Афганские каскадеры - Сергей Соболев

– Захватил?

– Где бы я их взял в «укрывище»? А ездить по маркетам или отправляться на рынок за обувкой не было времени.

– Ладно, у местных для тебя пару попрошу.

– А там что, картофельное поле? На фига нужны сапоги? Мы же в архив едем.

Анна усмехнулась.

– Скоро сам увидишь.

– По Смольникову есть новости? – понизив голос, спросил Котов. – Что наши говорят?

– Ничего не говорят.

– А в «ящике»? По новостям?

Анна не успела ответить: из сумочки, где наряду с косметичкой и прочими необходимыми женщине вещами лежит выданный ей утром «гардом» пистолет «ПСМ» с вставленной обоймой, донеслись начальные такты мелодии «Миленький ты мой…», подхваченные голосом Бичевской:

Миленький ты мой,

Возьми меня с собой…

Анна посмотрела на экран смартфона – высветилась латинская буква V.

Там, в краю далеком…

– Слушаю.

– Анна, доброе утро!

– Доброе утро, Виктор Михайлович, – хмуро отозвалась Козакова (это был один из двух ее нынешних кураторов). – Слушаю вас.

– Как настроение?

– Рабочее.

– Прекрасно. Где находитесь?

– Только что выехали на Кольцевую…

– Планы несколько меняются, Анна Алексеевна. Так что поездку в… поездку в область придется отложить.

– Как скажете.

– Обязательно скажу, но при личной встрече. А сейчас передай Анатолию, чтобы ехал в известный адрес в Костянском.

ГЛАВА 18

В половине десятого Котов припарковал «икс» во дворе недавно отреставрированного трехэтажного здания в тихом Костянском переулке. В этом доме, рядом с расположенным в переулке рестораном «Старый Шанхай», находится конспиративная квартира, числящаяся на балансе Третьего управления ГРУ. Фактически – вотчина полковника Митрохина, место для конфиденциальных встреч.

Котову, как и Козаковой, уже не раз доводилось здесь бывать. Использовал для определенных целей этот адрес и Антонов. Подполковнику Звягинцеву – это настоящая фамилия работающего под личиной бизнесмена, «решальщика», мецената (и прочая, прочая, ибо личин этих несколько) сотрудника ГРУ – запрещено появляться в служебном комплексе на Хорошевском. По этой причине встречи с некоторыми коллегами, работающими легально, с тем же Митрохиным, проходят, как правило, именно в этом адресе.

Анна, прихватив сумочку, выбралась из «икса». Ей велели подняться в адрес одной; Котов, соответственно, будет дожидаться ее возвращения в салоне джипа.

Она набрала цифровой код входной двери, вошла внутрь. Поднялась по лестнице на третий этаж, утопила кнопку звонка. Дверь открыл сухощавый шатен лет сорока, с короткой стрижкой, одетый в неброский серый костюм и темную рубашку – это был Митрохин.

Полковник пропустил визитершу внутрь и сам же закрыл за ней дверь.

– Здравствуйте, Анна Алексеевна, – негромко сказал он. – Давайте, я за вами поухаживаю…

– Здравия желаю, – сухо отозвалась Козакова. – Спасибо, я сама.

Она сняла перчатки, размотала легкий шарф, положила на полку. Плащ повесила в шкаф-купе.

– Там где-то тапочки есть, – сказал полковник. – Ваши «личные». А хотите, не переобувайтесь и проходите прямо в гостиную.

Анна, глянувшись в «купейное» зеркало, задвинула дверцу шкафа. Взяла сумочку с полки, вопросительно посмотрела на старшего товарища.

– Я подумал, Анна Алексеевна, что будет лучше, если мы не станем некоторые вещи доверять телефону… Поэтому пригласили вас сюда.

Полковник, на правах хозяина, жестом пригласил Козакову проследовать в гостиную. Аккуратная трехкомнатная квартира, с качественным ремонтом, но без наворотов. В гостиной из мебели кожаный диван, стол, три стула, кресло. На противоположной от входа стене закреплен плоский – шестидесяти дюймов по диагонали – экран.

В проходе – со стороны кухни – показался Антонов. В руках у него поднос, на подносе кофейный сервиз и колба со свежезаваренным напитком.

– А вот и я, – сказал куратор, кивком поприветствовав прибывшую на конспиративную квартиру сотрудницу. – Присаживайся, Анна. – Антонов поставил на стол поднос с чашками и кофейником. – Попьем кофейку, заодно и о делах поговорим.

Я прочел твой дежурный доклад, отправленный вчера вечером, – сказал Антонов. – Немного же ты раскопала, Анна Алексеевна. Сущие крохи… И «суженый» твой помалкивает.

– Сегодня только письмо прислал.

– Присланное тебе несколько часов назад «письмо»… – Антонов пристально посмотрел на сотрудницу. – Как бы помягче сказать… Ладно, об этом чуть позже. Завтракала?

– Спасибо, я не голодна.

– Мы по-прежнему только и знаем о нем, что он переведен в Кемп Бастион и что его привлекают на мероприятия по охране грузов и на сопровождение конвоев, – сухо заметил Митрохин. – Содержательной информации в последнее время от него не поступало.

– Сегодняшнее письмо вы прочли, как я поняла… Ну что ж. Ивану отправлено все то, о чем мы уговаривались во время предыдущего «брифа».

– Мы в курсе. – Антонов бросил на сотрудницу внимательный взгляд. – У тебя расстроенный вид, Анна.

– Лично я очень сильно сомневаюсь, что мне удастся отыскать в архивах данные о той самой пресловутой «черной кошке»… Да еще и в условиях чинимых мне препятствий. Да еще и в ситуации, когда убивают того, кто мог бы пролить свет на всю эту историю.

– А вот мы в вас, Анна Алексеевна, не сомневаемся, – полковник придвинул к гостье тарелочку с бисквитами и сухим печеньем. – Наоборот, мы уверены, что вы – справитесь. А мы вам в этом поможем…

Историю с убийством Смольникова и вашим задержанием в Ясенево оставим на закуску, – разливая кофе по чашкам, сказал Антонов. – Сегодняшнее письмо, полученное от Ивана, мы уже изучили…

Под микроскопом изучали, – сказал полковник. – Голову сломали и глаза затупили в поисках содержательной информации.

– Вы меня за этим пригласили? – сухо поинтересовалась Козакова. – Чтобы я прокомментировала полученный от Ивана мессидж?

– Не только, – сказал Антонов. – Но и для этого – тоже.

Виктор Михайлович открыл крышку лэптопа. Включил пультом «плазму»; скоммутировал подсоединение, открыл одну из папок. На экране появилась картинка: заставка «джимейловского» бокса и открытое письмо – самое свежее из «входящих».

Письмо составлено на английском и начинается словами: Hi, darling! I was very busy… Тут надо учесть, что переписка между профессиональным наемником, контрактором Иваном Козаком, и оставшейся в Москве «гражданской женой» Анной Козаковой ведется с учетом сложившихся реалий. Иван не может пользоваться продвинутой шифровальной программой, поскольку нужно либо иметь носитель с такой программой – флешку, – или заходить на внешний ресурс. Иметь при себе флешку или закачать прогу в свой ноут или смартфон? Учитывая квалификацию службы сотрудников безопасности ЧВ «Армгрупп» и то обстоятельство, что Козак уже становился объектом внутреннего расследования в AGSM, это было бы смерти подобно. Такую «прогу» можно хранить где угодно, хоть на тех же торрентах; но и этот метод шифровки сообщений нельзя считать сколь-нибудь надежным. Хотя бы потому, что СБ «Армгрупп», укомплектованная опытнейшими сотрудниками, проработавшими по 15–20 лет в контрразведывательных ведомствах США и Великобритании, вышла бы без труда в кратчайшие сроки на того сотрудника компании, кто использует для коммуникаций с внешним миром этот способ передачи данных. Со всеми вытекающими – весьма неприятными для «запалившегося» сотрудника – последствиями.

Поэтому изначально было принято следующее решение: отказаться от стандартных методов передачи данных, использовать пусть ограниченный, но надежный способ пересылки сообщений с «шифрованными» словами. Ну и ждать прямого контакта Козака со связником или с той же Анной – только через них он сможет передать в Москву своим кураторам все, что накопилось важного и содержательного.

Вот и в этом письме, отправленном Козаком сегодня, во вторник, без нескольких минут пять утра, с виду нет ничего особенного. И уж тем более содержательного.

В переводе на русский – а Иван и Анна пишут друг дружке письма то на русском, то на инглише – получается следующее:

«Привет, дорогая! Я был очень занят… Остаюсь в прежнем месте. Много работаю, сопровождаем грузы. Здоров, скучаю по тебе. Постараюсь позвонить. Твой».

Антонов обвел текст, после чего перенес копипастом в открытое загодя окно дешифратора. Программа мгновенно осуществила расшифровку согласно нехитрому, в сущности, алгоритму (не зная который, однако же, можно перебирать варианты кодировки до второго пришествия)…

Несколько букв в тексте оказались выделены программой жирным шрифтом.

Таких букв четыре. Вернее, даже три, поскольку одна из букв встречается дважды.

«b» «e» «l» «l»

– Bell… – задумчиво произнес Антонов. – Что он этим хотел сказать, Анна?