Чекист - Павел Ларин

самом деле — Рюмин Иван Михайлович. Сын того самого Рюмина. Естественно, это не та семейная история, которой надо гордиться. И я бы с тобой не говорила об этом. Сам понимаешь, почему. Однако … обстоятельства так сложились. Михаила Дмитриевича Рюмина называли «кровавым карликом». Отец так написал в своих воспоминаниях. Странно…но говорить слово "дед" не могу. Он мне, по сути, никто. Хотя, его помню, кстати. Смутно. Плохо. Но помню. Как он ходил по квартире. А вот имени его вспомнить никогда не могла. Теперь, знаю точно. Был ли он таким, как описывал папа? Не знаю. Говорю со слов отца. Вернее, с тех записей, которые нашла. Там он рассказывал все, что касалось его родителя. В 1948 году Рюмин, буду называть его так, по фамилии, добывал материалы для ареста Жукова, участвовал в следствии по делу «Маршал». Отец писал, будто все, кто имел отношение к этому делу, готовили материалы именно для его ареста. Жукова. Еще, вроде, Рюмин вёл дело Героя Советского Союза майора Брайко. Отец описывал, как он с гордостью делился с кем-то из своих товарищей, что принудил этого Брайко подписать показания в отношении одного из Маршалов Советского Союза. Там…очень неприятные подробности. Не думаю, что папа преувеличивал. Все его записи выглядят, как настоящие воспоминания. Может, и не так уж неправы те, кто придумал такое прозвище. Кровавый карлик…

Ниночка замолчала, глядя в одну точку на стене. Они сидели в комнате Ведерникова. Слава богу, еще двоих товарищей, которые жили с Игорем сейчас не было. Разговор точно не для чужих ушей. Игорь хотел бы, чтоб и его уши всего этого не слышали, если честно. Но…Ниночка…Ради нее Ведерников готов на многое. Практически на все.

— Рюмин выдвинулся благодаря «делу врачей». А потом… Перед тем, как его арестовали…Рюмина, имею в виду… появились факты, которые однозначно говорили, это дело сфабриковано именно им. Отец писал, у Рюмина репутация была… все знали, что Михаил Дмитриевич — отъявленный карьерист… Когда началась эта история с врачами, он, вроде бы пришел домой и сказал, мол, Главный…ты понимаешь о ком речь…В общем этот главный высказал подозрение, будто в смерти бывших членов Политбюро Калинина, Щербакова, Жданова повинны лечившие их врачи. Рюмин сказал жене, это хороший шанс заявить о себе. Надо только подтвердить «догадку» вождя. Потом, когда появилось заявление сотрудницы Кремлёвской больницы, которое играло большую роль в этом деле, создали как раз экспертную комиссию, во главе которой встал Рюмин. Все, как он планировал. И закрутилась машина. Ты понимаешь, о чем я.

— Да, немного в курсе. Но очень мало. — Игорь подсел ближе к Ниночке и взял ее холодные пальцы в свою руку. — Ты замерзла. Одежда у тебя мокрая. Может, снимешь? Просушим.

Нина одним движением стянула через голову кофточку. У Ведерникова чуть инсульт не приключился. Он имел в виду немного другое, конечно. Хотел предложить Ниночке свою рубашку, например, взамен мокрых вещей, которые можно пока развесить в комнате. Но все слова куда-то сразу испарились. Эта самая прекрасная девушка на земле сидела теперь рядом с ним в одной лишь юбке и бюстгальтере. На ней не было даже комбинации. Учитывая, что дождь лил ужасно сильно, промокла не только одежда, но и нижнее белье. Поэтому, с таким же успехом, Ниночка могла просто раздеться догола. Игорь чувствовал, как сильно колотится его сердце. Ему было страшно. Вдруг и Нина услышит этот стук. Получается, она пришла просить помощи, пока, правда, непонятно, какой, а он думает о всяких непристойностях. Но сидеть рядом с Ниночкой, в момент, когда она почти раздета, было слишком волнительно. Сама же девушка оставалась спокойна и невозмутима. Она, как ни в чем ни бывало, продолжила свой рассказ.

— В 1953 году, после смерти Сталина, Рюмина арестовали. Содержали в Лефортовской тюрьме. На допросах он отрицал обвинения во вражеской деятельности, но охотно признавая отдельные ошибки. Выразил желание работать на любом посту, куда направит его партия. Дважды беседовал с самим Берией. В первый раз Михаила Дмитриевича обнадёжили, что он может быть помилован, если полностью раскроет своё нутро. Но после второго разговора стало понятно, его ликвидируют. В 1954 году судебным следствием установлено, что Рюмин Михаил Дмитриевич в период его работы в должности старшего следователя, а затем и начальника следственной части по особо важным делам бывшего Министерства государственной безопасности СССР, действуя, как скрытый враг Советского государства, в карьеристских и авантюристических целях, стал на путь фальсификации следственных материалов, на основании которых были созданы провокационные дела и произведёны необоснованные аресты ряда советских граждан, в том числе видных деятелей медицины… Рюмин, применяя запрещённые советским законом приёмы следствия, принуждал арестованных оговаривать себя и других лиц в совершении тягчайших преступлений — измене Родине, вредительстве, шпионаже. Последующим расследованием установлено, что эти обвинения не имели под собой никакой почвы, привлечённые по этим делам люди полностью реабилитированы.

Ниночка все эта выпалила одним заходом. Будто текст был выучен ею наизусть.

— Это все писал твой отец? В своем дневнике? — Ведерников положил осторожно ладонь Ниночке на спину и медленно начал поглаживать. Он убеждал мысленно сам себя, будто делает это из лучших побуждений. Просто девушка замёрзла. Нервничает. Хотя и выглядит внешне абсолютно спокойной. Надо ее всего лишь успокоить. Согреть.

— Да. Представляешь, при моей ужасной памяти, я запомнила каждое слово. Там еще отец говорил о себе. Он отказался от родителей, от деда и бабушки, когда стало понятно, расстреляют. Быстро собрал нас с мамой, а потом уехал в деревню. И больше ничего о своих родителях знать не хотел. После того, как сбежал, фамилию взял мамину. Я не Курочкина на самом деле. Но оставаться Рюмиными нам было нежелательно. Михаила Дмитриевича расстреляли. И даже не реабилитировали. Как многих других. Он так и остался врагом народа.

Ведерников всем своим видом изображал внимание и сопереживание. Хотя, сквозь туман, который почему-то окутывал его мозг, никак не мог сообразить, зачем сейчас Нина это говорит. Удиаитнльно, но ему именно в данную секунду было вообще все равно, кем являлся расстреляный родственник Ниночки. Хоть самым главным и самый первым врагом народа. Близость девушки вызывала настолько сильные и острые ощущения, что Игорю казалось, у него начался сильнейший жар. Он снова провел пальцами по ее спине, прямо между лопаток. Нина этого будто не замечала. Она смотрела вперед, куда-то в одну точку. А у Ведерникова состояние напоминало лихорадку. Даже внутри все начало мелко трясти.

— Игорь… — Ниночка вдруг резко повернулась и