Я – пророк без Отечества. Личный дневник телепата Сталина - Вольф Мессинг

Дня три после этого «путешествия во времени» я отдыхал, а потом Металин познакомил меня с настоящим знахарем, старичком-таежником.

Тот и жил в лесу, и питался всем, что мог дать лес. Собирал разные травы, ягоды, кору какую-то, мудрил над всяческими снадобьями, и, что самое интересное, зелья его помогали! К нему из Новосибирска ехали, и даже из Москвы, сулили любые деньги, а старичок плечами жал только. Зачем ему деньги? Все что нужно он добудет в тайге. Хотя одну слабость он питал-таки: любил хороший коньячок и сигареты «Герцеговина-Флор». Вот этим добром его и снабжали.

Самое же интересное заключалось в том, что старик тоже читал мысли! Звали его дед Саул, но жители тамошних деревень именовали его «Лешим». Заметьте, с почтением! Уж на что мамки подозрительны, а и то детишек хворых приводили к деду Саулу. А старик детей любил. Почти всегда выхаживал. То есть он никогда не обещал исцеления. А уж если требовалось вмешательство хирурга, он мамаш круто разворачивал – ступайте, мол, в больницу, да поскорее! Вот, дескать, вам примочки, и бегом! Такой был человек…

Первая встреча с Саулом закончилась ничем. Поначалу мы закрылись, как раковины. Ни он, ни я не могли читать мысли друг друга. Но потом, после более близкого знакомства, мы потихоньку раскрывались. Было даже что-то вроде азарта – кто кого пересилит. Я первым прочел мысли деда, но не уверен в чистоте своей победы. Думаю, не поддался ли мне знахарь?

Лично мне самым интересным показалось не противоборство двух телепатов, а, так сказать, побочные эффекты: в моменты крайнего напряжения у всех присутствующих дико болели головы, а перед глазами плыли разноцветные круги. Падало артериальное давление, учащались пульс и дыхание, возникал беспричинный страх. А потом все проходило, сразу.

Однажды дед Саул рассказал мне, как он руками помогал прижиться маленьким кедрам, растениям весьма капризным, порой и засыхавшие выхаживал. Как в молодости дарил девкам цветы, которые стояли в вазах по месяцу и не увядали. Естественно, опущенные в воду. Вот я и вдохновился.

И у меня получилось!

Несколько раз «Леший» учил меня врачеванию, так сказать, наложением рук, но за день подобному умению не обучишься, здесь годы нужны – врачом не становятся просто так. Я и раньше мог греть ладонями, мог и обжечь, но все это так, бесконтрольный выброс энергии. А вот дед Саул прикладывал руки к груди болезного и все, что ему надо, вызнавал без рентгенов и прочей машинерии. А потом лечил – тут нажмет, там погладит да тепла нутряного подпустит, а со спины, наоборот, словно снимает пальцами лишнее, нездоровое тепло.

И вот я однажды пришел домой, заперся в свой комнатке и снял с подоконника горшок с засохшей геранью. Полил его и стал руками лечить, как дед Саул свои «кедрики».

На третий день сухой цветок пустил зеленые ростки…

7 октября 1944 года, Новосибирск

Вот я и встретил ее, мою женщину.

Не знаю, как там насчет первого взгляда, но, наверное, это верно – я увидел Аиду в зале, когда выступал. И понял, что это ОНА.

Мы встречались с нею четыре раза. За эти четыре свидания нам стало понятно, что мы можем попробовать жить вместе.

И я, и она очень осторожно, с опаской и надеждой, узнавали друг друга, и чем больше, чем полнее делалось наше знание, тем сильнее была наша радость. Просто от осознания того, что мы не ошиблись, что первое впечатление оказалось верным.

Мы сошлись, и с каждым днем я все лучше и лучше понимал, какой же ангел мне достался.

Шел 44-й, я как раз узнал, что сталось с моими родными. Их сожгли в печах Майданека как недочеловеков.

Я остался совершенно один. Ранее меня хотя бы надежда питала, что они найдутся, мои близкие, хотя бы братья, хотя бы один Берл, но нет, все тщетно. Никого не осталось.

И в этот самый год, когда я чувствовал себя самым несчастным из людей, Господь послал мне ангела в утешение.

Аида заполнила мою жизнь, я хотел быть с нею всегда, и она разделяла это мое желание.

До встречи с Аидой моя душа напоминала иссохшую, растрескавшуюся землю. И вдруг полил обильный теплый дождь и напитал почву, и я с изумлением увидал, как из увлажненного праха вырастают цветы.

Моя жизнь переменилась самым волшебным образом. И дело даже не в том, что Аида окружила меня заботой и вниманием и даже стала моей ассистенткой. Я безгранично благодарен ей за все, что она для меня делает, за то, что терпит мои капризы.

Главное же заключается в том, что в моей жизни появился смысл – больше всего на свете я хочу, чтобы Аида была счастлива.

Сейчас мне совершенно не важно, что обо мне подумают критики и прочие окружающие. Лишь бы Аида думала обо мне хорошо. Ничего нет приятнее того, что она гордится мною.

Заслужить уважение Аиды, ее восхищение – это самое важное.

Иногда знакомые мужчины удивляются: как тебе не надоедает постоянно быть со своей женой? Надо же отдыхать друг от друга!

А мне смешно. Кто же отдыхает от счастья? От любви? От блаженного покоя?

Я частенько называю Аиду ангелом, но это слово, употребленное по отношению к моей жене, теряет всю свою затертость и легкую пошлость. Просто потому, что точно описывает Аидин характер, ее богатую, большую душу.

Ведь она не только обо мне заботится, но и о сестре Ирочке, что живет вместе с нами. Я, большую часть жизни проведший в гостиничных номерах, купе поездов и съемных квартирах, не замечаю присутствие Ираиды – таково ее имя. Ира нисколько не стесняет меня, не мешает. Она пережила блокаду, долго болела и хворает до сих пор, а Аида хлопочет над нею, еще пуще меня умиляя. Ну, не ангельская ли сущность?

Самое же забавное, что на сцене Аида очень строга. Стоит кому-то из зрителей плохо себя повести, она отчитает его ледяным тоном или вовсе заставит покинуть зал.

Сейчас мне ничего не нужно от жизни, все, что нужно для счастья, у меня есть.

Июнь 1945 года, Москва

Павел Борисович Посвянский[54] оказался первым советским ученым, который сам пригласил меня для опытов, не понукаемый сверху. Уже за это внимание, за искренний (я надеюсь) интерес к моей персоне я был ему благодарен.

Главное мое ощущение не касается исследований, но влияет на меня постоянно – я радуюсь тому, что кончилась война, что наступил мир, что нету больше бомбежек, переходов в наступление и сводок Совинформбюро, тотального надрыва и похоронок.

Эхо войны еще долго будет гулять по стране, и века не хватит, чтобы изжить весь ее поганый послед. И все-таки – мир!

И я не один, я с любимой женщиной. Мы скоро въедем в нашу отдельную квартиру. Что еще нужно для счастья?

Поэтому весь этот позитивный фон влияет на все, что происходит со мной. Знаю по себе: упадок сил, угнетенное состояние неизбежно влекут за собой ошибки в чтении мыслей и прочий негатив.

И я уверен, что именно бодрый позитивный настрой помог мне выйти за рамки привычного, обыденного (для меня). В обычных условиях моя сила не выходит за пределы большой комнаты. Даже весь зрительный зал я охватить не в состоянии, если он достаточно велик. То есть я слышу мысли людей, даже если они находятся за пределами аудитории, где-нибудь на улице, но не могу разобрать их, а мыслеобразы спутаны и расплывчаты.

А тут мне удалось прочитать мысли человека из США. Тысячи километров! Заокеанская дистанция! Мне кажется, что Посвянский этому не поверил.

Уверен ли я сам, что действительно осуществил телепатическую связь с американцами? Уверен, но доказать это не могу.

Было ощущение гулкой пустоты, из которой донесся неразличимый голос. Я как бы двинулся – мысленно – на звук, он стал яснее, я разобрал английские слова и выражения, с какой-то гнусавинкой, потом прорезались неясные образы: одноэтажный городишко где-то на Среднем Западе США, дома с фальшфасадами, лавки, церковь, редкие прохожие. И все.

Специалисты говорят, что я слышал диалект английского языка, принятый в тамошнем захолустье. Это как бы доказывает реальность улавливания мысли, но именно как бы.

Потом я видел ферму – было очень похоже на маленький бедный колхоз где-то в степях под Урюпинском. Тот же унылый простор.

Главное же ощущение, которое я никогда не испытывал на выступлениях: это когда тебя охватывает та самая гулкая пустота. Возможно, это эффект, вызванный дальним расстоянием. Не знаю.

Вполне вероятно, что это шуточки мозга, на которые тот горазд.

Примерно то же я чувствовал при сценке с рикшей, и было еще назойливое впечатление того, что все происходило во сне, а не наяву. Ощущение нереальности то возрастало, то пропадало, хотя эксперты подтвердили: на том участке Марин-драйв в Бомбее действительно расположены те магазины и отель, которые мне привиделись.

В последнее время, как раз после опытов у Посвянского, я много думаю о моих провидческих талантах. Откуда я беру эти образы, которые каждый раз сбываются? Не знаю… Если телепатию можно хоть как-то объяснить, как биосвязь, скажем, то понять, откуда берутся пророчества, – невозможно!