим возлюбленным, Зиреком. В то время он еще не был даже магом, а всего лишь священнослужителем, изгнанным и отверженным, а потому безумным от ярости. И обе эти пары, разумеется, после всевозможных опасностей и приключений, в конце концов воссоединились. Последняя, впрочем, продержалась недолго. Судьба — или демоны — разлучили Сейми и Зирека. После, много времени спустя, они встретились вновь, но тогда Сейми, умелая ведьма, была уже мужчиной, ибо могла менять пол по своему желанию. Она — вернее, он, — украла часть Бессмертия, чем очень озаботила Ульюма, Повелителя Смерти. На восточном краю земли она выстроила свой город, город бессмертных, и правила в нем. Там Зирек и нашел ее, но уже не увидел в ней ни возлюбленной, ни друга. И теперь город Сейми, Сеймирад, поглощен морской пучиной.

Возможно, эти примеры, о которых Совейз, разумеется, знала, поддерживали девушку в ее отчаянном преследовании.

Когда идешь за кем-то, лишенным разума, можешь оказаться в самых мрачных и темных уголках земли. Или в круговерти бессвязных, беспричинных и бесцельных свершений.

Лес, что так долго служил домом двум влюбленным, остался далеко позади. Перед Совейз лежали холмы и горы, где не росло ничего, кроме серебристой, бледной травы и лишь пролетающие облака давали зыбкую тень. Она, дочь Князя Демонов, не питала ненависти к солнцу, а иногда, особенно на заре, утренней или вечерней, чувствовала, что готова полюбить этот сверкающий, прекрасный диск. Однако в жаркий полдень Совейз спешила укрыться от его палящих лучей в пещерах или тенистых ущельях. Поэтому передвигалась она большей частью все-таки в темное время суток, под бледным оком луны и алмазными слезами его, звездами, вечными спутниками всех скитаний земли. Когда уставали ноги или тропинка становилась чересчур узка, Совейз шла прямо по воздуху, остужая натруженные ступни в потоках утреннего горного ветерка. Иной раз она призывала птиц, и те несли ее на своих огромных черных спинах, а иногда творила себе летающий ковер. А один раз, оказавшись у какого-то древнего заброшенного склепа, она увидела каменную статую льва, охранявшую вход. Он прослужил ей отличным конем, послушным и преданным, целых два дня и три ночи, прежде чем она разрешила ему вернуться к своим мертвым.