Черный котел - Татьяна Форш

– А куда? Пока Сашенька в лагере служит, куда мы без него? – Полина наклонилась над чашкой, и в чай упала непрошеная слезинка. Нет. Она должна быть сильной!

Мать уговаривала ее отдать к ней в дом Васеньку, но как Полина без него? Без своей кровиночки? Она сделала несколько глотков и отодвинула чашку. Вдруг навалилась усталость, да такая, что глаза будто свинцом налились! Полина зевнула.

– Не выспалась, – улыбнулась она, отвечая на встревоженный взгляд матери. – С рассветом, ироды, принялись костры жечь и орать! Васятку два раза укладывала, все без толку! Да еще от Сашеньки вестей нет! Обещал до Покрова весточку прислать и последний обоз с продуктами, а все нет и нет! Как бы не случилось чего…

– Поспи. Ляг и поспи! – Мать поднялась, помогла подняться Полине и повела ее к печи. – Ложись. И ничего не бойся! Вдруг во сне ты узнаешь все ответы на вопросы, которые тебя так мучают?

Полина улыбнулась матери, влезла на печку и, вдохнув аромат сушившихся тут же березовых веников, с наслаждением вытянулась на лежанке.

– Любый мой, где ты, что с тобой? Приснись, покажись, ко мне хоть во сне – воротись… – прошептала Полина, проваливаясь в колдовской сон…

Очнулась она в темной каморке. На полу кто-то лежал, тихонько постанывая.

«Где я? Почему так темно? Пусть будет свет!»

Полина лишь успела подумать об этом, как в крошечном окне вспыхнул неяркий свет. «Наверное, от светильника в коридоре», – подумала Полина. За дверью послышались чьи-то гулкие тяжелые шаги. Кто-то торопливо прошел мимо, и все стихло.

«Как легко колдовать во сне!»

Стон повторился, только теперь в этом стоне она явно услышала свое имя:

– Поли-и-ина…

– Сашенька?! – Она упала на колени перед раненым, с ужасом узнавая в разбитом лице черты любимого. – Сашенька!

– Поли-и-ина… Это – сон… Хороший…

– Это не сон! Я здесь! Я нашла тебя! Что с тобой случилось? Как я могу тебе помочь?

– Полина…

– Да, это я! Что, мой родной? Что…

Она не договорила. Замолчала на полуслове, ловя его едва слышный шепот.

– Меня предали… Обоз… Кто-то сказал, что я ворую продукты. А еще золото… Я хотел бежать… Вместе с тобой и Васяткой. Я украл золото, которое должны были переслать в Москву. Немного, но они заметили… Я не успел… Не успел предупредить вас… Послезавтра на рассвете, если не назову тех, кто мне помогал и кому передавали обозы, меня расстреляют… Я виноват перед тобой… – Его шепот сделался страстным, живым. – Бегите! Если ты действительно мне не снишься! Если ты здесь и слышишь меня – бегите! Бери сына и уходи! Если предатель тот, о ком я думаю, он приведет их в вашу деревню… А там под пытками они узнают твое имя…

– Нет! Нет!!! Все будет хорошо! Я не позволю им тебя убить! Деда! Он шаман, ты же знаешь! Он поможет! – Она принялась целовать его лицо.

– Он не успеет. И ты… – едва слышно донеслось до Полины.

Она отстранилась.

– Чего они хотят? Что может задержать твою казнь?

Его губ коснулась болезненная улыбка.

– Я должен назвать имена тех, кому передавал деньги и продукты. Если скажу… меня все равно расстреляют, но позже… После дознаний в столице. Только они никогда не узнают… А я все равно обречен. Им надо устроить показательную казнь… для устрашения… Пусть устроят… – Его хриплый шепот прерывался кашлем. От губ пахло свежей кровью.

Полина почувствовала, как злость заставляет ее кулаки сжиматься.

– Нет! Прошу! Скажи им мое имя! А еще скажи, что та, кому ты все отдавал, твоя жена! И что, если им так надо, она придет к тебе на рассвете в день казни.

– Нет! Они казнят нас обоих! Я не позволю! Васятку на ноги ставить надо. В пещере, в горе, что рядом с лагерем, спрятано золото! Все, что смог забрать, я отнес туда. Никто не знает о тайнике. Когда все закончится, возьми часть, и уходите! Только все не бери. Убьют, если кто-то узнает, что у тебя такое богатство. А в городе можно по крупицам на рубли сменять. – Он тяжело вздохнул. Коснулся грязной рукой ее щеки. – Береги сына…

Полина легонько сжала его ладонь и качнула головой.

– Я тебя спасу! Ты забыл, что я внучка шамана? Прошу, скажи мучителям так, как я тебя научила. Обещай! Даже если казнь отложат на час, я успею!

– Нет! – выдохнул он и, закатив глаза, впал в беспамятство.

– Это очень важно! Прошу! – Она коснулась его лица, прошептала слова на успокоение боли и снова поцеловала любимого. – Прошу! И ничего не бойся! Я успею…

– Успею! – Полина распахнула глаза и села на лежанке. Почему так темно? – Мама?

– Ты чего кричишь как оглашенная? – тут же донеслось до нее. Послышался шорох, звук босых ног, и мать вышла из-за печи, с накинутой на плечи шалью, одетая только в белотканую длинную ночную сорочку. – Детей не разбуди! Кошмар приснился, что ли?

– Мама, вечер уже? – Полина спрыгнула на пол.

– Так ночь почти! Полночь скоро. – Мать попятилась, глядя на мечущуюся по комнате дочь. – Да что случилось-то?

– Сашеньку пытают! Послезавтра казнят. Да только, боюсь, я не успею!

– Сон плохой видела, что ль? – Мать нахмурилась.

– Да! – Полина посмотрела на спящего рядом с мальцами Васятку и взглянула на мать. – Говорит, чтобы мы бежали! В деревню красные придут, убьют всех, а нас в первую очередь! Селяне не пожалеют. Расскажут. И про сытые зимы не вспомнят!

– Ох, божечки! Что же теперь делать? – Та испуганно всплеснула руками, растерянно огляделась. – Как же все это оставить-то?

– Мама, – Полина коснулась ее руки. – Я не позволю, чтобы это случилось! Я сама пойду в лагерь. Никто не узнает о вас!

– Да ты что же… не пущу! – Мать обнял ее, прижала к груди. – Погубишь себя!

– Нет. Со мной все будет хорошо! – Она ласково освободилась из материнских объятий и кивнула на сына. – Пригляди за ним.