Война и люди (Семнадцать месяцев с дроздовцами) - Георгий Венус

Дергая его за бороду, девочка смеялась.

Когда к вечеру мы возвращались домой, Морозов на краю колонии вдруг остановился.

- Смотри! Вот он, старик-то наш... Вот где он пропадает!..

На чисто выметенном дворе небольшого домика подпоручик Басов колол дрова. Гимнастерку он скинул. Фуражки на нем также не было. Над головой то и дело взлетал топор.

На пороге домика сидел бритый старик-немец. Немец курил трубку. Какая-то женщина погоняла хворостинкой тощих гусей.

- Не будем нарушать идиллии!.. И мы пошли дальше.

В степи около Мальца за пасущимися конями колонистов гнались донцы. Четыре лошади были уже пойманы. Их держал коновод. Верхом на крутоногом белом коне на дороге стоял казацкий полковник.

- Скоро наступать будем! - сказал мне подпоручик Морозов.- Донцов на коней сажают!.. Идем.

- Фельдшер Дышло у вас? - как-то вечером вбежал к нам во двор поручик Злобин.- Черт возьми... Фельдшер Дышло!.. Фельдшер...

Через минуту, размахивая тяжелой медицинской сумкой, фельдшер Дышло уже бежал через поле.

Мы вскочили и побежали за ним.

...Ефрейтор Подольская стояла на четвереньках посреди офицерской халупы пятой роты. Она колотила по полу ногами и дико кричала, брызжа на руки слюною. Груди под ее гимнастеркой колыхались. Гимнастерка была также в слюне.

- Сулема,- сказал спокойно фельдшер.- Известное дело - сулема! - И, выпрямившись, он стал озираться вокруг себя. В халупе был невероятный беспорядок. Лишь плита была прибрана. На плите стояла кастрюля с молоком. Над кастрюлей вздымался пар.

- Ловко баба устроила!

Фельдшер Дышло подошел к печке.

- Ах ты, ахтерша ты, мать твою в порошок! И рассчитала-то вовремя!.. Смотри, ки-пи-ит! А ну, господа...- Он поднял кастрюлю.- Спасай ее по ее же рецепту! Гады!..

В тот же день, когда солнце опускалось за степь и подпоручик Басов возвращался из колонии, мы видели, как под руку с поручиком Злобиным ефрейтор Подольская уже вновь отправлялась на сеновал.

Приказом на следующее утро генерал Туркул удалил из полка всех женщин не-сестер, а вечером того же дня, как раз в то же самое время, когда Злобин и Подольская отправлялись на сеновал в последний раз, верстах в четырех от нас, в колонии Гольдреген, застрелилась поручик Старцева, Вера, оставив короткую записку:

"Не могу перенесть обиды, первой со времен Румынского похода.

Поручик Старцева".

...Ни газет, ни слухов.

- Завтра будет ясная погода...

- Хорошо бы борщ заказать, поручик Науменко!.. Зевок.

- Я, господа, с уксусом люблю...

- Занятий сегодня не будет,- вдруг, выходя из хаты, сказал нам поручик Кумачев.

- Пойду в Мальц!..- решил подпоручик Басов. Но уйти он не успел, так же как не успел лечь поручик Науменко.

С раннего утра весь батальон заставили чистить сапоги.

Штабс-капитан Карнаоппулло бегал и волновался:

- Если, вашу мать, сорвете церемониалку... не в ногу иль что... всех, вашу мать, засолю нарядами!

Усы его были туго скручены и вытянуты в длину. Синий подбородок гладко выбрит.

В полку ожидался приезд генерала Врангеля.

К полдню весь полк стянулся к Подойкам и выстроился в степи за недостроенной церковью. Безрукий подполковник Матвеев, наш новый батальонный, подравнивал роту при помощи вытянутой веревки.

- И чтоб смотреть молодцами! Чтоб огонь в глазах был! Чтоб грудь колесом стояла!..

На краю деревни толпились крестьяне. Красные и желтые платки на бабах горели под солнцем ярким огнем. Иногда на солнце наползали облака. Тогда солдаты ставили винтовки как "на молитву" и рукавами гимнастерок вытирали с лица пот.

- Так и при Николае бывало!.. Ждем, ждем, а генерал, мать его...

- Молчи ты! - перебил Осов Васюткина, солдата в короткой французской шинели.

- Ждем, ждем...

- Молчи, говорю!.. Здесь, брат, за это...- и совсем тихо: - ...шкуру сдерут... Вот что!..

Наконец далеко в степи показались три автомобиля.

На генерале Врангеле была черная бурка. Когда бурка распахивалась, под ней сверкали ордена. Тощий и высокий, он быстро шел вдоль строя. За ним вприпрыжку бежали представители французского командования, толстые и коротконогие. Пытаясь не отстать от Врангеля, французы спотыкались, взбрасывая коленями полы голубых коротких шинелей.

- Орлы!..- кричал генерал Врангель.- Орлы-ы!.. Дальше я не мог разобрать, генерал Врангель был уже далеко.

- Ишь ноги! - сказал Зотов.- Сажени косят!

...Потом было произведено показное ротное учение офицерской роты, после чего полк проходил церемониальным маршем.

А через три дня, 23-го мая, вся Дроздовская дивизия, после молебствия и нового церемониального марша, выступила на северо-восток.

Был жаркий полдень. Под Юшунью степи уже казались не золотыми коричневыми. Над травой клубился мелкий серый песок.

- Привал! - скомандовал наконец генерал Туркул. Мы сидели в тени, под каким-то забором. Некоторые переобувались. Другие побежали за водой.

- Бог даст, расширим плацдарм!.. Выйдем на Украину...- говорил поручик Науменко, выковыривая пальцем песок из ушей.- Там, говорят, восстание...

- В ухе?

Мы засмеялись.

- ...Ну и вот! - рассказывал вполголоса за моей спиной рядовой Зотов.Ну, и говорит мне, значит, этот самый немец: "Высокий у вас такой есть, с усами с седыми... каждый день к нам хаживал..." Ну и что? - спрашиваю. "Да ничего! Только он у меня как будто бы остаться хотел. Пусть, грит, полк куда хочет уходит, а я и у тебя, дед, поживу... Ты меня что, припрячешь? Цивильное, грит, дашь?.. На этом и порешили. Так вот что, сынок, говорит, передай ему, значит,- остановились у нас, и тоже из военных". Нет! говорю. Не знаю я такого, чтоб у тебя остаться хотел... Да и не полагается это...

Я встал и, закуривая, отыскал подпоручика Басова. Он лежал на земле, хмурый и молчаливый.

Палило солнце...

В степи по далеким дорогам шли войска, бронемашины и танки. В небе летали аэропланы.

Вся Крымская армия выступала на Перекоп.

25-е МАЯ

Во всем Армянском Базаре остались всего только два колодца,- остальные были засорены.

- Ужо напьетесь!.. Потом, вашу мать, напьетесь!.. Не подходи! Не велено!

Часовые никого к колодцам не подпускали.

...Ночь была темная. Низкие, полуразрушенные дома Армянского Базара, нагретые за день солнцем, остыть еще не успели. На узких улицах было душно. Мы сидели на земле, прислонясь спиной к выбеленным стенам.

- Говорят, соляные промыслы статья, конечно, не доходная...недоверчиво басил в темноте кто-то.- И говорят, живут они потому нехозяйственно...

- Телицын, дай напиться! - перебил его голос другой.

- Ишь, черт липкий!.. Про всех ежели...

- Липкий?.. А сам, как махру выпрашивал...

- Эт-то, брат, совсем другой коленкор!.. Да отчаливай!.. ...И опять поползло молчание.

Показался желтый краешек луны. Темнота раскололась. Местами стало видно, как на улице качается желтая пыль.

К колодцу в конце улицы подводили коней. Потом коней оттянули назад.

- А полковника какого-то пропустили,- подошел к нам поручик Науменко.Полведра, чтоб ему лопнуть, вызудил.

- На то и полковник!..

- Два просвета - два брюха.

- Полковники да лошади - эти в цене, значит!.. Поручик Науменко сел рядом со мной.

- Спать хочется!..- Он тер кулаками брови и зевал, наклонив голову к поднятым коленям. Луна опять уползала за тучи.

- Ста-но-вись!

Когда мы подошли к Перекопскому валу, светать еще только начинало. Вдали, за валом, раздавалась частая ружейная и пулеметная стрельба. Временами гудела и артиллерия.

- Марковцы и корниловцы пошли в лоб,- подымаясь с нами на вал, разъяснял поручик Кумачев.- С Чонгарского полуострова двинул генерал Писарев со своими кубанцами. А тут еще и Слащев под Мелитополем высадился... Баня!

С вышины вала были видны далекие степи.

- Здесь, господа, и местность прямо для боя создана! - продолжал, разворачивая карту, поручик.- Если армия выйдет на Никополь - Большой Токмак - Бердянск, у нас снова опорная линия имеется. Видите? Второй Перекоп. Правый фланг упрется в Азовское, левый - в Днепр. А ну - сунься!..

Бой на севере все больше разгорался. В ров перед нами опускались солдаты,- очевидно, к колодцам. Со рва подымался холод. На дне ползли туманы. За рвом, далеко в степи, бежала собака. Она ныряла под траву и вновь выскакивала, далеко вперед выбрасывая передние лапы.

- Ах ты, быстрая! - засмеялся ротный и, подняв винтовку, приложился и выстрелил.

Собака подпрыгнула высоко в воздух и в воздухе же перевернулась.

Я и подпоручик Морозов лежали на выжженной траве вала. Вдруг подпоручик Морозов поднял голову. - Что у тебя, Зотов?

- Да вот, не разберу!.. Малограмотен, а говорят,- про вас, господа офицеры.

- А ну, дай-ка!

Вдали, по южную сторону вала, гудел автомобиль. "Не Врангель ли?" подумал я, оборачиваясь.

Автомобиль приближался. Под грузной стеной вала он казался совсем маленьким.

- Да смотри же!..

Подпоручик Морозов дернул меня за рукав.

- Смотри, Брусиловым подписано!